Однако, к счастью, лишь трое из них были убиты. Корабль с порохом на борту был подожжен испанцами, хотя ранее планировалось разрушить или потопить его.
Сэр У. Сидней Смит полностью уничтожал все, что было в пределах его досягаемости, и вдруг с удивлением обнаружил, что наши вероломные союзники вовсе не поджигали кораблей, стоявших в городской бухте; тогда он поспешил туда вместе с плавательными средствами, находившимися в его распоряжении, чтобы противодействовать предательству испанцев. Так вот, к его великому разочарованию, на входе в бухту он обнаружил бон [защитное заграждение], протянутый поперек, и, попав под мушкетный огонь, который залпами обрушился на его суда с флагманского корабля и со стены батареи Ройял, вынужден был отказаться от попыток проложить себе дорогу. Тем не менее он возобновил дело и поджег корабли-тюрьмы Hews и Themistocle, стоявшие на внутреннем рейде. Он совершил это, выгрузив на берег всех пленников. Едва это было сделано, как произошел взрыв на борту другого корабля с порохом на борту, Montreal, столь же внезапный и подлый, что вызвало потрясение даже большее, чем произведенное первым взрывом, но Провидение спасло жизни сэра У. Сиднея Смита и его доблестных офицеров от надвигавшейся опасности, в которой они оказались во второй раз»
[11].
Смит уничтожил 33 французских корабля. Наполеон был в ярости, и в своих воспоминаниях о тулонском деле больше ругает Смита, чем сообщает что-либо конкретное об этом эпизоде. Урон, нанесенный действиями Смита, был настолько велик, что позднее, во время переговоров между представителями Англии и Франции, представлявших собой попытки заключить мир, французы требовали компенсации за причиненный в Тулоне ущерб.
Начался 1794 год, и французские войска, значительно превосходившие врагов по численности, всюду одерживали победы. Республика сконцентрировала свои силы и вела тотальную войну, подавляя контрреволюционные мятежи. Ее армия усиливалась с каждым днем, а силы коалиции были истощены. Все надежды на быстрый разгром Франции рухнули.
Уильям Вилберфорс
[12], считавший Питта самым умным человеком из всех своих знакомых, вспоминал: как в частных разговорах совершенно свободно и с большой уверенностью, так и с трибуны палаты общин в более умеренном тоне Питт заявлял о том, что «французы находятся в пропасти банкротства и что он мог бы определить время, когда их ресурсы будут исчерпаны!»
[13]
В январе 1794 года Питт заявил в палате общин, что правительство, которое держится на экспроприации собственности и произвольных убийствах, не сможет выжить. «Исходя из этого, — говорил британский премьер-министр, — чем более жестокой и ужасной становится система, тем больше вероятность того, что она будет быстро ниспровергнута. Сама природа человеческого разума, необходимость прогресса человеческих деяний делают невозможным долгое существование такой системы; и можно сказать с уверенностью, что ни одно событие не рассматривалось бы как более желательное, чем разрушение системы, которая сегодня приносит несчастье Франции и наводит террор в Европе»
[14].
В том же самом месяце правительство Великобритании получило доклады о волнениях внутри страны и планах радикалов о созыве национального конвента. Питт предсказывал скорый коллапс Франции, но столкнулся с угрозой революции в Англии.
В те дни оппозиционер Фокс говорил о необходимости «мира с Францией... без ссылок на природу или форму правительства, которое может существовать в этой стране»
[15], но получил незначительное число голосов в палате общин. Налицо было практически полное единство английской политической элиты, в то время как дела шли все хуже.
В 1794 году британская армия должна была насчитывать 175 000 солдат. Планировалось, что вооруженные силы страны будут включать также отряды милиции численностью 100 000 человек и 34 000 немецких наемников. Увеличение численности сухопутных войск и полная мобилизация военно-морского флота требовали существенного увеличения бюджетных расходов, что влекло за собой необходимость введения новых налогов. Новый бюджет Уильяма Питта предусматривал заем в 11 миллионов фунтов стерлингов и новые налоги на ром, спиртные напитки, кирпичи, черепицу и зеркальное стекло.
Началась новая кампания, и во главе британской армии опять был поставлен герцог Йоркский. Пруссия не имела денег для продолжения войны и запросила «золото Питта» — 2 миллиона фунтов стерлингов в обмен на 100 000 солдат. Пипу становилось все труднее изыскивать новые ресурсы для ведения войны и финансирования союзников. С Пруссией был согласован компромисс (при том, что часть денег должна была выплатить Голландия): 62 400 солдат в обмен на 50 000 фунтов стерлингов в месяц и 400 000 фунтов стерлингов в качестве «средств на подготовку»
[16].
Необходимость выплачивать союзникам столь значительные суммы встретила серьезные возражения со стороны оппозиции в парламенте. Правительство вновь надеялось на то, что военные успехи все окупят. Разочарование наступило уже весной, когда французы нанесли новые поражения австрийцам и англичанам.
Напряжение внутри страны нарастало, начали распространяться слухи о готовящемся вторжении французов в Англию. Питт склонялся к репрессивным мерам. Последовали аресты лидеров и членов радикальных политических организаций. Премьер-министр внес предложение о приостановке действия Habeas Corpus — закона, согласно которому, всякий арестованный должен предстать перед открытым судом
[17]. Действие этого закона могло быть временно приостановлено только в чрезвычайных обстоятельствах, и Питт взялся доказывать парламенту, что такие обстоятельства налицо. Выступая в палате общин, он привел следующие аргументы: 1) есть доказательства переписки членов радикальных обществ с французскими якобинцами; 2) британские радикальные организации поставляли и распределяли оружие.
