Три страны — Великобритания, Франция и Германия — положили в годы первой мировой начало своему танкостроению. Германия оказалась последней и наименее удачливой из них. Между тем, как это часто бывает с проигравшей стороной, она извлекла из опыта войны более глубокие и ценные выводы в отношении танков и противотанковой обороны, нежели победители. Причём наибольшую службу сослужил им не технический, а тактический опыт, свидетельствовавший о боевой роли танков и основных принципах их применения.
28 июня 1919 года в Версале был подписан мирный договор. Его 171-я статья запрещала «производство и ввоз в Германию броневиков, танков или всякого рода других подобных машин, могущих служить для военных целей». Но запреты Версальского договора просто не могли соблюдаться страной, заботящейся о боеспособности своих вооружённых сил.
Хронология работ над танками в Германии в 1916–1918 гг.
Вскоре после окончания войны в Германии началось тщательное изучение накопленного опыта. В 1920 году Й. Фольмер подробно рассказал о своих работах в журнале «Моторваген». Командир танка A7V № 560, участник боя у Виллер-Бретоне лейтенант Фолькгайм выпустил брошюру «Германские танки в наступлении 1918 года», а позже — книгу «Танки в современной войне». Внешне соблюдая версальские ограничения, Германия возобновила опыты с танками, но на чужой территории — в нейтральной Швеции и заключившей Раппальский договор Советской России.
В октябре 1926 года был подписан протокол об организации под Казанью советско-германской танковой школы (объект «Кама»). Ряд немецких конструкторов, включая и «ветерана» Фольмера, трудились, выполняя советские заказы. После войны Фольмер работал над конструкциями тракторов для фирмы «Ганомаг», а по договору с Советским Союзом участвовал в работах «Германского общества конструкторов автомобилей» (DAC) над дизельными двигателями. Ему же советской стороной был заказан проект колёсно-гусеничного танка. Проект не был реализован в СССР, однако разработанное Фольмером шасси с опускаемым колёсным ходом послужило основой для чешских танков типа KH, а также шведской машины «Ландсверк-5» (1929 г.) и танка «Ландсверк» La-30 (1931 г.).
Йозеф Фольмер имел самое непосредственное отношение к зарождению шведского танкостроения. По его проекту на заводе «Ландсверк» уже в начале 20-х годов начали выпускать первый шведский танк М.21. Эта машина и её модификация М.21/29 были прямым развитием пулемётного варианта LK-II. Главными отличиями М.21 от LK-II стали вращающаяся башня с командирским куполом, увеличенный до 4 человек экипаж, повышенная защищённость лобовой проекции, дополнительная кормовая дверь. Танк состоял на вооружении механизированного батальона, ставшего учебной базой не только для шведских танкистов. Боевая учёба первых шведских танковых подразделений находилась под пристальным вниманием германских специалистов. Так, осенью 1928 года в четырёхнедельную командировку в Швецию был направлен майор Г. Гудериан. На базе механизированного батальона он провёл танковые учения по собственной программе.
СВОДНАЯ ТАБЛИЦА ПО ТАНКАМ A7V
[1]
СУДЬБА ГЕРМАНСКИХ ТАНКОВ
Начиная с книги Р. Крюгера «Танки», стало расхожим мнение, что «германские танки, дошедшие до родины… постигла, согласно Версальскому договору, печальная участь бесславной гибели в собственном тылу». Действительно, оставшиеся на ходу танки эвакуировали в Эрбенхайм, близ Висбадена, куда в ноябре 1918 года перевели штаб командующего бронечастями. Здесь их и застало перемирие. Сразу же после его объявления штурмовые отделения были распущены. Танки попали в руки французов, которые приступили к их разборке и уничтожению уже в декабре 1918 года — до подписания Версальского договора. Однако они уничтожили не все машины. Некоторые A7V, захваченные на фронте, использовались как экспонаты «трофейных» выставок. A7V № 504 и № 528, «взятые» новозеландской пехотой, выставлялись в Великобритании, а после подписания Версальского мира пошли на слом (видимо, в знак «окончательной победы»). Танк № 529 в конце концов достался американцам и был перевезён в США, где «дожил» до 1942 года; № 561 почти сразу сдали в металлолом, a № 526 и № 527, ржавевшие у форта Помпель, эта участь постигла в 1921 году. Есть упоминания о том, что несколько исправных A7V союзные державы передали вместе с бронеавтомобилями «Эрхард» вновь образованному Польскому государству, но речь скорее всего идёт не о танках, а о небронированных шасси. Во время уличных боёв в Берлине в январе 1919 года рейхсвер использовал некое подобие танка под именем «Хайди» (Heidi) — срочно построенную на уцелевшем шасси копию A7V, вооружённую только пулемётами. Там же применялись и бронированные полугусеничные «Мариенваген II» и трофейные Mk IV. Последние также прекратили свою службу после подписания Версальского договора.
Танк A7V № 506, носивший имя «Мефисто» и ставший трофеем австралийской пехоты, переправили в Австралию и установили в музее провинции Квинсленд в г. Брисбен. Австралийцы не стали закрашивать чёртика с британским танком под мышкой, но в отместку изобразили на борту «Мефисто» британского имперского льва, накрывшего лапой германский A7V, и крупными буквами вывели номер подразделения, взявшего танк. Австралийцы менее других победителей нуждались в металлоломе, и «Мефисто» миновала участь его собратьев. В 1972 году его отреставрировали и привели в первоначальный вид. Это единственный настоящий A7V, сохранившийся до наших дней. Он послужил образцом при воссоздании танка № 563 «Вотан» (действовал в составе 3-го штурмового отделения) для германского танкового музея в г. Мюнстере. «Комитет постройки танка A7V» был образован в апреле 1987 года и был весьма представителен: председателем стал бригадный генерал бундесвера Р. Ротенбергер, членами — профессор В. Функ, финансист Р. Хун, полковники У. Ларсен и С. Паульсен. «Вотан» был заново построен и в 1990 году установлен в специальной диараме танкового музея.
НА ВОСТОЧНОМ ФРОНТЕ
В заключение разговора о германских танках первой мировой войны было бы интересно рассмотреть эту тему с точки зрения Восточного, то есть Русского фронта. Как мы видели, германские танки просто по времени не могли быть применены на Восточном фронте, да такое их применение и не планировалось. Однако данные разведки о создании в Германии танков заставили русское командование принять меры к защите войск против них — тем более что действия германских тяжёлых бронеавтомобилей (БА) на Русском и Румынском (в 1916 г.) фронтах оказались весьма успешны.
Собственно говоря, вопрос противотанковой обороны встал уже после первых сообщений о действиях английских танков: ни у кого тогда не возникало сомнение в способности Германии приступить к скорой постройке собственных танков. Как показали события, готовность и возможности её в этой области были даже переоценены.
