– Хочу буйства! – засмеялась она, притопнула ногой и пощелкала пальцами над головой.
– Дочь у нас – любительница острых ощущений, – неприязненно отметила Маргарита Сергеевна, вспомнив опять бывшего супруга.
Александра упрямо дернула шпингалет, державшийся на одном старом гвозде. Шпингалет остался у нее в руках. Створки двери со скрипом раскрылись.
– Тащите простыни, – обрадовалась Александра и схватилась за наружную дверь. – Ты, Ваня, будешь вязать узлы, я тебе помогу! Главное, добраться до второго этажа, там есть такой козырек, можно ногу поставить и сделать передышку. Я буду держаться за узел и покачиваться медленно и печально в огнях большого города… – Она мечтательно закатила глаза. – Ладони, наверное, вспотеют… Мартовский ветер, холодные звезды, черный асфальт внизу… Ну помогайте же мне, помогайте. Что вы сидите, молчите, вам неинтересно?
– А вы в туфлях будете спускаться или без? – деловито осведомился собиратель монет.
Александра задумчиво посмотрела на свои ноги в туфлях на высоких каблуках.
– Не знаю даже, еще не думала над этим.
– В туфлях надо! – подсказал Аркаша. – Так интереснее. Между третьим и вторым этажом вы зацепляете каблуком простыню…
– Так, – заинтересовалась Александра, – и?
– И простыня – хрясь! – и трескается!
– Ой! – вскричала Полина и обхватила пухлые щечки руками.
– Нет! Так не должно быть, – вскочила Таня. – К этому моменту она уже должна добраться до второго этажа, где козырек…
– Да, но простыня-то треснула, – напомнил Аркаша, – а надо еще до земли дотянуть!
– Мы можем взять одеяло и держать его внизу за четыре угла, – робко включилась маленькая Катя.
– А зачем по простыням-то спускаться, можно же по лестнице? – сказал Сережа и покраснел. Катя презрительно фыркнула и отвернула от него хорошенькое личико.
– По лестнице-то все ходят, а по простыням спускаются единицы, – объяснила Александра и потрясла балконную дверь. – Ванька, ну иди же помоги мне!
Иван нахмурился, покачал головой.
– Нет, я в этом участвовать не буду.
– Трус ты, Ванечка!
– Бравада! Сплошная бравада! – осерчала Маргарита Сергеевна. – Непременно надо у кого-то на нервах поиграть.
Надя покусала ноготь на большом пальце, посмотрела на Вадима:
– Ее надо остановить.
– Сейчас остынет, – сказал Вадим.
– Вспомни, как в крещенскую ночь она в прорубь на Неве полезла на спор.
Александра, продолжая борьбу с балконной дверью, поскользнулась, потеряла равновесие и с размаху шлепнулась на паркет. Дети за столом засмеялись. Вадим вздохнул и встал.
– Я упала! – обиженно сообщила она, продолжая сидеть на полу, и в ожидании помощи вытянула руку с расслабленной кистью.
Вадим подхватил жену под мышки, помогая встать:
– Мамочка! Ушиблась?
Александра капризно сморщила нос.
– А я тебя предупреждал – не части.
Она вскинула голову – совсем как Маргарита Сергеевна – и оттолкнула Вадима локтем.
– Отстань! – Встала, опираясь о книжный стеллаж, потерла ушибленное бедро, улыбнулась через силу.
Видно было, что ей больно. К ней подскочила Надя, слегка отстранив Вадима.
– Сашка, тебе помочь? Ничего не поломала?
– Все в порядке.
– Спуск на простынях отменяется ввиду травмы основного участника, – попробовал отшутиться Вадим.
– Слава богу, – сказала Бронислава Семеновна, продолжая мягко буравить невестку проницательными глазами. Она накрыла ладонью руку Леонида Борисовича и незаметно сжала пальцы. – Нам пора, пожалуй. Таточка, иди одевайся, девочка.
– Подождите, – сказала Таня, вставая с бокалом лимонада. – У меня есть тост. Давайте выпьем за дружбу!
– Отличный тост, – одобрил Герман. – Дружба – это святое.
Таня продолжила:
– И за тетю Надю с мамой. Я бы хотела, чтобы у меня был такой друг на всю жизнь, как тетя Надя.
– Да-а-а, тетя Надя у нас, можно сказать, член семьи, – усмехнулся Вадим и подергал ус.
Надя посмотрела на носки туфель и прикусила губу.
Дети стали собираться домой. Раскланялись со всеми Бронислава Семеновна и Леонид Борисович. Долго прощались в прихожей. За тихой хорошенькой Катей зашел папа с рыжей собакой. Щупленький, с выражением привычного несчастья на лице, он вместе с верным понурым псом ежедневно встречал свою дочь после уроков.
– Не хотите ли рюмочку с нами? – предложила Александра, подбоченясь.
– Нет-нет, что вы! – испугался папа, топчась в дверях.
– А ваша собака? – серьезно спросила она, склонив голову набок и глядя в растерянное лицо родителя.
– Тетя Саша шутит, – успокоила Катя и взяла отца за руку. Он натянуто засмеялся.
Александра склонилась к дочери, крепко расцеловала ее в обе щеки:
– Ну что, до завтра, Танчетта? Вручаю тебя бабушке-дедушке. Веди себя прилично!
– Ты тоже, – ответила Таня.
Дети ушли. Александра задержалась у зеркала в прихожей, пытаясь растопыренными пальцами укротить взлохмаченные волосы. Из дверей спальни выскользнула Надя.
– Извини, зашла в спальню позвонить домой. Маме чего-то нехорошо, поеду скоро.
– Маме всегда нехорошо, когда тебя нет дома, – усмехнулась Саша.
– Пойдем-ка покурим на кухню, – предложила Надя. Она увидела неприкаянно стоявшую в сторонке Симочку. – Сима, пошли пошушукаемся.
Сима поискала глазами Леву и, не найдя, последовала в кухню.
– Ну что, обструкцию будешь мне устраивать? – с веселым вызовом спросила Александра, глядя на Надю.
– Ты сегодня уймешься, наконец, или нет?
– Правда, Сашка, – закивала Сима, – какая тебя муха укусила? Даже Лева мой – в легком шоке.
– Наплевать на Леву!
– Тебе сегодня на всех плевать, – повысила голос Надя. – Какие-то нормы можешь соблюдать? В руках себя держать?
– И на нормы твои – плевать! – Александра засмеялась, откинув назад голову. – Как далеко они тебя завели, эти нормы? Домой возвращаемся не позже десяти вечера – мама не велит; дрожим как овечий хвост – что там в кустах зашевелилось; всему живому говорим решительное «нет», существуем по чужим законам и считаем, что так оно и должно!
– Знаешь что?! – выкрикнула Надя и замолкла, не в силах сдержать закипавшие слезы. – Дура ты!
– Саша, девчонки, вы что, в самом деле, перестаньте! – всполошилась Симочка.
– А твои нормы? – Александра повернулась к Симе. – Они что, сделали тебя счастливой? Все твое счастье на морде написано…
