В устье реки Шаранта по-прежнему сидели на мели несколько французских кораблей. Флагманский корабль Океан был среди них.
Кохрейн не был удовлетворен достигнутым результатом. Он должен был выполнить задание Адмиралтейства и нанести максимально возможный урон военно-морским силам врага. Неутомимый капитан вновь рвался в бой.
Устье реки Шаранта было недостаточно глубоким для фрегата Империуз, и Кохрейн приказал капитану Аэтны и командирам малых судов атаковать Океан и два других корабля противника. В 11 часов утра флотилия, составленная из малых судов, бросила якоря вблизи кораблей неприятеля и открыла по ним огонь. Бой продолжался в течение пяти часов. Потери среди моряков были небольшими, однако суда получили значительные повреждения. Флагманский корабль адмирала Аллемана был потрепан очень сильно.
Примерно в полдень на борт фрегата Империуз было доставлено письмо капитану Кохрейну от лорда Гамбье. «Вы выполнили свою часть задания просто восхитительно, — писал адмирал. — Не запятнать бы теперь это достижение, пытаясь сделать невозможное»
[67]. Он просил Кохрейна прибыть на борт флагманского корабля как можно быстрее и помочь ему составить донесения Адмиралтейству. В то же время Гамбье предоставил Кохрейну полномочия для продолжения атаки французских судов. Главнокомандующий выделил исполнителю операции три брига и два судна с ракетами, но выразил сомнения в успехе будущей акции.
Капитан никак не ответил на комплименты со стороны командующего адмирала. Кохрейн написал, что он и его люди могут уничтожить сидевшие на мели суда, и выразил надежду, что лорд Гамбье одобрит указанный план. Он направил один из шлюпов с этим ответом и одновременно послал телеграфный сигнал на флагманский корабль: «Могу уничтожить врага»
[68].
В четыре часа пополудни Аэтна, Бигл и другие суда вынуждены были прекратить бомбометание и уйти из устья Шаранты в район глубоких вод, поскольку происходил быстрый отлив. Шел дождь, ветер поднимал высокие волны.
Утром 14 апреля погода по-прежнему не радовала — сильный дождь и порывистый ветер с запада. По меньшей мере четыре французских боевых корабля смогли вырваться из земляных капканов и уйти вверх по реке в направлении порта Рошфор. Экипажи все еще сидевших на мели судов выгружали пушки и припасы в различные плавательные средства. Кохрейн не сомневался, что эти корабли можно уничтожить. Среди них был Океан.
Прежде чем Кохрейн смог организовать новую атаку, он получил второе письмо от лорда Гамбье. Главнокомандующий просил помощи в составлении донесений Адмиралтейству и сообщил герою о своем приказе: обязанности Кохрейна теперь будет исполнять капитан Вулф.
После полудня фрегат Империуз покинул место необычной баталии и присоединился к флоту. Вскоре Кохрейн был в большой каюте флагманского корабля. Тридцатитрехлетний капитан предстал перед маститым флотоводцем, который был старше его на девятнадцать лет. Как всегда, Кохрейн был предельно откровенен. Он сказал Гамбье, в чем была главная причина колебаний адмирала. На его взгляд, она заключалась в выборе исполнителя операции — младший офицер получил преимущество над старшими. Кохрейн настоятельно рекомендовал лорду Гамбье направить адмирала Стопфорда к месту проведения операции с флотилией фрегатов и других судов. Он считал это необходимой мерой, призванной предотвратить шум, который поднимется в Англии. Это было серьезнейшее предупреждение, если не угроза.
Лорд Гамбье был очень расстроен и ничего не произнес в ответ. «Милорд, — сказал Кохрейн, — вы хотели, чтобы я разговаривал с вами откровенно, и я только что воспользовался этой свободой»
[69].
Адмирал более всего волновался за свои депеши Адмиралтейству, и он дал Кохрейну письменные приказы направиться в Англию вместе с сэром Гарри Нилом.
Следующим утром фрегат Илтериуз поднял паруса и взял курс на Англию. Менее чем через неделю моряки увидели вдали остров Уайт. Утром 21 апреля фрегат бросил якорь на стоянке в Спитхеде.
Лорд Гамбье оставался в районе проведения операции еще две недели. Ужасная погода затрудняла действия англичан, и французы увели еще три судна вверх по реке. Капитан четвертого корабля не смог его освободить и предал огню. К началу второй недели только один корабль сидел на мели. Лорд Гамбье опять медлил с атакой. Наконец он ее провел, но безуспешно. Французы смогли вызволить корабль, и он уплыл вверх по реке. Это произошло 29 апреля. В тот же день адмирал Гамбье получил приказ вернуться в Англию.
В ходе акции французы потеряли 200 человек убитыми и 650 ранеными. Пять кораблей были сожжены и разрушены, еще несколько судов получили большие повреждения. Потери британцев составили 10 человек убитыми и 37 ранеными.
Французские моряки были совершенно деморализованы и потеряли всякую веру в свои силы и возможности сражаться с врагом на морях и океанах. Пленный офицер сказал, что «теперь они не имеют защиты от англичан в собственных гаванях»
[70]. Он добавил, что моряки ожидают худшего — британцы совершат нападение на Брест и захватят французский флот, когда им будет удобно.
Капитаны четырех французских кораблей были отданы под трибунал. Суд состоялся на борту флагманского корабля Океан в Рошфоре и выявил чудовищную дезорганизацию французского флота, вызванную вражеским нападением.
Капитан Жан Батист Лафон, бросивший свой корабль Калькутта на произвол судьбы и спасшийся бегством, был признан виновным и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение на борту корабля Океан 9 сентября. Еще два капитана были признаны виновными и приговорены к различным срокам тюремного заключения (один — два года, другой — три месяца), четвертый был оправдан.
Несколько лет спустя во время своих бесед с доктором О'Мира на острове Святой Елены Наполеон дал оценку событий в устье реки Шаранта. Император согласился с тем, что, будь Кохрейн надлежащим образом поддержан, он бы уничтожил все французские корабли. «Он не только бы уничтожил их, — ответил Наполеон, — но он мог и он должен был захватить их, если бы ваш адмирал поддержал лорда Кохрейна, что ему и следовало бы сделать. Ибо вследствие сигнала, данного Аллеманом кораблям, делать все, что в их силах, чтобы спасти себя, фактически сигнала «спасайся, кто может» экипажи кораблей охватил панический страх и они стали рубить канаты. Ужас, поразивший матросов брандеров, транспортных кораблей, хранивших запасы горючих веществ и пороха, был настолько велик, что они стали сбрасывать за борт бочки с порохом, чтобы не оказывать англичанам никакого сопротивления. Французский адмирал был настоящим глупцом, да и ваш тоже был не умнее его. Я уверяю вас, что если бы Кохрейна поддержали, то он смог бы захватить все французские корабли»
[71].
