Тем не менее, придется снова задать тот же вопрос. Могли ли желать смерти Петра представители русской церкви, недовольные его реформами?
Возможно, могли, хотя уж точно далеко не все. Но если Запад являет нам множество поистине великолепных примеров, когда духовные особы, вплоть до самого папы, становились отравителями, использовали наемных убийц, расчищая себе дорогу, то о представителях церкви православной даже советские историки ничего такого не накопали…
Вряд ли возможно допустить, чтобы идея убить царя родилась и вызрела среди русского священства. Да если и предположить такое, то у людей из этой среды едва ли нашлась бы возможность осуществить намерение — Петр общался лишь с немногими священнослужителями, с теми, кому доверял и кто уж точно не отравил бы его.
Итак, круг подозреваемых сужается. Но рассмотрены далеко не все «кандидатуры».
Государева компания
Став самостоятельным, Петр Алексеевич почти все время стал проводить со своей «компанией» — среди людей в основном молодых, преданных ему, среди тех, от кого он мог ожидать помощи в задуманных делах.
«Эта «компания» служила ему для изучения и подбора ближайших помощников, — пишет Н. Н. Молчанов, — ведь в основе петровской реформы — прежде всего принципиально новые методы управления, переход от слепого повиновения к сознательному исполнению замыслов преобразователя». А В. О. Ключевский раскрывает механизм отношений в «компании», поясняя, как и чего добивался Петр от людей, с которыми на первый взгляд просто весело проводил время: «Ближайшие исполнители должны были знать прежде и лучше других, с каким распорядителем имеют дело и чего он от них ждет и требует».
В то время Петр уже двухметровый богатырь недюжинной силы и действительно богатырского здоровья. Хотя у него и проявляются временами уже упомянутые признаки недуга: дерганье головы, судороги в лице, которых прежде не было и в помине.
Большая часть историков в один голос утверждают, что Петр страдал эпилепсией. Если это так, то объяснимо внезапное возникновение болезни: эпилепсия чаще всего проявляется с наступлением полового созревания. Однако по описанию припадки Петра мало походят на характерные проявления этого недуга: чаще всего во время припадков он не терял сознания полностью, а главное — после них отчетливо помнил все, что перед тем происходило, и даже, как правило, то, что слышал во время самого припадка, между тем как у эпилептиков обычно наблюдается хотя бы частичная потеря памяти.
Упорнее всего слух о яде, которым по тайному повелению Софьи якобы травили молодого царя, распространялся в Немецкой слободе. Оттуда же происходит еще одна версия: на Петра было совершено покушение, и его нездоровье — следствие сильного удара по голове. Однако в истории нет даже намека на подобный факт…
Недомогания не мешали государю заниматься делами, «потешными боями», созданием своих полков, и, видимо, он сам этим недомоганиям вовсе не придавал значения.
Правда, однажды царь заболел серьезно. Возможно, он простудился. Недуг свалил его в ноябре 1692 года, и выздоровел Петр лишь к Рождеству. Его близкие друзья всерьез тревожились, и, как сообщал шведский резидент своему правительству, обдумывали, как, в случае чего, покинуть Москву — ведь умри Петр, и на кремлевскую сцену вновь могла выйти Софья…
Но этого, к счастью, не произошло.
Со своей верной «компанией» государь приступил к осуществлению своих смелых и, как тогда многим казалось, безумных планов.
Часто встречаясь с иностранцами, беседуя с ними, расспрашивая об истории их стран, юный царь сделал для себя однозначный вывод: по-настоящему могучими, диктующими другим свою волю становятся только морские державы, имеющие сильный боеспособный флот.
Трудно сказать, являлась ли у него уже тогда идея строительства новой морской столицы. Пока об этом трудно было и мечтать. Однако у России был выход к морю, правда, несколько месяцев в году замурованный льдами. Это был морской порт Архангельск.
В 1693 году, получив благословение матери, Петр с верными друзьями отправляется через Вологду в долгий путь к русским морским воротам. Из иностранцев его сопровождал тогда только Франц Лефорт. Остальные были русскими: князь Федор Ромодановский, Апраксин, Бутурлин и другие. Всего около ста человек. Не так много, учитывая, что путешествия по тем временам не всегда бывали безопасны.
В мае Петр провел три недели на Переяславском озере. Он плавал на своих потешных судах, но теперь они казались ему маленькими, неуклюжими и смешными. Он вырос из них, как юноша из детских обносков.
Потом государь отправился к Лефорту — устраивать прощальный пир: как-никак, путешествие будет долгим. Франц хотел порадовать друга и закатил великолепный фейерверк. Петру все больше нравилась эта потеха, он уже начал приучать к ней москвичей, и тем (вот, что значит, красивое развлечение!) фейерверки тоже уже начинали нравиться.
До Вологды ехали верхом, в сопровождении отряда стрельцов. Затем двинулись речным путем. ИЗО июля Архангельск встретил государеву флотилию громом пушечных залпов.
Морской порт Архангельска поразил воображение государя: иностранные суда и флаги, разгрузка и погрузка товаров — жизнь здесь била ключом, что являло разительный контраст со степенной Москвой.
Несколько английских и голландских судов с грузом готовились выйти в открытое море, и Петр тут же решил проводить их на своем судне. Кто-то из сопровождавших честно напомнил государю, что, уезжая из Москвы, он обещал матушке Наталье Кирилловне, что ни за что на речном судне в море выходить не станет… (Да уж знала своего сынка царица!) Петр лишь досадливо махнул рукой. Плавание в открытом море продолжалось шесть дней! Потом пришлось возвращаться, а в порту ждали новые суда, приехали новые люди, с которыми хотелось говорить, узнавать что-то новое. А главное — лучше рассмотреть морские суда.
Местные жители рассказали государю, что за период навигации в Архангельск приходит до ста кораблей из разных стран. Каких только флагов не повидал этот порт, каких товаров не выгружали на доски его причалов!
Тут же Петр решил заняться всерьез строительством русского флота, о котором мечтал уже давно.
Ф. М. Апраксин был оставлен в Архангельске воеводой, и именно там обрел навыки будущего флотоводца, которому Петр позднее доверит свои боевые корабли.
Он вернулся в Москву поздней осенью, а зимой его постигло несчастье: умерла Наталья Кирилловна. Петр не скрывал своего горя и делил его опять-таки с друзьями и соратниками. Но даже это не заставило государя изменить планы: весной — новая поездка в Архангельск, уже в сопровождении трехсот человек.
Поехали, как и в прошлый раз — на лошадях до Вологды, затем по рекам на двадцати двух баркасах. Дорогой останавливались в прибрежных городах, и одну из остановок сделали в Великом Устюге.
Здесь Петру довелось познакомиться с поистине выдающимся человеком, который впоследствии сыграл большую роль в политической жизни России, став ее ведущим дипломатом.
