Он чувствовал себя как пшеничное зернышко, оказавшееся между жерновами. С одной стороны – победа демонов и торжество черной магии, с другой – собственная смерть. И, что еще хуже, смерть Алиды. Смерть Кемары. Рич не знал, что ему сейчас делать. Бежать из Библиотеки, сдаваться Вольфзунду или оставить страницу здесь? А может, подбросить футляр первому встречному незнакомцу, а самому бежать? Хотя бы в те же Птичьи Земли, за Большую Воду. Найти там Алиду и спрятаться вместе от Священного Всполоха. Умирать Ричмольду не хотелось.
Первым воспоминанием в его жизни были звезды. Яркие сияющие звезды смотрели прямо ему в глаза с темно-синего небесного полотна, а он во все глаза смотрел на них, мерцающие в обрамлении черных верхушек сосен. Почему-то именно этот эпизод врезался ему в память, и Ричмольд часто думал о том, как младенец мог очутиться посреди ночного леса. Герт никогда не отвечал. Может, и сам не знал.
С тех пор каждую ночь, на той хрупкой грани между бодрствованием и сном, он снова видел те же самые звезды, словно в первый раз. Они звали, манили, пели ему колыбельные, посылали таинственные, но прекрасные сновидения, убаюкивали уставший за день разум, а иногда, как ему казалось, даже перебирали холодными лучами пряди его густых волос, как делала бы мать, будь она у него.
Герт говорил: не осталось в мире ничего, что не могла бы объяснить наука. Нужно просто найти правильную книгу, отыскать ее в развалах блошиного рынка или выманить из рукава старого библиомана в квартале книготорговцев, что начинается в паре улиц к северу от здания Библиотеки. Отыскать и прочитать, высвободить великое знание, заключенное в безликих чернильных силуэтах букв.
Пусть Герт заменил ему отца и мать, друзей и подруг, братьев и сестер, но он всегда называл его только по имени. Герт, астроном. Высокий жилистый мужчина с седеющими каштановыми волосами до плеч. Порой Герт так увлекался новыми книгами, привезенными из города, что забывал об обеде и ужине, и тогда Ричмольд, подгоняемый голодом, сам готовил себе и наставнику незамысловатые блюда. Получалось хуже, чем у Герта, намного хуже, а его природная неуклюжесть и даже неряшливость всегда норовили еще сильнее испортить стряпню: то яйца отправятся на сковороду вместе со скорлупой, то фасоль безнадежно обуглится в казане, то соль отправится в кофе вместо сахара… Ричмольд злился на себя, но ничего поделать не мог. С его уникальным талантом притягивать досадные неприятности ему оставалось только благодарить Всевышнего каждый раз, когда ему удавалось спуститься по винтовой лестнице башни, не запутавшись в собственных длинных ногах.
Все уже записано в книгах, все можно объяснить. Но скажи мне, Герт, как объяснить твое исчезновение? Где искать тебя, Герт? В какой книге найти ответ?
Ричмольд сидел на ступенях у входа в Библиотеку, спрятав лицо в ладонях. Он ясно понял, что совершенно не знает, что теперь делать. Он не понимает, что происходит и какая книга может ему это объяснить. Прошла уже целая неделя, а он не продвинулся ни на шаг к разрешению загадки. Лишь узнал, что Магистры, возможно, убьют их всех. Прошла почти целая неделя, как от Алиды нет никаких вестей.
Алида. «Зачем Всевышний сделал так, чтобы мы встретились?» Ричмольд не верил в судьбу и предназначение, не верил в сказки и легенды. Он верил в науку, верил в то, что рассказывал ему Герт, верил в то, что завтрашний день будет похож на вчерашний. Но все оказалось гораздо сложнее, стоило ему спуститься с башни и окунуться в мир без мудрого совета наставника. Эта маленькая девочка с гнездом спутанных волос на голове безоговорочно верила в любую сказочную ересь, в любой ненаучный бред, и сейчас выходило, что в ее детских убеждениях было больше правды, чем в истертых от времени учебниках. Как же так вышло? Какая сила заставила мир перевернуться, изменить свои законы и порядки? И как вернуть все обратно?
