– К Тихой речке и за километр не подходи, усек?
Андрей рванулся к холму, где костер, разгораясь, трещал и рвался в небо, напрягая все свои силы в попытках заменить собой солнце. Рядом, в отблесках огня в окружении девушек, положив руки на колени, неподвижно сидела Инес в ожидании короля мира. Андрею ужасно захотелось прервать свой бег и, взобравшись на вершину, посмотреть на ее прекрасное лицо. Только ее красота могла подтвердить, что все в эту ночь в зачарованном лесу происходило на самом деле, даже если он и был не он. Но вот Андрей пролетел мимо холма, уносимый вглубь леса внезапно взыгравшим в нем азартом. Вокруг шуршала листва, никого не было видно, но весь лес дышал, наполнялся шагами и шорохами и неутомимо бился сотнями одиноких сердец, жаждущих того же, что и его так внезапно проснувшееся сердце. Перепрыгивая через канавы, раздвигая руками ветки, он несся в неизвестном направлении с переполненной от возбуждения грудью, сам не зная, за чем. Выскочив на лужайку, он споткнулся о пень и чуть не свалился, как вдруг из длинной душистой травы перед ним выросла девочка с белыми, как лен, волосами. Ей было лет семь, не больше. Она недовольно посмотрела на него, как будто он отвлек ее от важного занятия и тут же опять села в траву. Теперь он увидел, что она собирает землянику.
– А ты почему не ищешь? – спросил Андрей, присев рядом с ней на корточки.
– Я еще маленькая, – спокойно ответила она. – Мне мама разрешила землянику собирать. Смотри, сколько ее здесь. – Девочка поднесла к его лицу душистую ладошку с ягодами. – Хочешь попробовать?
Андрей взял одну ягоду и отправив ее в рот, спросил у нее, где старая мыза.
– Иди прямо до поваленной сосны, за ней будут две тропинки, пойди направо через березовую рощу и выйдешь к воротам, а за ними старая мыза, – говорила девочка, не переставая щипать ягоды. – Ты тоже на Инес хочешь жениться?
– Хочу, только плохо знаю, что ей нужно.
– А как всегда, – беспечно ответила девочка. – Вот принесешь ей цветок папоротника и станешь королем мира.
– Ну, прямо так и королем мира, – сказал Андрей. – Не верю я этим сказкам.
– Не хочешь, не верь.
Девочка насыпала землянику в корзинку, поставила ее обратно на пенек и опять села на корточки.
– И кто же у вас теперь этот король?
– А пока никто, время еще не пришло. А Инес скоро в кино будет сниматься. Она красивая, правда?
– Да, очень, – ответил Андрей, – а ты в Руха живешь или сюда на лето приехала?
Ему было странно, что он так запросто треплется с этой соплюшкой, но во-первых, сегодня он был не он, во-вторых, по поведению девочка казалась намного старше своих лет, и в-третьих, она была здесь чуть ли не единственным созданием, кроме Пааво, который исчез сразу после того, как зажгли костер, серьезно говорившим с ним. Он повторил вопрос, но девочка, низко склонив белую головку к земле и все дальше передвигаясь на карачках, уже не слышала его.
– Ну, тогда я пошел, – сказал он, чтобы не показаться невежливым, и уже почти зашел в лес, как услышал ее голос.
– Беги давай, а то не успеешь.
