О том, как ее убили, рассказал на допросе Влодзимирский. Он вместе с начальником внутренней тюрьмы Мироновым отправился в Сухановскую тюрьму. Там они получили арестованную, доставили ее в помещение в Варсонофьевском переулке, где во внутреннем дворе их встретил комендант НКВД Василий Блохин. Миронов и Блохин отвели Симонич-Кулик во внутреннее помещение нижнего этажа здания и застрелили. Буквально через несколько минут, когда они вышли во двор, к ним подошли прокурор СССР Виктор Бочков и Богдан Кобулов. Бочков выругал Блохина, что он произвел расстрел, не дождавшись его и Кобулова. Влодзимирский описал эту сцену так: «Я хорошо помню, как Блохин при мне доложил им, что приговор приведен в исполнение. Бочков тогда выругал Блохина, сделав ему строгое замечание, что он привел приговор в исполнение, не дождавшись его и Кобулова». Когда эти показания Влодзимирского зачитали на допросе в прокуратуре Бочкову 25 января 1954-го, он заявил, что «за давностью лет не припоминает» такого, поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть показания Влодзимирского не может.
Блохин, долгие годы приводивший в исполнение смертные приговоры, на допросе 19 сентября 1953-го рассказал, что его вызвал Кобулов и сказал, что привезут женщину и ее нужно расстрелять без оформления бумаг, причем «Кобулов запретил ее о чем-либо спрашивать». В тот же день Влодзимирский и Миронов доставили в помещение для расстрела женщину, и в их присутствии Блохин ее расстрелял. На том же допросе Блохин вспомнил, что был еще один аналогичный случай в 1940 или 1941 году, когда он расстрелял в присутствии Кобулова и Влодзимирского какого-то неизвестного мужчину. При этом Кобулов его заверил, что бумаги о расстреле будут оформлены позже. Фамилия расстрелянного осталась невыясненной. Допрошенный по «делу Берии» 29 августа 1953-го еще в качестве свидетеля, Меркулов на вопрос, как он расценивает историю похищения и убийства жены маршала Кулика, ответил: «Расцениваю это как факт безобразный, противоречащий моим убеждениям и ничего не давший с точки зрения целесообразности. Однако я не сомневался, что таково было указание И.В. Сталина, а любое указание товарища Сталина я выполнял безоговорочно». И пояснил, что Берия четко ему сказал, что в отношении Симонич-Кулик есть прямое указание Сталина.
Также по указанию Сталина в ночь с 12 на 13 января 1948 г. в Минске был тайно убит актер, режиссер, педагог, общественный деятель, художественный руководитель Московского государственного еврейского театра, народный артист СССР, лауреат Сталинской премии Михоэлс (наст, фамилия Вовси) Соломон Михайлович. В качестве председателя Еврейского антифашистского комитета в годы Великой Отечественной войны Михоэлс внес весомый вклад в победу. В 1943 г. Сталин использовал С.М. Михоэлса для сбора средств на вооружение Красной Армии среди еврейской диаспоры ряда зарубежных стран. Вместе с поэтом И. Фефером Михоэлс семь месяцев находился в США, Англии, Канаде и Мексике.
«С помощью еврейских организаций США были собраны средства, на которые приобретено 1000 самолетов, 500 танков, значительное количество продовольствия, одежды и обуви. В СССР были отправлены два парохода с вещами, медикаментами и продуктами» (67).
Вскоре после смерти Сталина бывший министр госбезопасности СССР В.С. Абакумов, находившийся тогда в заключении, показал: «Насколько я помню, в 1948 г. глава Советского правительства И.В. Сталин дал мне срочное задание быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам. Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого я не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию…» (68).
Разработка и проведение операции были поручены заместителю министра госбезопасности СССР С.И. Огольцову и министру госбезопасности БССР Л.Ф. Цанаве (69); (70).
Сопровождавший Михоэлса театровед В.И. Голубов-Потапов, как выяснилось впоследствии, был тайным агентом МГБ. Было решено через агента «пригласить Михоэлса в ночное время в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, привезти его на территорию загородной дачи Цанавы, где и ликвидировать, а труп вывезти на малолюдную улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машины…». Вот что показал Цанава: «…При приезде Огольцов сказал нам, что по решению Правительства и личному указанию И.В. Сталина должен быть ликвидирован Михоэлс, который через день или два приезжает в Минск по делам службы… Убийство Михоэлса было осуществлено в точном соответствии с этим планом <…> примерно в 10 часов вечера Михоэлса и Голубова завезли во двор дачи. Они немедленно с машины были сняты и раздавлены грузовой автомашиной. Примерно в 12 часов ночи, когда по городу Минску движение публики сокращается, трупы Михоэлса и Голубова были погружены на грузовую машину и отвезены и брошены на одной из глухих улиц города. Утром они были обнаружены рабочими, которые об этом сообщили в милицию».
В Архиве КГБ Республики Беларусь хранится архивно-следственное дело в двух томах, которое проливает свет на последние дни жизни и обстоятельства смерти С.М. Михоэлса. Из дела следует, что каждый шаг Михоэлса в Минске находился под контролем МГБ БССР. Трупы Михоэлса и Голубова были обнаружены около строящейся трамвайной линии в семь часов утра рабочими. Погибшие были запорошены снегом, все вещи и деньги у них были целы. Все выглядело как несчастный случай, и расследование поручили милиции. В Минск была командирована группа оперативных работников Главного управления милиции МВД СССР, которая спустя месяц после гибели Михоэлса представила заместителю министра внутренних дел СССР генерал-полковнику И.А. Серову совершенно секретную записку о результатах проведенного расследования. В ней, в частности, было отмечено: «Оба трупа оказались вдавленными в снег, который шел с вечера 12 января при значительном ветре. Вся одежда покойных, деньги, документы и ручные часы (у Михоэлса золотые) оказались в сохранности. У часов Михоэлса отсутствовало лишь стекло, однако часы эти, как и часы Голубова-Потапова, в момент осмотра трупов были на ходу. Судебно-медицинским исследованием трупов, производившимся 13 января главным судебно-медицинским экспертом Министерства здравоохранения БССР Прилуцким и экспертами-врачами Наумович и Карелиной, установлено, что смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда на них тяжелой грузовой автомашины. У покойных оказались переломанными все ребра с разрывом тканей легких, у Михоэлса перелом позвонка, а у Голубова-Потапова тазовых костей. Все причиненные повреждения являлись прижизненными… Никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто… Необходимо отметить, что работа по выявлению скрывшегося водителя представляет большие трудности. В автохозяйствах гор. Минска имеются свыше 4 тысяч машин. Кроме того, значительное количество машин ежедневно прибывает в Минск из других областей, а также из воинских подразделений, дислоцированных в Минской области. Таким образом, несмотря на принятые меры, установить водителя, совершившего наезд на Михоэлса и Голубова-Потапова, пока не представилось возможным…» (71).
В Москве были организованы пышные похороны Михоэлса. В те дни «Правда» вышла с большим некрологом, в котором Михоэлс был назван «активным строителем советской художественной культуры», «крупным общественным деятелем, посвятившим свою жизнь служению советскому народу».
