Я вдруг заметила, что человек в соседнем кресле больше не спит, – он смотрел на меня таким задумчивым, внимательным взглядом, что я уж думала услышать от него что-нибудь ценное.
– Милочка, а обед-то будет? – спросил он.
И я со вздохом поклонилась. Гость удовлетворенно закрыл глаза, а я развернулась к Свану.
– Я могу передать твоему отцу и брату послание, – зашептала я, взяв его за обе руки. Никогда еще я не позволяла парням брать меня за руку, но оказалось, что бабушка была права: когда встретишь того, кому можно доверять, сразу поймешь. – Покажу им, что ты ждешь их здесь. С ними все в порядке, наверняка в порядке! Может, твой отец как-то сбежал из комнаты и отправился в этот ваш Хейверхилл, а вы просто разминулись в пути. А Генри наверняка победил Освальда окончательно, пока тебя не было, не сидел же он сложа руки! Он, скорее всего, освободил твоего брата, и тот тоже идет в Хейверхилл, и все вы бродите вокруг, а найтись не можете.
– А если нет? Если Освальд убил Хью? – тихо спросил Сван.
Я замотала головой так, что из волос выпала шпилька.
– Нет. Конечно нет! Они придут, вот увидишь, только поживи у нас, пожалуйста, поживи! Тебе надо отдохнуть, ты не можешь опять тащиться через все королевство совсем один!
– Я не могу у вас остаться, денег нет. Мне дали немного во дворце, и я их тратил осторожно – ты не думай, у меня в семье все бережливые. Но все равно надо было есть, и доставать транспорт, и…
– Отработаешь.
– Стихами? – Он улыбнулся своей теплой, доброй улыбкой. – Извини, глупая шутка. Я мечтал о даре сочинять красивые стихи, но, пока добирался сюда, понял точно: если у меня и есть какой-нибудь дар, то уж точно не этот.
– Умеешь же ты таскать тяжести, колоть дрова? Посуду мыть? Я уже не справляюсь, слишком много гостей стало, а нового работника мы еще не наняли. Но погоди, сначала – послание.
Сван смотрел на меня затаив дыхание, и я прикрыла глаза. Искать адресатов послания – все равно что пытаться нащупать в огромной, почти незаметной золотой паутине нужные нити. Это трудно объяснить, и это не то, что видишь глазами, но, стоило мне сосредоточиться, я почувствовала Свана рядом – теплое сияние. А от него во тьму, пронизанную бесчисленными золотыми линиями, шли две, яркие и крепкие, – его связи с родичами. Они уходили куда-то очень далеко, терялись в темноте, – жители соседних деревень по ощущениям были гораздо ближе, – но я все равно запустила по ним свое послание в надежде, что нить донесет его, как река несет кораблик из коры и веток. Я открыла глаза и задышала глубже, унимая головокружение.
– Как тебя зовут? – тихо спросил Сван, и я засмеялась от того, как забавно прозвучал этот вопрос спустя полчаса разговора.
– Мойра. Это значит «судьба».
– Угу, – сказал Сван, и у меня появилось сладкое, мучительное чувство, что он сейчас меня поцелует, если духу хватит.
К сожалению, то же чувство, кажется, посетило моего отца – он вырос перед нами, всем своим видом показывая, что Сван, может, и достойная пара для его дочери, но руки пусть держит от нее подальше.
– Через пять минут будем обедать, уважаемый господин, – сказал папа, мастерски сочетая в голосе почтительность и осуждение. – Прошу к столу. Разрешите предложить вам сесть за тот, что у окна: вид оттуда замечательный. А ты, дочка, иди-ка сюда, нужно помочь на кухне.
Раньше он часто бывал с постояльцами неприятным и грубым, а теперь изменился к лучшему, и я вдруг подумала: а что, если у отца дар управлять гостиницей? Интересно, такой вообще бывает? Но я не успела додумать эту мысль до конца, потому что случилось нечто очень странное.
Посреди комнаты возник шар света – острого, режущего глаза, как блик яркого солнца на воде. Все недоуменно уставились на него, а шар резко вытянулся, превращаясь в овал, и оттуда вылез человек. Он шагнул к нам в зал, будто из-за невидимого порога, и сияние тут же погасло. Народ, кажется, собирался броситься врассыпную, но тут все разглядели незнакомца и восхищенно замерли.
Это был, наверное, самый красивый парень на свете. Сван казался мне красивым, но было ясно, что настолько совершенного существа, как этот новый парень, природа еще не производила – во всяком случае, вокруг нашего постоялого двора. Рост под два метра, широкие плечи, статная фигура, синие глаза, длинные золотые волосы спускаются на грудь волнами – парень был просто невыносимо хорош собой.
Подруги моей бабушки любили ее за то, что она здорово умела пересказывать старинные истории о белом рыцаре по имени Маурис Шевалье. Маурис вечно спасал красавиц направо и налево, вырывал их из лап опасности, почтительно целовал им руки и уже лет триста был мечтой всех поколений женщин. Так вот, этот длинноволосый парень, застывший посреди комнаты, напомнил мне Мауриса из бабушкиных историй: «Он был так великолепен, что женщины при виде его падали с ног, а мужчины от зависти скрежетали зубами».
Красавец обвел всех взглядом, наслаждаясь произведенным впечатлением. Он был одет в золотистый костюм с пышным кружевным воротником – на мой взгляд, довольно безвкусный, но, может, там, откуда эта птица к нам залетела, все так ходят. Я думала, красавец сейчас скажет, что слышал про наш постоялый двор и желает отведать блюд знаменитого повара, но он молча пошел к нам, и только тут до меня дошло: что-то с этим парнем не то. То, что он появился из воздуха, меня не смутило, – мало ли что люди после возвращения Сердца умеют! Но пугающим было ощущение силы, которое от него исходило, – казалось, воздух вокруг парня звенит и искрится, словно это вовсе не человек.
– Привет, мордастый, – сказал этот подозрительный тип, остановившись напротив Свана, и его голос, низкий и мужественный, тоже подошел бы Маурису Шевалье. – Ты тут, я смотрю, не скучаешь.
Я недоуменно посмотрела на Свана – скулы у него были широкие, но мордастым я бы его точно не назвала. Но Сван вглядывался в поддельного Мауриса Шевалье, и вдруг его глаза расширились.
– Хью, – выдохнул он.
Мне захотелось рассмеяться – Сван, конечно, изменился за этот месяц, но поверить, что его хилый братец-коротышка превратился вот в это великолепие, было уже чересчур. Но красавец расплылся в самодовольной улыбке и кивнул.
– Ага. Самую малость подправил себе внешность, чтобы быть уж совсем неотразимым. Я теперь еще и не такое могу, гляди! – Красавец вскинул унизанные разноцветными перстнями руки. – Пусть этот убогий клоповник станет покрасивее, а то мне тут даже стоять противно. Оп!
Все вокруг начало меняться – стены раздвинулись и вытянулись вверх, зал стал неправдоподобно огромным, а мебель теперь была, как на картинке из старинной книжки: выгнутые спинки стульев, все в позолоте, пол устлан пушистым ковром. Хью – приходилось поверить, что, видимо, это все-таки он, – жадно смотрел на Свана, будто ждал восхищения, но тот замер так же испуганно, как и остальные. Это было, конечно, волшебство, но какое-то жуткое.
– Думаешь, мне без тебя нечем заняться? – раздраженно спросил Хью. – Но раз уж ты позвал меня, так и быть, разрешаю тебе присоединиться. Смотри-ка, а ты похудел. Стал еще страшнее, чем был. Ну ничего, еды у нас теперь будет завались.
