Мужик садится и кладет шапку на стол.
— Как ваше имя?
— Орайен Балк.
— Дим Ми Лар — так будет вам понятнее. Расскажите о себе.
— Что интересует господина офицера?
Говорит он ровно, практически без интонаций. Словно механический переводчик.
— Все. Вы ведь не местный, не с Данта?
— Это есть в моем личном деле, господин офицер.
— Если бы меня интересовало только то, что там написано, я бы вас не беспокоил. Мне интересно поговорить именно с вами.
— Да, я не с Данта. Наш мир — Ганея. Не спрашивайте меня, насколько это далеко, я не могу ответить на этот вопрос.
— Вы ведь не один оттуда, а, Балк?
— Да, нас было более трех тысяч человек. Но здешние условия… они неоптимальны для комфортного жилья. Да, тут не холодно, как наверху, и нет такого ветра. Но…
Усмехаюсь.
— Ну, мне вы это можете и не объяснять… Ваши люди… кто они в прошлом?
— По-разному, господин офицер. Солдаты, обычные рабочие, есть даже технические специалисты… много всяких… Но здесь — тут мы все рудокопы.
— И вас это устраивает?
А вот тут он впервые поднимает на меня глаза. До того момента его взгляд блуждал где-то по полу. Орайен некоторое время молчит.
— Позвольте вопрос, господин офицер?
— Спрашивайте.
— Вы не с Данта?
— Нет. Это так заметно?
— Заметно. Но у вас в подчинении — хорны. И вы — их командир, так?
— Совершенно верно.
— Вы — не вайн?
— Нет. И мое настоящее имя звучит совсем не так. Просто моим солдатам так проще.
Он удивленно смотрит на меня. Что-то я такое опять сказанул…
— Простите… Вам действительно не все равно, насколько вашим солдатам проще или нет?
— А что в этом удивительного?
Собеседник неожиданно усмехается. Еще раз. И какое-то время его крупное тело сотрясается от беззвучного смеха.
— Простите! Но… это так необычно для вайна!
— Еще раз — я не вайн. И не с Данта, как и вы.
— Это я сразу понял. Ни один вайн не снизошел бы до разговора со старшим бригады рудокопов. Ронги — эти да… могут, при необходимости. Спрашивайте, господин Лар, я готов ответить на ваши вопросы.
— Еще раз — вас тут все устраивает?
— Если я скажу, что нет?
— Вы хотите что-то изменить?
Орайен молчит, что-то раздумывает.
— Мы вывезли «на ветер» уже почти восемьсот человек. И вывезем всех остальных… Здесь нет никакого будущего. Во всяком случае — у нас.
— Вы лично — солдат?
— В вашем понимании — нет. Я военный инженер. Могу строить укрепления и дороги. Сейчас занимаюсь шахтами…
— А если я предложу вам вернуться к прежней специальности? Вам — и вашим людям. Всем.
Внезапно мой собеседник встает, делает пару шагов в сторону двери. Останавливается, поворачивается назад и снова опускается на стул.
— Простите… Это так… Что вы от нас хотите?
— Снаружи нет больше вайнов. Штормовые острова заняты нами. Мы — не друзья ваших прежних хозяев. И мы такие же чужаки на Данте, как и вы. Только, в отличие от вас, мы прибыли сюда вооруженными и на своих кораблях.
Он некоторое время переваривает сказанное.
— Но ведь мы тут уже больше года… Какую помощь мы можем вам оказать? Вы взяли Штормовые острова, значит, у вас хватило на это сил… А мы, мы рудокопы…
Встаю.
— Что ж, я сделал вам предложение. Вы отказались. Можете вернуться к своим людям.
— И что будет дальше?
— То же, что было и до этого. Прощайте, Балк, с вами я более не увижусь.
Шум на улице привлек внимание собеседника, да и я повернулся в ту сторону.
К перрону подходят люди. Много — человек восемьсот. В принципе, поезда вполне хватит, чтобы их всех там разместить. Тут женщины, некоторые даже и с детьми на руках. Мужчины — нестарые, ибо тех уже давно вывезли «на ветер».
— Один из моих солдат нашел тут своих родственников… Они уедут с нами.
— И мы… мы тоже так можем?
— Вы отказались, Балк. Путь рудокопа для вас более предпочтителен.
— Я… я не поверил вашим словам, господин офицер! Пока не увидел этих людей. Тут уже были всякие… предложения. После чего многих из нас вывезли «на ветер». Еще живыми. Среди ронгов тоже встречались люди умные. По-своему умные. Не стоит так уж доверять форме… и внешности.
— А теперь?
— Мы пойдем за вами! И за ними, — кивает он в сторону окна. — Вы правы, здесь у нас будущего нет. А у вас… кто знает?! Но мы готовы рискнуть, пусть и в последний раз!
— Соберите своих людей. Завтра днем к перрону подадут состав.
Ветер дул с моря.
Он налетал совершенно неожиданно. Рвал полы одежды и забрасывал в лицо песок.
Он негодовал…
Здесь, сколько ни свистел он над землей, никогда и никто не пробовал даже и оспаривать его власти — людей в этих местах не было.
— Вот тут, — указал рукой кап-два Хальзин, — надо оборудовать позиции для артиллерии. Отрыть котлованы и забетонировать основания. Для рытья используем взрывчатку — ее много. Дорогу сюда уже начали прокладывать, пока грейдер.
— Сколько планируется капониров? — Балк деловито что-то прикидывает в уме.
— Три орудия — вон на той горке. И два — слева, на другой стороне пролива. Третье там, к сожалению, не поставить, мешают складки местности.
— Можно вынести его левее, там есть подходящая возвышенность. Только тогда надо будет принимать меры для защиты от высадки десанта с моря, там удобный для этого берег.
Хальзин задумчиво почесывает подбородок.
— У этого холма крутой подъем… трудно будет поднимать орудие…
— Взорвем склон, выровняем… Вы ведь сказали, что взрывчатки много?
— Да, с этим вопросов не будет. Хорошо! Принимается, я отдам распоряжение на корректировку плана…
Меня эта беседа касается постольку-поскольку. Но касается.
Ибо инженерный полк Балка и пехотный батальон, составленный из родни Гона, — моя личная головная боль.
Доложив каперангу об успешном исполнении приказа, я собирался было уже возвратиться к своим прямым обязанностям, но мои радужные мечты были обломаны самым безжалостным образом.
— Так-так… — кивает Иванов. — И сколько всего народу у нас теперь прибавилось?
— Две тысячи сто восемнадцать человек Балка и четыреста пятьдесят три хорна.
