– Зеркало, зеркало, правду скажи,
Ту, что прекрасней всех, мне покажи.
А потом вволю любоваться своей идеальностью. Ее можно было поместить в музей или Палату эталонных мер.
Вновь оставшись одна, девушка, словно защищаясь, подтянула к груди острые, совсем не идеальные коленки. Она чувствовала себя совершенно потерянной, словно находилась на северном полюсе, где со всех сторон дуют злые ледяные ветра. Пальцы кололо, и девушка украдкой взглянула на собственные руки, словно и вправду боялась увидеть на них кровь. Крови не оказалось. Значит, все это было обычным кошмаром, одним из тех, что приходили с наступлением ночи и рассеивались с первыми лучами солнца, оставляя по себе смутный страх и вполне отчетливую головную боль, отдающуюся в висках.
– Это сон, – пробормотала она, пытаясь убедить, в первую очередь, саму себя, но почему-то сама себе не верила. Слишком реально, слишком страшно это было.
Больше заснуть не получилось – стоило только прикрыть глаза, как перед внутренним взором возникали скрюченные ветви деревьев, девушка вздрагивала и спешила проснуться.
За окном было темно, и время тянулось ужасающе медленно. Она то и дело поглядывала на часы, сожалея, что еще слишком рано, пыталась заснуть, но снова вздрагивала и просыпалась. И эта пытка продолжалась бесконечно, круг за кругом. Скомканная простыня стала влажной от пота, когда тишину резко, как крик петуха, разорвал звук сработавшего будильника.
Теперь можно было вставать на законных основаниях. Голова кружилась, и девушка чувствовала во всем теле слабость.
Отец уже уходил на работу.
– Анна, – он строго посмотрел на дочь. – Мне нужно с тобой поговорить. Я не понимаю, что с тобой происходит. Маша очень расстраивается, она ничего не рассказывает, но я вижу, что ей с тобой тяжело.
– Пусть просто оставит меня в покое, – буркнула девушка, направляясь в ванну. Как нельзя некстати она заметила, что лак на ногтях облупился и выглядит очень неаккуратно.
– Ты стала очень грубой. Я разочарован, – ударил в спину голос отца.
Она вздрогнула, но не ответила.
Отец изменился. С тех пор, как в доме появилась Злая Королева, он всегда принимал ее сторону, он беспокоился о ней больше, чем о дочери. Словно заколдованный.
Так и бывает в сказках. После появления мачехи родную дочь отправляют в коморку под лестницей, оставляют в темном лесу или позволяют любимой женщине послать с ней егеря с заданием принести в виде охотничьего трофея еще теплое, недавно бившееся сердце.
Так бывает в сказках, и ее нынешняя жизнь сама собой превратилась в сказку…
Анна не помнила, как собралась и вышла из дома. Привычный маршрут до университета был пройден так много раз, что преодолевался автоматически, почти бессознательно.
А вот на пути от остановки, уже на подходах к вузу, за спиной послышались торопливые шаги, словно кто-то пытался догнать девушку.
Аня оглянулась.
– Ты уронила, – Стас, один из немногих парней на их гуманитарном курсе, протягивал на раскрытой ладони небольшой предмет.
Она пригляделась – маленькая фигурка в красном плаще, кажется, Красная Шапочка – и поспешно замотала головой:
– Это не мое!
– Да ладно, я видел, у тебя из кармана выпало. Возьми, я никому не скажу, – зачем-то добавил он.
Аня машинально взяла фигурку и сунула в карман куртки. Еще не хватало, чтобы этот тип решил, что она мало того, что носит с собой игрушку, так еще стесняется этого.
– Я тебя от остановки догнать пытался. Ты была как-то вся в себе, ничего не замечала, – проговорил он, шагая рядом.
Они вместе вошли в ворота, и две подружки-сплетницы, обогнавшие их у ступенек здания, покосились на Анну с откровенным жадным любопытством.
Она и сама была удивлена и слегка заинтригована.
То, что Стас вообще заговорил с ней, уже очень странно. Он редко общался с кем-то с потока, чаще увлеченно строчил что-то на айпаде, к которому у него имелась специальная клавиатура. Говорили, что он пишет, правда, никто не читал, что именно. К тому же, как ни странно, Стас был симпатичным. Обычно на чисто женский филологический факультет попадают особо странные и бракованные мужские экземпляры. Стаса можно назвать странным, это точно, но насчет дефектности никто ничего сказать не смел. Девчонки, разумеется, сразу проявили к нему повышенный интерес и наперебой пытались соблазнить, соревнуясь между собой. Но пока никто не хвастался его особым вниманием. Скорее всего, у Стаса имелась девица на стороне, не из университета.
Они молча поднялись по ступенькам. У Ани закружилась голова, пришлось схватиться за перила, а потом, открывая дверь, девушка вдруг увидела на ладони бурые пятна крови. Они, кажется, просочились прямиком из ее сна. Аня вздрогнула.
– Ты испачкалась. На перилах подновляли краску, давай помогу, – Стас уже достал бумажный платочек и неуклюже пытался оттереть с ее руки грязь.
Краска. Не кровь. Эта информация доходила до сознания медленно, зато Анну с ног до головы окатило волной облегчения. Всего лишь краска. Все имеет вполне нормальную, реалистическую причину. Она сама виновата в собственных страхах, придумывая то, чего нет на самом деле.
– Спасибо, – пробормотала девушка смущенно. – Я сама вытру.
– Хорошо, – Стас улыбнулся. – У вас сегодня сколько пар?.. Четыре? У нас тоже. Увидимся.
И он, не оглядываясь, пошел по коридору, оставив Аню в недоумении, что вообще сейчас было. Откуда этот неожиданный и странный интерес и что означают последние слова – просто констатацию факта, или то, что Станислав приглашает ее на свидание. Вдвойне странно, учитывая, мягко скажем, ее непопулярность у противоположного пола и обычную замкнутость Стаса.
Впрочем, раздумывать времени не оставалось, лекция вот-вот начнется, пора бежать в аудиторию.
* * *
Она лежала на земле, и в светлых волосах запутались листья. Глаза были удивленно открыты. Совсем девчонка, лет семнадцать на вид, а может, еще меньше, с ними всегда трудно определить.
Он, не глядя, сорвал пучок лесных цветов и положил ей на грудь, чтобы прикрыть тот большой красный цветок, который остался после попадания стрелы.
Пошел дождь, и холодные струйки бежали по его лицу, скатывались за ворот. Да, это вам не сказки. И никаких «долго и счастливо». Грязь и смерть – вот и все, что реально в этом мире. Мужчина вздохнул. Он очень устал, больше всего ему хотелось закрыть глаза и не открывать их снова, но позволить себе такую роскошь он, разумеется, не мог.
– Зря ты вообще сюда пришла, – пробормотал он, обращаясь к неподвижному телу, словно она могла ответить, словно получилось бы что-то переиграть.
А потом отвернулся и ушел, тут же позабыв о светловолосой девчонке.
