Построившись в пешие дивизионные каре, имевшие по шести рядов в строю, прикрыв уязвимые места этих четырехугольников пушками и ротами гренадер, французы приготовились отразить атаки храбрых всадников. В каре укрылись и ученые, и кавалерия, и обозы с лошадьми и мулами, и сам главнокомандующий со своим штабом.
Пустынная равнина, покрытая редкими пальмами, стала ареной легендарного и экзотического боя, в котором стойкость и выучка солдат революционной Франции взяли верх над первобытным фанатизмом всадников Аллаха.
Бой был «асимметричным» – пехота против элитной кавалерии.
Наполеон всегда уважительно относился к противнику. О главнокомандующем мамелюками Мурад-бее, славившемся опытностью и колоссальной физической силой, он отозвался так: «Природа наделила его величием, блестящим мужеством и проницательностью. Он охватил мысленным взором все поле сражения с таким искусством, которое сделало бы честь самому законченному полководцу».
Бонапарт, стоя посреди каре генерала Дюгуа, также видел всю «шахматную доску» и призвал соратников хранить выдержку перед грядущей угрозой.
(Прошло тринадцать с половиной часов с начала этого длинного и жаркого дня – выдержка, в самом деле, требовалась незаурядная!)
Он воскликнул: «Солдаты, сорок веков взирают на вас с вершины этих пирамид!»
«… Наполеон сознавал, – пишет английский историк Арнольд Тойнби, – что прикоснулся к струне, звук которой способен тронуть даже невежественное сердце самого грубого солдата… Можно быть уверенным, что Мурад-бей… и не подумал подбодрить своих нелюбознательных товарищей аналогичным напоминанием».
Своим призывом Бонапарт напомнил соратникам, что они – представители нации Вольтера и Руссо, что любой француз – философ, и, кроме того, – еще и личность, делающая Историю!
Наконец, в половине четвертого мамелюки со страшными криками бросились в атаку против двух каре. Они стреляли из шести видов оружия: из ружья, мушкетона и двух пар пистолетов. Одну пару они носили на седельной луке, другую – на груди. Копье нес один из ополченцев, следовавших за ними пешком.
Помогая друг другу, французские легионы отразили наскоки, перестроились в штурмовые колонны, отрезали врагу пути отступления и не оставили кавалеристам иного исхода, кроме как спасаться вплавь по Нилу.
Мамелюки тонули, французы расстреливали их в воде. Пехота азиатов и африканцев под началом Ибрагим-бея так и не вступила в бой. Потеряв 29 человек убитыми и 260 раненными, Бонапарт разгромил огромную армию.
К ночи Мурад-бей отступил и приказал сжечь суда, на которых находились сокровища Египта. Золото и камни конных феодалов, жертв трагедии, вовсе не ушли с ними на тот свет, а стали добычей победителей. Еще несколько дней солдаты вылавливали трупы мамелюков, на многих из них находили по 200—300 золотых монет.
Хотя дул сильный северный ветер, флотилия не появлялась. Бонапарт беспокоился. Наконец, пришла весть от контр-адмирала Перре: суда сели на мель, нужно ждать подъема воды.
Население Каира, предчувствуя перемену власти, грабило дома беев. Шейхи прислали депутацию во главе с заместителем паши в Гизу, где находился Бонапарт. Теперь он – «султан Кебир» (Великий султан).
«Жители Каира, я доволен вашим поведением… Я пришел, чтобы уничтожить род мамелюков, защищать торговлю и коренных жителей страны. Пусть все, кто охвачен страхом, успокоятся; пусть те, кто удалился, – вернуться. Пусть моление происходит сегодня, как обычно… Не бойтесь за свои семьи, дома, имущество и особенно за религию пророка, которого я люблю… Будет созван Диван из семи лиц, которые соберутся в мечети Вер…»
23-го и 24-го июля Бонапарт принимал многочисленные депутации знати, выражавшей ему свою покорность. Он имел блестящего переводчика – «гражданина Вантюра, который провел 40 лет в Константинополе и различных мусульманских странах; это был первый востоковед Европы; он переводил все его речи с легкостью и изяществом и таким образом, чтобы произвести нужный эффект».
25-го июля главнокомандующий въехал в Каир и выбрал для себя дом Эльфи-бея, на площади Эзбекия, на окраине города. Позднее архитектор Лепэр изменит его планировку и построит красивую лестницу – жилище станет по-настоящему французским. Европейцы, жившие в Каире (французы, венецианцы и англичане), предоставили хорошую мебель. Дом имел красивый сад.
Как там Жозефина? Ни пора ли послать за ней корабль? Бонапарт пишет старшему брату: «Будь внимателен к моей жене – навещай ее изредка».
Мамелюки бежали, а Наполеон успокоил их жен, использовав влияние богатой супруги Мурад-бея, очень уважаемой в городе. Он направил к ней пасынка Евгения, выразив тем самым свое почтение. Посланец передал документ, закреплявший за женщиной владение всеми ее деревнями. Любопытство многочисленных рабынь было безграничным: всем хотелось увидеть юного красавца. Грациозная Ситти-Нафиза предложила семнадцатилетнему капитану прекрасно сервированный ужин и подарила дорогое кольцо.
Впрочем, пришлось немного расстроить жен храбрецов. Поскольку казна армии нуждалась в пополнениях, Бонапарт обязал женщин, «по обычаю страны», выкупить богатства их мужей, внеся соответствующие вклады.
Он разбил мамелюков, покорив тем самым Нижний Египет, и приложил все усилия для того, чтобы сохранить хорошие отношения с Портой.
Бонапарт приказал повсюду вывешивать турецкий флаг рядом с французским, продолжать молиться в мечетях за султана. Он пошел навстречу пожеланиям Порты в выборе кандидатур на важные посты.
Когда турецкая каравелла собралась вернуться в Константинополь, Бонапарт приказал произвести на ней ремонт, снабдил моряков провизией за свой счет и отправил с нею господина Бошама – ученого астронома, долго жившего в Константинополе и на Черном море. Тот должен был выполнить важное дипломатическое поручение в Дамаске.
Ибрагим-бей, избежавший столкновения с французами в битве у Пирамид, был настигнут и наголову разбит у Салихии. В этом сражении был тяжело ранен храбрый офицер Сулковский.
Бонапарт считал его погибшим.
– Не могу, – сказал он Бурьенну, – довольно похвалить характер, отличную храбрость и непоколебимое хладнокровие моего бедного Сулковского. Он пошел бы далеко; это был бы драгоценный человек для того, кто бы вознамерился воскресить польское государство.
Академиков просят собраться
Причалила флотилия. Члены Комиссии по наукам и искусствам, истомившиеся долгим ожиданием, сошли с корабля «Монтенотте», названного в честь феерической победы Бонапарта в Италии, сгибаясь под тяжестью собственных вещей и научного оборудования.
По дороге в город они видели древние кладбища и руины арабских поселений. Наконец, ученые достигли цели, но в доме Каффарелли ничего приготовлено не было – у военного человека и без того много дел.
Где достать питьевую воду? Жить у арабов опасно, а снять жилье в домах европейцев непросто. Ученые, пожираемые москитами, ютились в комнатах, в каждую из которых набивалось по 10—20 человек.