И он опять побежал, волнуясь и прокручивая в уме ее слова: «Иди прямо до поваленной сосны, за ней будут две тропинки, а ты пойди направо через березовую рощу и выйдешь к воротам… беги скорее, а то не успеешь…»
Как она и сказала, за березовой рощей он сразу увидел ворота, вернее то, что от них осталось. Два полуразвалившихся каменных столба, завершающих плитняковую ограду, с обломками ваз наверху. Пройдя через ворота, Андрей вступил на дорожку, в конце которой маячил светлый фасад с балконом. Старая мыза. У него заколотилось сердце, значит, где-то здесь должна быть и водяная мельница. Осторожно ступая по гравию, который легко похрустывал под ногами, он озирался по сторонам. В глубине буйно разросшегося парка вдоль всей дорожки тянулись низкие белые здания. Наверное, здесь когда-то жила прислуга и управляющий со своим семейством, держали лошадей и собак, экипажи и сани. Почему-то он был уверен, что мельница где-то за мызой и ему надо поскорее дойти до нее. Он опять побежал, не сводя глаз с фасада, где насчитал шесть окон, три наверху и три внизу. Чем ближе он подходил к дому, тем белее становился фасад, как будто его обливало светом невидимое солнце, а может, на него отбрасывал свое сияние костер на холме, где Инес, тихими глазами созерцая огонь, ждала короля мира. Вдруг вдоль фасада метнулась тень, кто-то сиганул через дорожку мимо крыльца и канул в сень деревьев. На секунду Андрею стало не по себе, но он подумал, что это ему наверняка почудилось, а если нет, то кто-то незаконно охотился на чужой территории и поэтому так быстро смылся. Как бы то ни было, надо торопиться, пока бесценным сокровищем, дающим во владение мир и красавицу, не завладел другой. Он свернул с дорожки и побежал по траве, решив справа обогнуть мызу. Низкий флигель с пустыми окнами оказался длиннее, чем он ожидал, и он уже почти выбился из сил, как вдруг очутился в полной темноте. Казалось, в эту часть парка за мызой никогда не проникал свет, воздух здесь был сырой и застойный, как в давно не проветриваемом помещении. Андрей остановился, чтобы отдышаться и привыкнуть к темноте, и тут услышал шорох. Где-то вблизи гнулись и хрустели ветки, шуршала трава, но когда он спросил, кто здесь, все сразу затихло. Однако теперь совсем рядом билось чье-то сердце, так же лихорадочно, как и у него. Он еще постоял так, с вмиг пересохшим ртом, а потом с шумом и треском рванул в темноту, уже не прислушиваясь, один ли он несется или их двое.
Тьма все не расступалась, и пахло сырой землей, но вот уже впереди забрезжил свет, словно ночь там переходила в утро. В нос ударил тяжелый пряный запах и слегка закружилась голова, но он все мчался дальше, на шум падающей воды, поглотившей все остальные звуки. По ногам его хлестали жесткие листья, и когда он выбрался на свет, то увидел, что вокруг расстилаются заросли папоротника. Не зная, куда податься в этом безбрежном зеленом море, Андрей решил двигаться в сторону водяной мельницы. Видимо, здесь и была река, которую скрывал папоротник. По пояс утопая в растениях, он продирался вперед, уверенный, что именно там, где крутится невидимое пока колесо водяной мельницы, его ждет счастье. Ему вдруг стало абсолютно все равно, где сейчас тот, другой, который забрел сюда и теперь рыщет здесь в поисках добычи. Ведь это была его территория, и только ему было предназначено найти здесь то, что с таким рвением искали все жители Руха мужского пола, кроме Пааво, чье состояние ума напоминало замерший в своем бытии рухаский валун. Добредя до речки, Андрей увидел блестящее, почерневшее от работы и времени колесо. Деревянные лопасти с гулом вздымали вверх мутно-зеленую воду. Времени оставалось в обрез. Извергая в небо искры, на холме пылал костер, который зажгли ровно в полночь. А значит, надо было как можно скорее найти цветок папоротника, пока он не успел отцвести. Спотыкаясь о стебли и вращая головой, как безумный, он стал передвигаться по прямой, параллельно реке, чтобы не слишком отдаляться от мельницы. Тяжелый запах дурманил голову, и глаза уже начали слипаться, как внезапно слева повеяло нежным ароматом. Он дернулся, принюхиваясь и стараясь поймать едва различимую сладкую струйку, которая вот-вот могла сгинуть в удушливом, прелом воздухе. Он даже закрыл глаза, чтобы лучше слышать этот волшебный аромат первого и последнего цветения. Вдруг запах пропал, но потом появился снова, с удвоенной силой маня его к себе. Он открыл глаза и осмотрелся. Вокруг сплошняком зеленое поле. Дивный аромат, как родничок, бился теперь откуда-то снизу. Он наклонился – ничего. Тогда Андрей бросился на колени, жадно втягивая в себя воздух, застыв и низко пригнувшись к земле, как кот перед атакой, и вдруг прямо перед собой увидел то, что искали все мужики из Руха. Перед его носом, вибирируя в красном цветке, похожем на колокольчик, источая неповторимый аромат, подрагивали бледно-желтые тычинки. Края колокольчика побурели и слегка загибались наружу. Его уже успел коснуться первый тлен, который совсем скоро обратит его в прах. Андрей сорвал цветок и, осторожно держа его перед собой, бросился в сторону старой мызы, моля, чтобы она не исчезла за время, пока он искал сокровище.
