Первое. Некоей мощной «пушкой», принципиально новым для этого мира оружием, основанным на энергетическом принципе действия.
Второе. Устройством, стреляющим пучками концентрированного, наносящего урон врагу излучения, внешне выглядящего как очень яркий свет.
Третье. Многоразовыми «ослепляющими гранатами», подзаряжающимися от общей конструкции его защитного скафандра.
Четвёртое. Своего рода револьвером – с первого взгляда Людоеду показалось, что это пистолет, но позже он разобрался, что там используется простой и гениальный принцип барабанной подачи зарядов, – стреляющим убойными пулями, по эффекту взрыва сопоставимыми с артиллерийскими снарядами или минами.
Пятое. «Бронёй», беспрецедентной в сравнении со стандартными для этого мира образцами…
И это ещё не считая других «мелочей», которые не вошли в основной список.
Людоед прикрыл глаза. Стало абсолютно темно. Открыл. За этим анализом взгляд замылился, и наёмник уже перестал видеть небо. Но теперь снова видел его во всей полноте.
Небо теневик по-своему любил. Хотя родился и немалую часть жизни провёл в Тени, прятался в ней от смерти. Но когда вышли на поверхность, небо настолько подействовало на него, что он просто не смог отрицать это воздействие. Бесспорно приятнее, поднимая глаза, каждый раз видеть над головой бесконечную даль, чем каменный, бетонный или земляной потолок.
Только вот Людоед в отличие от многих людей не понимал разговоров о том, что именно там, на небе, присутствует Нечто, за всем следящее и всем управляющее. Во-первых, зачем создавать всё это, земное, придав ему способность меняться, а потом самому всем управлять? Во-вторых, зачем тогда было допускать убийственное противостояние, которое чуть было всё это не уничтожило? Да и вообще почему обязательно мир кто-то создавал? Мир был – и есть. Что оно вообще такое, создать мир? Чтобы создать мир, нужно пребывать вне его пределов, а вне мира – просто ничто. Тьма, пустота, антиматерия, как ни назови, суть не меняется.
Не могло же ничто создать что-то???
Наивные людишки называли «того, кто создал и за всем следит, всем управляет» – Богом, Творцом, Вседержателем и так далее. Людоед же Бога отрицал. Он считал, что мир, такой, какой он есть, создали сами люди и всё-всё то, что внутри находится, а не снаружи. В том числе и Тень, покровительствующая ему, Людоеду, и таким, как он.
Что было до всего этого и было ли – неизвестно. Теневик слишком много знал о том, что есть сейчас и какое оно, чтобы допускать существование Бога; он знал, что тела состоят из атомов и молекул, знал, как протекают физические процессы, знал, что Земля вращается вокруг Солнца, всё это он изучил по сохранившимся издревле источникам. И поэтому небо вовсе не ассоциировалось у него с дурацкой сказочкой о Всевышнем.
А те наивные, которые в него верили, пусть верят, наивность это их слабость. Людоеду чужая слабость только на руку. Он существует в мире, где каждый сам за себя, и это принято как основной закон. Тот же, кто вне всех верований, успевает на шаг впереди – потому что свободен, потому что не ограничивает свой разум стереотипами, а может играть, как ему вздумается, по своим правилам.
Хотя всё же существование неких сил, которые как-то вмешивались в происходящее в мире, Людоед иногда чувствовал. Ещё бы их не чувствовать ему, рождённому в Тени… Но эти силы исходили явно не от неба. Он даже умел с ними вступать в контакт и просить что-то. Источник этих сил для удобства и назвали Тенью. С её поддержкой он сам порой чувствовал себя богом, всем управляющим и за всем следящим…
Внезапно Людоеда пронзило острое ощущение опасности. Отпущенное на привал время ещё не закончилось, но проводник резво поднялся на ноги и переместился к Мамбе. Она уже смотрела в южном направлении.
– Что там? – спросил теневик. Пришлый тоже глядел в ту сторону.
– Не пойму…
– А вон там не туман разве?
И вправду, сверху, на линии того склона, висел странный, необычно густой туман. С некоторой задержкой Людоеду удалось понять, что эта взвесь не просто там натекла и висит, а медленно продвигается в их сторону. Непроглядная завеса, волной надвигающаяся на воронку, ему совершенно не понравилась. Он призвал двоих спутников срочно сваливать, что они и сделали, выбравшись из ямы по северному склону, по которому и спустились сюда.
Странная муть медленно заполняла всю воронку вместе с аномальными образованиями и торчащими балками, поглощая всё без остатка, так что скоро было уже ничего не разобрать… Воронка, в которой прятались бойцы, располагалась где-то на месте бывшей улицы Припарковой. Впереди на север – лес, когда-то посаженный как парк. С юга наползал этот гадский туман, а на западе располагалась зона таинственного излучения. Изменённая область того рода, из которых, как говорят, появлялись ведуны. Соваться туда точно нельзя!
Можно было попытаться обойти лес с северо-восточной стороны, но это означало большой крюк, да и в тех местах было множество разных смертельных ловушек, скопившихся на относительно небольшой территории. Через опасный сегмент пришлось бы осторожно искать проход, а это ещё больше отнимало время.
– Ну что, попытаемся проскочить через лес? – спросил Людоед и посмотрел на Мамбу, потом на Странника.
Сейчас они стояли на бывшем магистральном стержне этой части города. От шоссе на северо-запад уводило ответвление. Эта дорога пополам рассекала бывший парк и достигала противоположного края. Вот если бы удалось без серьёзных происшествий пробраться по ней…
– Рискнём, нет? – спросил он ещё раз; смотрел при этом на Мамбу, у неё спрашивал.
– Или подождать, пока туман рассеется… – раздумчиво произнесла напарница.
– Хоть неделю можем ждать, – сказал он, – у моря погоды, – припомнилось давно потерявшее практический смысл выражение.
– Он и не собирается отползать, наоборот, к нам движется, – вставил Стран.
– А ты что думаешь? – обратился Людоед персонально к нему.
– Через лес, куда деваться, – сказал тот. – Вот по этой дороге?
– По ней же, – буркнула Мамба. – Только я не согласна, мне кажется, лучше обойти.
И она аргументированно обосновала почему.
Но проводник решил иначе.
– Главное, чтобы ничего по-настоящему серьёзного не подвернулось по пути, – прошептал Людоед или, может, подумал, обращаясь к Тени, а не к спутникам, которые могли и не разобрать его шёпот. На такой ограниченной дорожной полосе – метров пять в ширину – простор для маневрирования весьма невелик.
Трое путников ринулись по «законсервированной» асфальтовке. Справа и слева чуть ли не до самых небес возвышались отвесные стены парковой растительности, переродившейся в самые натуральные джунгли. Заросли теснили с двух сторон просеку и нешуточно напрягали. Если что-то выскочит из гущи на прорубленную полосу – удирать можно будет только вперёд или назад, по прямой линии.
