Малыш подошел к канаве вдоль дороги, Алина подскочила, отвела в сторону.
— Знаешь, я придумала, как найти девушку, которая к Ирине приходила.
— Подежурить около больницы? — вздохнула Настя.
Алина засмеялась, Настя тоже.
— Нет, правда, — не сдавалась Алина. — Если она работает в больнице, мы точно ее найдем.
Девушка была ей не опасна. Ей никто не был опасен, но лучше бы она совсем ничего не знала.
Степан Михайлович разговаривал с Ириной наедине. Мама это точно видела, она наблюдала за ними в окно, ожидая, когда сосед вернется в палату.
— Я думала об этом, — призналась Настя. — Нужно зайти к Елене Анатольевне, поподробнее расспросить про девушку.
— Пойдем!
— Прямо сейчас?
— А что такого? — Илюша прижался к Алининой коленке, она взяла сына на руки. — Пойдем, пойдем!
Калитка у Леночки была не заперта. Дверь, скорее всего, тоже, но Алина позвонила в дверной звонок, дождалась, когда хозяйка крикнет:
— Открыто!
Елена Анатольевна умела создать уют. Ничего особенного не было в старом доме, а казалось, что здесь поработал дизайнер. Вазы с цветами стояли там, где надо, столик с изогнутыми ножками был словно специально подобран к деревянным полам и стенам.
«Нужно научиться так же обустраивать жилище, Слава это оценит», — решила Алина.
— Девочки! — обрадовалась хозяйка. — Заходите! Я утром ягоды собрала, угощайтесь.
В этом году ягод не уродилось ни у кого. Алина с удивлением посмотрела на большое блюдо.
— Почему у вас все растет, Елена Анатольевна?
— Потому что все нужно делать с любовью, — улыбнулась хозяйка. — А если чего-то делать не хочется, лучше совсем не делать. Все равно ничего путного не выйдет.
Леночка отложила планшет, в котором что-то смотрела перед их приходом, включила электрический чайник.
— Опишите нам, пожалуйста, девушку, которая приходила к Ирине Леонидовне, — попросила Алина, подвинув себе стул. Настя подвинула другой, села рядом.
— Это может иметь отношение к смерти Иры? — серьезно спросила хозяйка. В проницательности ей не откажешь.
— Трудно сказать, — быстро ответила Настя. — Но мы хотели бы ее найти.
Леночка прикрыла глаза, задумалась.
— Рост около ста шестидесяти пяти. Худощавая. Размер… сорок второй. Волосы темно-каштановые, короткие. Прямые. Лицо узкое, правильное. Нос прямой. Одета была в синие джинсы и светлую ветровку.
Алине бы такой словесный портрет! Только у нее при чуть более высоком росте размер сорок восьмой, а лицо круглое. Конечно, страшилой Алину не назовешь, но и красавицей назвать трудно.
У Елены они просидели почти час. Хозяйке не хотелось их отпускать, и Алина это понимала.
— Вы на ночь дверь запираете? — в какой-то момент спросила Алина.
— Конечно, — удивилась Елена Анатольевна. — А почему ты спрашиваешь?
— К нам в дом вчера пытались залезть, — объяснила Настя. — Только мы с Сережей вора спугнули.
— О господи! — Леночка не испугалась, просто задумалась. — Опять! Нужно участковому сказать.
— Скажу.
— И одна дома не ночуй!
— Не буду.
Илюша захотел спать, закапризничал. Алина поднялась, Настя тоже.
— Узнаю у Ольги, когда лучше персонал отловить, и тебе позвоню, — пообещала Алина, прощаясь с Настей.
Когда малыш заснул, опять стало грустно, и Алина впервые подумала, что живет как-то неправильно.
Больше всего она боялась безденежья. Хорошо помнила, как мать теряла работу, как они считали каждую копейку, как радовались, когда матери снова удавалось куда-то устроиться.
И соседи жили так же. Самой большой радостью было поехать куда-нибудь в Турцию или купить машину в кредит. Не жизнь, а мучение.
Сейчас безденежье не грозило, только она не знала, что делать с приступом тяжелой тоски.
Сегодня Виктор Федорович на работу не поехал. Всю ночь заснуть не мог, проворочался, а под утро задремал и проснулся в одиннадцатом часу. Заварил себе крепкого чаю и пил его, поглядывая в окно на почти безоблачное небо.
Он приехал к Ирине с месяц назад, когда она ненадолго вернулась в Москву. Они не виделись несколько дней, и, поднимаясь к ней в квартиру, он радовался так, что хотелось улыбаться. Улыбку Виктор пытался скрыть, потому что вместе с ним в лифте оказалась хмурая тетка, в упор его разглядывающая.
Он тогда обнял Иру прямо у раскрытой двери. Она улыбнулась, высвободилась, пригласила его ужинать. Они о чем-то говорили, Ира смотрела в окно на нудный дождь, отвечала ему, но он почувствовал, что мысленно она не с ним.
— Ира, что случилось? — спросил он тогда.
Ему стало обидно и неприятно, он привык, что она тоже ему радуется.
Ира помолчала, кусая губы, но потом призналась:
— Я только что видела Сережу с какой-то девицей.
— Какого Сережу? — не сразу понял он.
— Настиного мужа.
— Ну и что? — недовольно спросил он. — Ты же его на улице встретила, а не в гостиничном номере. Ты его на улице встретила?
Ирина кивнула:
— Они шли прямо впереди меня. Только быстро шли, быстрее, чем я. Витя, он ее обнимал.
— Это ни о чем не говорит, — постарался он утешить Иру.
— Говорит, — не согласилась она. — Он несколько раз взял ее за плечи так… по-хозяйски.
— Ира, кончай заниматься ерундой! — попросил он. — Мало ли с кем мог идти ваш Сережа. С сестрой.
— У него нет сестры.
— Ну… не знаю. С какой-нибудь подругой детства.
— Я позвонила Насте, она сказала, что Сережа на работе.
— Послушай, не лезь ты в их жизнь.
— Витя, девушка беременна!
— Ира, тебя это не касается!
В конце концов они решили, что Ире нужно поговорить с Сережей.
Она протянула несколько дней, а потом выяснилось, что Сережа в командировке, и разговор Ира решила отложить.
Все это не могло иметь отношения к Ириной смерти. Настя не дочь олигарха, и ее мужу незачем убивать кого-то из страха быть замеченным в адюльтере.
Версия никуда не годилась, но другой у Виктора Федоровича не было.
Он снова заварил чай, сделал бутерброд с колбасой, незаметно его сжевал.
Он ничего не знал о Настином муже. То есть кое-что Ира рассказывала: Сережа хороший мальчик, работает в большой энергетической компании, прилично зарабатывает. И родители у него очень приятные.
