— Я тоже почти никого не вижу, — усмехнулся он. На самом деле это было не так, он встречался с партнерами, с подчиненными, но это были не те люди, которых он хотел постоянно видеть. И тогда у него вырвалось: — Я хочу видеть одного человека — тебя.
Она благодарно погладила его руку, и дальше они ехали молча. Уже дома он ей сказал:
— Я не хочу от тебя уходить.
— Не уходи, — грустно и серьезно сказала Ира.
Он думал, они спасали друга от одиночества, а на самом деле то, что их объединило, было любовью, серьезной и глубокой. Может быть, не такой пылкой, как в юности, но от этого не менее сильной.
Жаль, что понял это он только теперь, не успев сказать Ире главного.
Виктор Федорович неохотно поднялся с постели, отдернул занавеску, посмотрел в окно на безоблачное небо. Взъерошенный голубь с шумом сел на подоконник, дергая головой, заглянул в комнату. Виктор махнул створкой окна, отогнал голубя.
Ровно в десять он позвонил Свете, не уверенный, что она ответит на звонок.
— Здравствуйте, Виктор Федорович, — услышал он тихий голос. Значит, занесла его номер в электронную память.
— Пойдем гулять, Света, — предложил он. — Не здесь. Я сейчас подъеду, ты спустишься, и мы отправимся в какой-нибудь парк. Хватит тебе дома сидеть. Погода чудесная, и гулять тебе необходимо.
— Не знаю… — замялась она.
— Нечего тут знать, — отрезал он и решительно объявил: — Буду у твоего подъезда через пятнадцать минут.
Он отключил телефон, не дожидаясь, что она ответит. Она не перезвонила. Виктор Федорович наспех допил очередную чашку чая, не дожидаясь лифта, сбежал по лестнице и подъехал к Светиному подъезду за минуту до назначенного времени.
Он повез ее к ближайшему парку. Парка этого он совсем не знал, но выбор оказался неплохим. Они гуляли по чистым дорожкам, потом неплохо пообедали в летнем кафе. Все-таки она умница, не сделала попытки сама за себя заплатить.
Говорить Виктору Федоровичу не хотелось, и он в основном молчал. Света тоже молчала. Только на обратном пути, уже у своего дома повернулась к нему и грустно спросила:
— Почему вы со мной… возитесь?
— Я тебе уже говорил, — поморщился он. — Мне не нравится, что молодая женщина, которая ждет ребенка, прячется и до смерти кого-то боится. Это ненормально и отвратительно.
Он ждал, когда она откроет дверь машины, но Света медлила.
— У вас есть дети? — Она теребила лежавшую на коленях сумку.
Виктор Федорович в женских вещах не разбирался, но даже он понимал, что сумочка дешевая. Ира никогда такую не купила бы.
На пальцах, вцепившихся в сумку, обручального кольца опять не было.
— Есть, — кивнул он. — У меня взрослый сын и маленький внук.
Она кивнула на прощание и молча выбралась из машины. Волосы все так же были собраны в небрежный хвост, а лицо совсем без косметики. Только теперь он знал, что она умна и тактична, и она больше не казалась ему невзрачной.
Ему было жаль Свету, но не так, как бывает жалко близкого человека, когда эта жалость доставляет настоящие страдания. Он как будто смотрел кино и жалел несчастную героиню, твердо зная, что ее невзгоды не имеют к нему никакого отношения.
Он подумал, не проводить ли ее до двери, но машину следовало переставить, она мешала проезду, и выходить вслед за Светой он не стал. Проехал до конца дома, развернулся и опять поехал вдоль подъездов.
Молодого человека он заметил, когда тот был шагах в десяти от машины. Виктор Федорович разминулся с ним, через несколько метров притормозил, делая вид, что паркуется, и проследил взглядом, как парень входит в Светин подъезд.
Хорошо, что он не пошел провожать Свету. Он бы точно столкнулся с мужем Ириной племянницы.
Оттащить Илюшу от бассейна было трудно. Малыш бил руками по воде, смеялся, и Алина боялась отойти от него даже на шаг.
— Отстань от него, — посоветовал Слава. — Бултыхнется в воду — достанем.
Муж, покачиваясь в гамаке, показал рукой на свободное место рядом с собой — садись. Алина еще потопталась около ребенка, вздохнула и плюхнулась в гамак.
— Настя уезжает? — Муж приобнял ее за плечи.
— Уезжает, — кивнула Алина. Настя только что заглянула к ним на участок попрощаться.
— Тебе без нее скучно будет.
— Ничего, — вздохнула Алина. — Мне скучать некогда.
Илюша выпустил из рук пластмассового оранжевого утенка, утенок поплыл к центру бассейна. Слава поднялся, подобрал валявшуюся на земле ветку, подтянул утенка веткой, вручил сыну.
— Что-нибудь новое насчет Ирины есть? — садясь опять в гамак, поинтересовался муж.
— От полиции ничего нового, — доложила Алина. — А Настя уверена, что убийство связано с нападением на инкассаторов. Помнишь, было такое?
— При чем здесь инкассаторы? — с недоумением посмотрел на нее Слава.
— Ирина накануне смерти ходила в больницу к отцу одного из нападавших, — объяснила Алина. — Конечно, Настя решила, что эти события связаны. Между прочим, деньги тогда так и не нашли.
— Ты поэтому вчера спрашивала про клад? — засмеялся Слава.
Алина покосилась на него и кивнула, а он озадаченно покачал головой — бывают же дуры на свете.
Илюша опять упустил утенка, на этот раз доставать игрушку поднялась Алина.
— Папа совсем не приезжает. Ему без Ирины плохо, — пожалела она свекра.
— Ирина здесь ни при чем! — нахмурился Слава. — Он любил мать. И другие бабы для него ничего не значат. Уж я-то знаю, будь уверена.
Алина была уверена в том, что соседка много значила для Виктора Федоровича, но спорить не стала.
Со Славой время шло незаметно, но, когда он засобирался, чтобы проехать до основной толпы дачников, Алина не стала его удерживать. Стоя у калитки с Илюшей на руках, помахала вслед отъезжающей машине, вернулась на участок и устроилась в гамаке.
Вечер впереди казался бесконечным. Алина подумала, не позвонить ли маме, но позвонить решила Ксюше.
— Ой, Алина, здравствуй! — непонятно отчего обрадовалась девушка.
— Привет. Слушай, мы с Настей недавно ходили к Максиму Колокольцеву, он лежал в больнице вместе с дядей Степаном…
— Макс такой хороший парень! — перебила Ксюша. — Представляешь, он меня ужасно стеснялся. Лежал весь бледный, а когда я хотела ему помочь… Ну, сок подать или фрукты, отказывался, сам вставал.
— Максим просил, чтобы мы дали ему твой телефон.
— Зачем?
— Ты что, маленькая? — опешила Алина. — Зачем парни спрашивают телефон? Нравишься ты ему.
— Да нет, — грустно не согласилась Ксюша. — Если бы я ему нравилась, он бы сам у меня телефон спросил.
