— На работе. — В трубке слышались неясные голоса. Алина позвонила не вовремя.
— Перезвони, когда домой придешь, — попросила Алина. — Только обязательно.
— Все в порядке? — заволновалась мама.
— Все в порядке, — успокоила Алина. — Я просто хочу у тебя кое-что спросить. Придешь домой и сразу позвони.
Мама волновалась из-за всего, из-за каждого пустяка. Сидела и плакала, а Алина ее успокаивала. В первом классе маленькая Алина сломала руку. Прыгала с качелей и неудачно шлепнулась. Сразу никто не понял, что это перелом, просто дотронуться до руки было очень больно. Мама отвела Алину в травмпункт, а на обратном пути безутешно плакала. Очень боялась, что рука срастется как-то неправильно. «Ничего, мам, — говорила первоклассница Алина. — Доктор сказал, быстро заживет. Все нормально будет, вот увидишь».
Рука действительно никогда не напоминала Алине о том давнем переломе.
«Все нормально будет, вот увидишь, — говорила десятиклассница Алина, когда мать в очередной раз осталась без работы. — Будешь искать работу и найдешь!»
«А если не найду?!» — Мама плакала, и Алина очень ее жалела.
«Найдешь, — уговаривала она. — Все будет хорошо».
На самом деле ей тоже было страшно, но ее успокаивать было некому, и она не позволяла себе впадать в панику.
Она и со Славой себе этого не позволила. И стала его женой.
Мама позвонила в десятом часу, когда Алина уже уложила Илюшу до утра.
— Ты часто ходила к дяде Степану Дормидонтову в больницу? — шепотом спросила Алина, прислушиваясь к звукам за стенкой. Кажется, Илюша не проснулся.
— Часто. Жалко мне его, хороший мужик был. Труженик. А такая жизнь несчастная! И почему только всяким подлецам в жизни везет, а хорошие люди мучаются?!
— По-разному бывает, — Алина опять прислушалась, вышла с телефоном на застекленную веранду, села в кресло. — У него в доме теперь родственница живет.
— Ксюша. Хорошая девочка.
— Хорошая, — согласилась Алина. — И красивая. Я сегодня туда ходила, видела ее.
— Молодые все красивые. Ты ничуть не хуже!
— Ксюша приходила к Ирине Леонидовне прямо в тот день, когда ее убили. Просила, чтобы Ирина к дяде Степану сходила.
— Это я ему адрес подсказала, — сказала мама. — Он хотел родственников Ивана Николаевича, доктора, разыскать, я и подсказала. Если бы ты мне про соседей не рассказывала, я бы и сама адреса не знала.
— А зачем ему были нужны родственники Ивана Николаевича?
Мама, несмотря на страхи и плаксивость, очень наблюдательна. Слава богу, что до сих пор ничего не заподозрила.
— Этого не сказал. Но разыскать очень хотел, это его мучило.
— И ты не спросила, почему? — удивилась Алина.
— Он знал, что умирает, Алиночка. Зачем к человеку со своим любопытством лезть? Хотел бы сказать, сам сказал бы.
— Мам, а Колю Дормидонтова ты помнишь?
— Плохо. Дормидонтовы-старшие часто к Гале заходили, я их много раз видела. А мальчишку-то и в лицо плохо знала. Так, здоровались через забор.
Вечер выдался неожиданно теплый. Алина постояла на крыльце, позвонила Насте, передала разговор с мамой, вернулась в дом и неожиданно поймала себя на том, что непрерывно думает, где могут находиться украденные несколько лет назад у инкассаторов деньги.
Наверное, потому, что думать о тайне, которую она оберегала, было страшно.
18 июля, вторник
Самым тяжелым было просыпаться. Настя открывала глаза и сразу вспоминала, что в ее жизнь вошла боль, снова закрывала глаза, чтобы забыться, но боль никуда не уходила. Потом Настя, конечно, обещала себе, что с болью справится и что в ее жизни все еще будет хорошо, просто отлично. Жила же она раньше без Сережи, и ничего. Неплохо жила.
Потом боль не то чтобы уменьшалась, просто ее удавалось спрятать куда-то поглубже. Настя вставала, садилась к компьютеру и старалась прожить еще один день.
Сегодня она еще раз просмотрела разработанные модели и по электронной почте отправила их Кате. Заодно написала, ткани какой фактуры хотела бы использовать. Теперь Катя должна порыться в каталогах, Настя утвердит выбранные ткани, и обе они дружно начнут молиться, чтобы модели хорошо раскупались.
Надо было работать дальше, но она закрыла компьютер, подошла к окну. Грабителя Колю поймали не сразу, где-то он прятался несколько дней. В лесу? Возможно. Подступавший к поселку лесной массив был большой, тянулся до другой железнодорожной ветки. Однажды они с Сережей до той железной дороги дошли. Правда, Настя тогда очень устала.
Был сентябрь, гулять в лесу было хорошо. Настя поднимала гриб, осматривала его и клала в корзину. Корзину нес Сережа. Потом они нашли поваленное дерево, сплошь покрытое молоденькими опятами, потом еще одно. Потом вышли к какому-то болоту и долго его обходили. Там нашли несколько белых и два подосиновика.
— Ты устала? — спрашивал Сережа. Он чувствовал себя виноватым — завел ее, слабенькую, в глушь.
— Устала, — жаловалась Настя и успокаивающе добавляла: — Но ничего, я потерплю.
Сквозь ветки пробивалось солнце, а опавшие листья под ногами тихо шуршали, и Насте было так радостно, что все время хотелось улыбаться.
Ей еще будет радостно, напомнила себе Настя. У нее еще все впереди.
Грабитель Коля должен был хорошо знать лес, он здесь родился и вырос. Только вот спрятать деньги в лесу проблематично. Если, конечно, прятать их не на пару часов, а на долгое время. В этом случае их можно только закопать.
Настя отошла от окна, спустилась на кухню. Заглянула в холодильник, подумала, достала два яйца и поставила их варить.
Сережа к еде был равнодушен, и Настя, не мороча себе голову, покупала еду в кулинарии. Интересно, та девушка будет стараться приготовить ему что-нибудь необычное или тоже ограничится готовыми блюдами?
Яйца получились, как она любила, «в мешочек».
Колю поймали здесь, в поселке. Во всяком случае, Настя так поняла из Алининого рассказа. Он не попытался пройти через лес и скрыться на просторах великой Родины. Значит, надеялся найти убежище. А где? У родителей его наверняка караулили, у друзей, скорее всего, тоже.
Настя вымыла чайную ложечку, которой ела яйца, вышла на улицу. Алины видно не было, и она направилась к соседскому дому.
Алина играла с Илюшей на ковре.
— Сегодня тепло, — сообщила Настя. — Пойдемте на улицу.
Илюше идея понравилась, он сразу направился к двери и с неудовольствием дал матери себя переодеть. Наблюдать за малышом было удовольствие.
— Алина, у Коли была девушка? — спросила Настя, усевшись на ступеньку крыльца.
— Понятия не имею, — пожала плечами Алина.
