Тяжело дыша, мы кружим по площадке. Квиты — на моей левой руке имеется точно такой же порез. И чуть ли не на том же самом месте. Так сказать — алаверды.
Да, у них больше в ходу колющие удары. Режущие — тоже присутствуют, но не так часто. Однако тактика боя черного теперь более-менее понятна. Ошеломить противника блеском стали и каскадом ложных выпадов — и молниеносная атака! Достал, не достал — тотчас же отход назад, в глухую оборону. Отдышался, силы восстановил — и все сызнова. Прикрывается мужик длинным клинком, успешно блокируя все мои попытки эту оборону пробить. И при малейшей возможности следует контратака.
Но есть нюанс…
Все его атаки — очень быстрые. И — очень короткие, в ближний бой он старается не вступать, работает на дистанции. Понятно — реализует преимущества длинного клинка.
И что это мне дает?
Он что, настолько неэкономно силы расходует?
Выпад!
Отбил… противник отскакивает назад.
Дядя быстро устает? А что… вполне такое может быть…
Выпад!
Клинки со скрежетом сталкиваются, мою руку опять ведет в сторону — оппонент явно сильнее. Ну и фиг с ним. Я не буду особо рогом упираться. Считаешь, что сильнее? На здоровье — можешь так и дальше думать! Но ведь отжимая мое оружие в сторону, он и свое туда же уводит. Так?
Да.
И моя левая рука подныривает снизу.
Клинок противника внезапно проваливается вниз, не ощущая более сопротивления. И неудивительно — мой нож теперь в другой руке!
Скрипнув каблуками, проворачиваюсь на месте — удар! Наотмашь, вслепую, но ведь с такого положения не промазать.
Достал я его… куда — точно не скажу, но достал! Рука чувствует сопротивление чужой плоти.
И мы снова на исходных.
Дыхалка напрочь сбита у обоих, но вот мой оппонент восстанавливается уже явно не так быстро. Спереди у него крови не видно, но ведь я явственно ощутил попадание! Да и на клинке «шварцмессера» имеются кровавые разводы…
Черный больше не улыбается — не до того. Куда же я ему попал?
Выпад!
Выпад-выпад-выпад…
Он непрерывно атакует, не давая мне возможности сократить дистанцию. Еле успеваю отмахиваться.
Порез на правой руке, чужой клинок скользит по ребрам — и жгучая боль вспыхивает в мозгу!
Отход…
А вот те хрен!
Прыжок в сторону, приседание — и прыжок вперед!
Сверкающая сталь проносится над головой. Всего чуток он промазал…
Выбрасываю вперед правую руку — и тотчас же кувыркаюсь назад.
Уже без ножа — рывком его вывернуло из моей руки.
Пригибаюсь, растопырив в сторону руки — ну, валяй! Знаешь ты самбо или нет… вот и посмотрим, как теперь будем воевать…
Но он не атакует. Стоит, слегка покачиваясь.
Блин, куда же мой-то нож делся? Он что, как-то ухитрился его выбить? Но каким, черт возьми, образом?
Офицер вытягивает руку в мою сторону — острие клинка хищно на меня смотрит.
Шаг…
Жду. Рано еще атаковать… пусть ближе подойдет.
Еще шаг.
Ну! Давай же!
Ладонь его руки вдруг разжимается — и сверкающая полоска металла устремляется вниз, к земле.
Кувырок — вытягиваю руку. И ладонь ощущает теплую рукоятку! Не успел его клинок на землю упасть…
А черный стоит. Покачивается — теперь уже совсем очевидно. Заводит правую руку за спину — и в ней появляется мой нож. Вот, значит, как… он в ране остался!
Колени офицера подгибаются, он делает пару шагов в сторону. Все, готов… в его глазах уже не видно ничего осмысленного.
Не знаю зачем, но я шагаю ему навстречу. С каким-то шелестящим звуком выпадает из руки оппонента «шварцмессер», а сам он тяжело валится на меня. При этом его правая рука касается рукоятки «серебряного листа». Он как-то дергается, пытаясь сжать пальцы, — но все, это уже конец.
Опускаю на землю тело черномундирника.
Финиш…
И — тишина.
Стоявшие вокруг хорны не произносят ни одного слова. Они словно чего-то ждут.
Поднимаю с земли свой нож. Он весь в крови — даже рукоять вся заляпана. А вот, кстати…
И я протягиваю руку к переводчику:
— Дай флягу.
У него на поясе действительно висит самая обыкновенная фляга в матерчатом чехле. Стандартная, такие в армии США используют с незапамятных времен.
Ни слова не говоря, он снимает ее и протягивает мне.
— Полей! — и вытягиваю нож, чтобы смыть с него кровь.
Зачем?
А что, простите, мне делать, когда вокруг стоят не самые дружелюбные «товарищи»? Оскалив зубы, броситься на них с ножом? Ну, кого-то одного я точно положу — этим все и закончится. Его товарищи тотчас же шарахнут из «метел».
И все…
А так… они могут подумать, что я исполняю некий ритуал, связанный с только что завершившимся поединком. У них-то они точно есть, а у нас? Твердо знать хорны этого не могут, но вот предположить такое — запросто.
Главное — действовать уверенно и не выказывать страха перед окружающими. Их командир — здесь и сейчас — наивысшая власть для подчиненных. А кем станет человек, который его побил в честном бою? В случае с капитаном — все ясно. Но так это на море! И потом, капитан… для хорнов это почти живой бог. Личность, можно сказать, наивысшая для любого рядового матроса. Офицер — так и тот хозяин жизни низшего чина, а уж тот, кто стоит даже и над офицерами…
А что сделает офицер? В данной ситуации, имею в виду?
Протягиваю опустевшую флягу владельцу, убираю нож в ножны.
Хорны стоят, по-прежнему не произнося ни слова.
Наклоняюсь к телу погибшего и снимаю с пояса ножны. Щелчок — и «серебряный лист» занимает свое место. Он фиксируется там пружинной защелкой, так что потерять клинок в любой кутерьме практически невозможно — сам он никогда оттуда не выскочит. Расстегиваю свой ремень и подвешиваю трофейный уже на него.
И только после этого поднимаю взгляд на переводчика.
— Застегнись… — палец левой руки указывает на ворот куртки.
Автоматически он тянет руку к вороту, застегивает куртку.
— Хаэ-но!
И серые моментально приходят в движение!
Круг распадается — и все они тотчас же выстраиваются в две шеренги. Лязг металла — и их оружие прижато к груди так, что стволы «метел» приподнимаются над левым плечом. Что-то типа строевой стойки.
Поднимаю с земли «Глок», вытаскиваю из подсумка запасную обойму и перезаряжаю пистолет.
