Главным виновником трагедии Красной армии на Левобережной Украине многие историки Запада давно считают советского Верховного главнокомандующего. Действительно, именно он до самого последнего момента не разрешал войскам оставлять Киев, именно он, создав Брянский фронт, целиком и полностью положился на его командующего генерала Еременко, самонадеянно обещавшего непременно разгромить «подлеца Гудериана».
К чести других военных руководителей надо отметить, что они вовремя разгадали замысел командования вермахта, но в тех условиях не могли повлиять на ход событий.
Еще в конце июля, когда наступательные возможности группы армий «Центр» иссякли, руководство советского Генерального штаба пришло к выводу, что немецкие войска возобновят наступление на Москву «только после того, как будет ликвидирована угроза для них на фланге центральной группировки со стороны юго-западного направления…»
[42] Начальник ГШ Г. К. Жуков доложил эти соображения Сталину 29 июля. Он предлагал усилить фронты центрального направления с тем, чтобы те были в состоянии надежно прикрыть северный фланг Кирпоноса и, оставив Киев, отвести его войска за Днепр. Однако тогда Сталин не распознал той опасности, что нависла над киевской группировкой. Даже сама мысль об оставлении Киева казалась ему кощунственной. Его больше всего волновало, как это отразится на настроениях внутри страны, а главное — как отнесутся к этому правительства Великобритании и США, на помощь которых Сталин возлагал немалые надежды. Недолго думая Сталин отстранил Жукова от занимаемой должности и назначил командующим Резервным фронтом, а Шапошникова отозвал с Западного направления, где тот возглавлял штаб главкома Тимошенко, и назначил начальником Генштаба.
Борис Михайлович Шапошников кроме высокой теоретической подготовки имел богатую практику штабной работы в стратегическом звене. В Гражданскою войну он возглавлял оперативный отдел Полевого штаба Реввоенсовета республики, а в межвоенный период дважды назначался начальником Генерального штаба РККА. В отличие от Жукова, происходившего из крестьян и пришедшего в Красную армию в звании младшего унтер-офицера царской армии, Шапошников окончил Николаевскую академию и еще до революции успел получить чин полковника. Из всех «военспецов», достигших высокого ранга в Красной армии, он оказался единственным человеком, кому удалось уцелеть после кровавых чисток. Это немаловажное обстоятельство не могло не отразиться на всей последующей деятельности маршала. Как правило, Шапошников весьма объективно оценивал обстановку, довольно четко предугадывал намерения командования вермахта, правильно прогнозировал ход вооруженной борьбы и выдвигал рациональные предложения. Однако Сталин, обладавший неограниченной властью, но не имевший достаточной военной подготовки, часто не соглашался с выводами и предложениями маршала, больше действуя по своему усмотрению, руководствуясь только ему одному известными мотивами. А Шапошников, опасаясь сталинской немилости, которая полковнику старой царской армии грозила не просто отставкой, а застенками НКВД, часто не упорствовал, отстаивая свое мнение. Следует отметить, что Шапошников постоянно находился в поле зрения НКВД, и, начиная с 20-х годов, его имя фигурировало при подготовке репрессий против командного состава Красной армии. В 1925 году он был убран из Штаба РККА, в 1931 году, в период ареста большого количества бывших генералов и офицеров, он вновь подвергался опале — его переместили с поста начальника Штаба РККА на должность командующего войсками третьестепенного Приволжского военного округа. У него на квартире производились тайные обыски, Сталин и Ворошилов устраивали ему очные ставки с доносчиками. Многие из военачальников, проходивших по делу «заговора военных» в 1937 году, в своих показаниях причисляли Шапошникова к руководству «заговорщиками». Маршалу было чего опасаться.
Разумеется, Шапошников видел опасность, угрожавшую войскам Юго-Западного фронта, и вместе со своим заместителем генерал-лейтенантом А. М. Василевским предпринимал попытки убедить Сталина в необходимости отвода их за Днепр. Однако Сталин, беспокоясь за Москву, больше всего заботился об укреплении Западного направления, ибо он был абсолютно уверен, что немцы вскоре возобновят наступление на столицу. В этой мысли его поддерживали и данные разведки. В первой половине августа в Кремль поступило сообщение от хорошо информированного разведчика Радо из Швейцарии о том, что командование вермахта собирается нанести удар на Москву через Брянск.
Это и в самом деле соответствовало намерениям главного командования сухопутных войск вермахта: 18 августа начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер представил Гитлеру план такого наступления. Но через три дня Гитлер подписал уже упомянутую директиву, в соответствии с которой часть сил группы армий «Центр» должна была повернуть на юг. 23 августа Гальдер лично доставил директиву в Борисов, в штаб-квартиру группы армий «Центр», где она встретила явное неодобрение. Особенно резко о ней отозвался Гудериан. В тот же день он вместе с Гальдером вылетел в Растенбург, в Ставку Гитлера, чтобы убедить фюрера в необходимости наступления на Москву. Тем не менее 24 августа Гудериан прибыл на свой командный пункт, чтобы руководить наступлением войск на юг, «прикрывшись» от командующего Брянским фронтом Еременко всего лишь одним корпусом. Конечно, обо всем этом не было известно Сталину, а потому он по-прежнему уделял основное внимание Москве, тем более что войска Юго-Западного фронта в конце августа 1941 года прочно удерживали Киев.
37-я армия обороняла полосу протяжением по фронту около 200 км. Важнейшим объектом обороны считался город Киев с прилегающим к нему районом. Киевский район являлся единственным для советских войск плацдармом на правобережье Днепра. Благодаря своему особому политическому и стратегическому значению район Киева привлекал особое внимание Ставки ВГК. От 37-й армии и всего Юго-Западного фронта требовалось сосредоточить основные усилия на обороне Киева, на борьбе с немецкими войсками, наступающими на Киевский УР с фронта, то есть с запада; поэтому, естественно, главные силы 37-й армии были сосредоточены на плацдарме и нацелены фронтом на запад.
Для борьбы с противником у Окуниново действовала группа войск 37-й армии в составе 27 ск (228 сд, 22 мк, 87, 124, 131, 171 сд, 28 сд).
Командование фронтом и армией, видимо, считало возможным в скором времени ликвидировать окуниновский плацдарм, поэтому соединения 27-го стрелкового корпуса, расположенные вблизи него, имели ежедневно повторяющуюся в приказах задачу «ликвидировать немецкую группировку на окуниновском плацдарме».
Для обороны моста через Десну у н/п Остер был создан отряд в составе двух батальонов пехоты, понтонного батальона, артполка и двух рот танкеток. Против 27 ск действовало пять пехотных дивизий немцев.
Войска Киевского укрепленного района (175, 206, 147, 284, 295 сд) оборонялись в системе долговременных сооружений УР, имея против себя части семи пехотных дивизий немцев, группирующихся главными силами против южного (левого) фаса позиций УР. Силу обороны УР составляли (с учетом 28 гсд) шесть стрелковых дивизий, 609 орудий и минометов; протяжение фронта — 70 км.
