Захлебываясь водой, она прилагала отчаянные усилия, чтобы выплыть, но ее груз не давал такой возможности.
– Ты должен мне помочь! Хотя бы постараться! – крикнула девушка слишком громко – и проснулась.
* * *
Этот город был для него абсолютно чужим, и все же Охотник уже привыкал, находил болезненное удовольствие, продвигаясь в бесконечных потоках бездушных машин, замирая, вслед за всеми у глядящих на него разноцветными глазами светофоров. Столько людей, сколько, бывало, шло по одной улице, не набралось во всем их королевстве. Что уж говорить о лесе, ставшем теперь ему домом.
И тем не менее чужой город чем-то нравился Охотнику. Он подстроился, научился тут выживать, дышать с ним в одном ритме и иногда даже жалел, что не может остаться здесь подольше, чтобы присмотреться еще пристальней.
Но в запасе у него было немного времени. Ему везло – вернее, он знал, что ищет, а когда имеешь четкую цель, дорога сама ложится под ноги. На остановке стояла девочка с куклой в красном плащике. Мама, одетая в короткую ярко-желтую курточку и минимальной длины юбку, увлеченно болтала с подругой, не обращая внимания на явно заскучавшего ребенка.
Оставив у обочины мотоцикл, Охотник поднял защитное стекло шлема, подошел к девочке и присел перед ней на корточки.
– Привет.
Девочка смутилась, не решаясь заговорить с незнакомцем.
Прямо как правильная Красная Шапочка, которая никогда не сходит с тропинки, не разговаривает с неизвестными и потому не попадется в зубы волку.
– Мне нужна твоя кукла, – он улыбнулся.
Девочка инстинктивно прижала игрушку к себе.
Он пошарил в карманах. Там была только сосновая шишка, сорванная в лесу, кажется, совершенно машинально.
– Это из волшебного леса, – проговорил Охотник, подбрасывая шишку на раскрытой ладони. – Знаешь, это темный-темный лес. Там нет ни животных, ни птиц. Только старые искривленные деревья и вот такие шишки.
Девочка, явно заинтересованная, следила за ним внимательным, хотя и слегка подозрительным взглядом.
– Зато она волшебная, здесь таких не найдешь… Ну что, меняемся?
Маленькая барышня колебалась. Слова про волшебство не оставили ее равнодушной, и в то же время ей было жалко куклу.
– Это моя кукла. Ее зовут Алена, – сказала девочка, теребя кончик свой тощей светлой косицы.
– Значит, не меняешься. Ну и ладно, волшебная шишка всегда пригодится и самому, – Охотник резко сжал кулак, а девочка вдруг наморщила лицо, собираясь плакать.
– Дай, – она протянула руку.
– Только в обмен. Хотя кукол много, а волшебная шишка всего одна… Пожалуй, я и вправду не буду меняться, – он поднялся на ноги.
И девочка, испуганная, что странный дядя, причастный к волшебству, уйдет, поспешно сунула ему в руки куклу.
– Ну ладно, только ради тебя, – Он взял игрушку и отдал девочке шишку, которую малышка схватила. – И кстати, – Охотник покосился на все еще увлеченную разговором маму. – Запомни крепко накрепко. Никогда не ходи в Темный лес и не разговаривай с незнакомцами. Поняла?
Она кивнула, осторожно поглаживая пахнущие смолой чешуйки.
– Эй, что вы делаете? Ну-ка отойдите от ребенка! – очнулась непутевая мамаша.
– Уже ухожу, – он опустил стекло защиты и направился к дороге.
– Отдайте куклу! – раздался вслед визг. – Немедленно отдайте! Кто-нибудь! Помогите!
Люди шарахнулись в стороны, а он уже вскочил на мотоцикл и рванул с места.
Кукла Алена сейчас была ему гораздо нужнее, чем своей хозяйке. А девочка… наверное, это хорошо, когда люди еще способны отдавать корову за горсть волшебных бобов и любимую куклу за совершенно обычную сосновую шишку.
* * *
Все еще под впечатлением странного сна, Аня подошла к окну и отпрянула.
На выступающем козырьке подъезда, находящемся под ее окном, была распята кукла в красном плаще. Ее прибили огромным гвоздем, проходившим как раз посередине игрушечного тельца, к деревянному столбу, а рядом лежал мертвый белый голубь и валялись перья.
Аня завизжала.
Дверь в комнату тут же открылась, вбежал отец.
– Что случилось? С тобой все в порядке? – он с беспокойством, словно в былые времена оглядел дочь.
Она, еще не в силах говорить, кивнула на окно.
Отец подошел, всмотрелся и покачал головой.
– Хулиганы какие-то. Или сатанисты, – пробормотал он. – Я позвоню в наше отделение, нужно проявлять бдительность.
Аня молчала. Полицейские здесь явно не помогут.
– Ну что ты, – отец притянул ее к себе и погладил по голове. – Зачем же так реагировать на всякие пустяки. Мне кажется, ты слишком много учишься в последнее время. Тебе нужно больше отдыхать, встречаться с друзьями. Ну же, вот увидишь, все будет хорошо.
Девушка глотала горькие безмолвные слезы. Как объяснить, что ничего хорошо не будет. Как рассказать отцу все, что она знает? Для него прибитая к столбу кукла – всего лишь глупая проделка хулиганов. Для нее – предупреждение. Фактически угроза. Тут не требуется слов, чтобы понять намек и по-настоящему испугаться.
«Вот и снилось мне, что нас хотят убить», – вспомнилось Анне.
Усилием воли она подавила слезы. Нет, рассказать обо всем невозможно. Отец, конечно, ей не поверит. Да и нужно ли вообще его пугать? Никто ей не поможет. Придется справляться одной – опять же, как в этом дурацком сне. Самой выплывать и спасать того, кто нуждается в ее помощи.
Вслед за страхом снова пришла злость. Она не позволит играть с собой, не даст себя запугать и уж точно не станет отсиживаться в укромном уголочке. Она будет действовать. Переймет все то, чему ее обучают, и тогда преследователям не поздоровится. Она сумеет дать отпор, ведь она – не беззащитная кукла.
– Все хорошо? – отец заглянул Ане в лицо.
Она кивнула.
– Да, пап… Спасибо…
– У вас все в порядке? – не удержалась от любопытства заглянувшая в дверь мачеха. Она казалась усталой и обеспокоенной.
Анна обожгла ее резким, полным презрения взглядом, Маша поспешно исчезла в коридоре.
И отец тоже ушел. У двери он оглянулся на дочь и на миг остановился, словно хотел сказать что-то, а потом махнул рукой и скрылся. Ну что же, он оставался последовательным и всегда выбирал одно и то же. Вернее, одну и ту же.
Чуть позже, тихонько выйдя в коридор, Аня услышала, как эти двое переговариваются на кухне.
– Девочке нужна помощь. Она не справляется. Ты сам видишь, какой нервной она стала в последнее время, – говорила мачеха.
«Хочет отправить меня в дурку», – мрачно подумала Аня.
– Я… я не знаю… – в голосе отца звучала нерешительность. – Она никогда такой не была. Ее словно подменили. Просто не представляю, что с ней делать. С тех самых пор, как мы с тобой вместе…
