Кстати, делать мне уколы их брезгливое величество отказался, ибо ему невмоготу видеть голую задницу своего беспомощного господина, а уж тем более причинять мне боль иголкой. Белый принц цвергов согласился не задумываясь, поскольку для него это, наоборот, было развесёлым развлечением. Нет, ну каково?!
А вчера сюда заходил Седрик: видите ли, в замке нет горячей воды, и милая Хельга охотно пригласила старого крестоносца принять у нас душ. В замок он вернулся мало того что чистый, но ещё и в моём почти что новом свитере, зелёном с красными оленями.
Как она умудрялась таскать через фреску и гобелен кого попало, ума не приложу. Да и важно ли это на данный момент? Всё равно завтра-послезавтра меня уволят за грубейшее нарушение всех пунктов устава службы. Лично я бы погнал такого граничара в шею поганой метлой из органов.
– Па-а, папуль, что с тобой?!
Крик дочери привёл меня в чувство, хотя я, кажется, уже сползал по стенке на пол.
– Я тебя породил, я тебя и… – Договорить мне не дал требовательный звонок в дверь.
– Там твой странный Капитан, – шёпотом доложил северный бог, оторвавшись от дверного глазка. – Давай громко скажем ему, что нас нет дома?
– Забирай всех твоих и марш в замок, – сквозь зубы приказал я Хельге. – Ни с кем не воевать, на провокации не поддаваться, ждать меня. Вопросы?
Метью поднял было руку, но тут же словил подзатыльник от Эда плюс пинок под колено от присоединившегося Дисигуаля. Минутой позже я открывал дверь.
Кроме меня в квартире не было никого.
– Добро, – строго кивнул мой начальник, входя в прихожую. – Один дома?
– Как Маколей Калкин.
– Мудёр зело ты, боярин. Вижу, что на ногах держишься. Поговорить бы надо. Уважишь ли стопочкой старика?
Само собой, початая бутылка водки обычно стоит у нас в холодильнике. Я не пью, дядя Эдик пьёт, но не дома, так что для компрессов и гостей на всякий случай есть всегда.
Мы присели на железные табуретки за железным столом на нашей в остальном ничем не примечательной кухне.
– Здрав будь, боярин. – Мой Капитан церемонно опрокинул стопку, привычно занюхав рукавом и отказавшись от предложенной колбасы. – Жалуются на тебя, Ставр Годинович. Бают, что беззаконие полное творишь на вверенном тебе участке. Мало того что дампир местных из Красной Луны к себе на охоту пустил, мало что земли соседа-барона себе присвоил, мало что короля законного из столичного града украл, мало что людишек средневековых к себе на квартиру водишь, так ещё и посланца Комитета избил почём зря?!
– Как я понимаю, последнее самое важное? – осторожно выдохнул я, припоминая, что действительно несколько дней назад вырубил у подъезда громилу, назвавшего меня Белым Волком. – Но он не сказал, что меня вызывают на ковёр. Просто наехал, как отмороженная торпеда в девяностые. Я защищался.
– На то и уповай, – откровенно не веря мне ни на медный грош, кивнул Капитан, демонстративно косясь на пустую стопку.
Я налил не задумываясь.
– По краю ходишь, – вздохнул горько он. – Ну да буде здравы!
Выпив, он с преувеличенной осторожностью поставил стопку на стол, прикрыл глаза и ударился в задумчивое молчание. Прерывать его не хотелось, тем более что оправданий у меня не было. Всё, в чём он меня упрекал, – правда, крыть совершенно нечем, аргументировать или обосновывать тоже.
Я прекрасно отдавал себе отчёт в том, ради чего он сюда пришёл – так называемый Выбор мог состояться в не самое отдалённое время. А ведь единственное, в чём все комиссии и проверки могли быть реально уверены, – первое: Хельга очень сильная; и второе: она меня любит. Но значит ли это, что она отвернётся от материнской родни?
Хм, ну как бы железобетонных гарантий нет ни у меня, ни у неё, ни вообще у кого-либо во всей этой истории.
– Сегодня ты ещё на больничном, но чтоб завтра в час тридцать дня как штык был в управлении, – не размыкая век, медленно протянул Капитан, переходя на нормальную манеру речи. – Само собой, без оружия. Голову не поднимай, не спорь, не возражай, не рви тельняшку на груди, не на баррикадах. Белый Комитет неофициально уже списал тебя со счетов. Так что, если не будешь особо нарываться, позволят уйти по собственному. Твой участок передадут другому. Это не моё решение, но я и не особо противился. За всё время несения службы ты показал такое вольнодумство, такое вопиющее пренебрежение к любому начальственному мнению, что, будь моя воля, ты б пробкой вылетел, ещё когда затеял любовную интрижку с богиней Хель! Ставр, будь человеком, постарайся хотя бы уйти без скандалов.
Я молча кивнул. Он важно склонил голову так, словно был абсолютно уверен в моём ответе. Потом мой начальник тяжело поднялся, постучал себя в грудь кулаком и посмотрел мне в глаза.
– Дорог ты мне, боярин, – вновь съезжая на привычную колею, вздохнул Капитан. – И юница твоя к сердцу старика свою дорожку протоптала. В Белом Комитете тоже, поди, живые люди сидят, зазря не обидят. Но уж и ты расстарайся, яви им своё усердие.
– Что мне нужно сделать? – Я вновь взялся за бутылку, но Капитан уверенно накрыл свою стопку ладонью. Достаточно.
– Найди того, кто волку очи вырвал. А как найдёшь, не дай ему уйти!
Стоп. Я же не говорил ему про то фото из журнала с изуродованной мордой волка. Задница йотунхеймова, да я вообще никому ничего об этом не рассказывал. Сорвал, смял и собственноручно выбросил в мусоропровод. Что ж, в очередной раз приходится признать, что старый Капитан не зря занимает свою должность и кабинет.
– Завтра в час тридцать, – напомнил он, протягивая руку.
Я подтвердил, что приду, отвечая на его рукопожатие. Когда мой шеф ушёл, я вновь почувствовал вялую слабость во всём теле. Какого северного мха? Эта проклятая болезнь меня доконает, я ничего толком не ел, один омлет с холодным кофе, нервы на пределе, стресс за стрессом, и, кажется, жар снова попёр вверх. Все мои в замке, я сам просил их не возвращаться, поэтому…
В дверь постучали, хотя могли бы и позвонить. Глянув в дверной глазок, я щёлкнул замком и впустил Дану. Черноволосая дампир, традиционно предпочитающая красные тона в одежде, не задавала вопросов. Она шагнула вперёд, молча обняла меня, прижалась грудь к груди и повалила меня на пол.
Ровно за минуту до того, как в нашу дверь начали стрелять! Кстати, у меня хорошая дорогая дверь, стальная в деревянной обшивке. Выбить её почти невозможно (очень трудно, по крайней мере), но чем же в неё палили, если после каждого выстрела появлялся ещё один новый глазок? Бронебойные пули? Титановое покрытие? Какие-то новые разработки нашей расчудесной оружейной промышленности? А, не важно-о…
– Ты с ума сошёл?! – рявкнула на меня Дана, когда я поцеловал её в шею. – Ставр, я ценю твой пыл, но вроде как сейчас не очень вовремя, да?
– А мне показалось, что ты легла на меня не просто так.
– Само собой!