Ричмольд больше всего на свете желал, чтобы все оказалось лишь сном. Чтобы в его дорожном мешке не было страницы, исписанной незнакомыми рунами. Чтобы Герт спустился к нему в комнату и позвал выпить чаю с овсяным печеньем. Чтобы Алида была здесь, рядом…
Он был терпелив. Он умел ждать, пропуская сквозь себя мгновения и минуты, как ночная темень пропускает звездный свет. Когда наблюдаешь за небесными светилами, терпение особенно важно. Но сейчас он чувствовал, что его внутренние струны готовы вот-вот лопнуть.
Надо что-то делать, прямо сейчас. Магистрат просто тянет время, разыскивает остальных хранителей, собирает осколки древней магии, ищет Священный Всполох, что уничтожит Манускрипт, а вольные хранители сидят за стенами Библиотеки, сбившись стайками, как встревоженные птенцы, и переливают из пустого в порожнее городские слухи. Может, стоит бежать? Уносить отсюда ноги, пока не поздно. Оставить страницы здесь, как велел Герт… Или Магистрат все равно отыщет хранителей, где бы они ни были, и убьет ради возвращения былого могущества? Хоть бы Алиде удалось что-нибудь выяснить…
Когда он в детстве падал и расшибал в кровь колени или ладони, Герт обнимал за плечи и говорил, что все в порядке, ерошил копну его отливающих на солнце золотом волос. Ему очень не хватало этого. Как бы он хотел, чтобы кто-нибудь сейчас тоже обнял его худые плечи и прошептал на ухо, что все непременно будет хорошо.
– Ричмольд, смотри, это ты. – Он вздрогнул, услышав совсем рядом голос Кемары, и повернулся к девушке, которая присела на ступени рядом с ним. В руках она держала тканевую куклу, изображающую паренька с рыжими волосами. – Я ее сделать и вот, хочу подарить, – улыбнулась Кемара, и Ричмольд не смог не ответить на ее робкую улыбку.
Она протянула куклу Ричу, а потом осторожно вырвала у себя с головы белый волосок и тоже отдала ему.
– Ты повязать кукле на шею волос, он защищать тебя. Знаешь, есть особые поверья, очень старые. Куклы могут спасать, дарить удачу, любовь… а могут убить. Эта защищать тебя, если ты сам повязать волос. Попробуй. – Она вложила волосок в ладонь Рича и сжала ее мягкими девичьими пальцами. Ричмольд снова почувствовал, как предательский румянец заливает его лицо до корней волос.
Конечно, он не верил, что тряпичная игрушка может как-то повлиять на судьбу. Но подарок принял и спрятал куклу в сумку. Кемара продолжала сжимать пальцами его ладонь, и Ричмольд попытался освободиться от ее крепкой хватки. Не то чтобы прикосновения этой странной чужеземки были ему неприятны, но что-то казалось ему странным, противоестественным…
Он окинул задумчивым взглядом хрупкую, полупрозрачную фигурку Кемары, облаченную в воздушное белое платье. Замешательство лишь усилилось, когда он увидел ремешок сумки на ее костлявом плече. Значит, футляр со страницей у нее с собой. Но что-то было не так, а что, Ричмольд пока не мог понять.
Было слишком… Тихо, несмотря на городской шум и гомон на площади. Непривычно и неестественно тихо, будто в комнате с покойником.
– Спасибо, Кемара, – сказал он. – Ты не возражаешь, если я пойду поработаю?
– Работай, – улыбнулась она, и в ее глазах заплясали теплые искорки. – Только не забыть повязать волосок. Тебе скоро понадобится.
