Маргарита Сергеевна вошла в гостиную, и все непроизвольно встали, включая женщин и детей. Удержаться удалось только Брониславе Семеновне.
– Таня, представь, пожалуйста, своих гостей, – сказала Александра.
Таня представила. Полина, когда дошла до нее очередь, сделала книксен, склонила маленькую аккуратную головку, приопустила ресницы. «Все-таки хитрюга», – подумала Александра. Один из мальчиков представился сам: «Аркадий, собиратель монет… старинных», – добавил он и сделал реверанс, передразнивая Полину. Все засмеялись.
Наконец расселись за столом. Дедушка провозгласил тост за здоровье и будущее Таточки. Гости чокнулись с именинницей и вплотную занялись закусками.
– Селедка под шубой – изумительная, Сашенька, – сказала Бронислава Семеновна, заполняя образовавшуюся паузу. – Леня, положить тебе селедочки?
– Вот, не зря мы с тобой, мама, в очереди стояли, – хозяйственно заметила Таня.
– А по второй? – выступил с инициативой Паша, уже изрядно разогретый. – Как говорится, если между первой и второй рюмкой проходит больше сорока секунд, компания считается распавшейся. Надюша, тебе вина, водки?
– Вина, – ответила Надя прохладно и, наклонившись к Александре, поинтересовалась:
– Ты зачем его рядом со мной посадила?
Александра приложила руку к сердцу:
– Я не сажала, честное слово. Он сам спросил, где ты будешь сидеть.
– Чувствую, испортит мне весь вечер.
– Надька, ну будь немножко снисходительнее.
– Что-то ты сегодня больно смиренная, – с подозрением заметила Надя. А про себя подумала: не к добру!
В комнате длинно зазвонил телефон. Александра встала взять трубку: «Алло! Алло, я вас слушаю!» «Я люблю тебя!» – глухо отозвался Мурат. Саша взглянула на примолкших гостей. «Сегодня день рождения у моей дочери», – сообщила она, пытаясь совладать с дрогнувшим голосом. «Поздравляю, я помню». «Спасибо за поздравление», – выдавила Саша и отвернула лицо к стенке: ей казалось, что все слышат, как громко колотится ее сердце. «Ты не можешь говорить, я понимаю… Послушай, на днях к тебе зайдет один человек и кое-что передаст от меня… Это очень важно». Александра слушала. «Без тебя нет жизни, Саша!» – почти простонал он в трубку. Саша чувствовала спиной устремленные на нее взгляды. «Еще раз спасибо, обязательно передам Тане. Всего доброго!» Повесила трубку, оглядела собравшихся шальными глазами, сказала, обращаясь к дочери:
– Дядя Мурат поздравляет тебя с днем рождения. Ты ведь помнишь его, Таня?
– Конечно, – кивнула Таня, – еще дыню привозил.
– Кто это такой? – тихо поинтересовалась Бронислава Семеновна, наклоняясь к сидевшему рядом Вадиму.
– Это мой приятель, коллега, вместе в Москве учились, – небрежно пояснила Саша, расслышав вопрос свекрови. И вдруг счастливо, громко рассмеялась и, никого не дожидаясь, одним махом выпила рюмку коньяка.
Вадим сдвинул брови. Надя посмотрела на Александру и сделала ей «большие глаза». В комнате зависла неловкая тишина.
– У меня есть тост, – сказала Надя, чтобы как-то сгладить ситуацию. И предложила выпить за родителей: Сашу и Вадика.
– Налей мне, – сказала Александра, обращаясь к мужу.
– Ты не частишь? – поинтересовался он, наполняя ее рюмку.
– Молодцы, хорошего ребеночка воспитали, – одобрила Симочка и взглянула на Леву.
Таня вмешалась в разговор:
– Вы знаете, как меня мама воспитывает? Это интересно. Она говорит: не делай как я. Вот она, например, курит и говорит мне: никогда не кури, а то станешь рабом привычки – как я. Или мы перебегаем с ней улицу на красный свет, мама говорит: никогда так не делай, это неправильно. Это называется метод от противного.
Александра засмеялась:
– А чему я, в сущности, могу научить дочь, кроме своих ошибок?
– Да уж, – покашлял в кулак Вадим.
– А мне нравится! – оживился собиратель монет Аркадий. – Помните, тетя Саша, как вы мне однажды язык на улице показали? Это в первом классе было. Я на спор с Серегой, – он подпихнул локтем своего соседа, – забрался на каштановое дерево в школьном дворе. Тут идет такая тетя в черной шляпе с полями и на меня смотрит, я думал, она сейчас ругать меня начнет, взял и показал ей назло язык…
– Ага, – кивнула Александра, – пользовался своей недосягаемостью.
– А она остановилась под деревом и тоже мне язык показала, длинный такой… А я так обалдел, что с ветки свалился. Потом я узнал, что это Танькина мама была. Прико-о-льно!
– Вполне в духе нашей мамы, – прокомментировал Вадим. – Она даже на нашей свадьбе в загсе язык показывала всем. Дескать, как это все смешно. И вот уже пятнадцать лет говорит, что брак – это обман.
– Сложно тебе, наверное, старина, – сочувственно сказал Герман, кивнув в сторону сестры.
– Ничего, привык.
Герман поправил яхонтовые запонки на белоснежных манжетах:
– Я вот думаю, почему вокруг меня так много агрессивных, сильных женщин? Это же, у, – он сжал кулак и свирепо выпятил челюсть, – броня, а не женщины.
Маргарита Сергеевна повела бровью, и длинные ее ноздри раздулись.
– Бедный, бедный Герман, – с усмешкой покачала головой Александра.
Герман недавно пережил развод с «сильной женщиной» и теперь был накануне второго брака. «Вот все думаю: жениться – не жениться?» – спрашивал он у знакомых, как до этого интересовался: «Как думаешь: разводиться – не разводиться?»
– Баба должна ухватами на кухне греметь! – сказал он, вроде как дурашливо, как кондовый мужик-домостроевец, но все же следуя за какой-то давней, наболевшей мыслью, которая никак ему не подчинялась.
– Молчи, баба, твое слово 8 Марта! – вставил свои двадцать копеек Паша и тонко хихикнул.
– Ай-ай-ай, вроде интеллигентные люди! На премьеры ходите, выставки посещаете, книжки читаете, – укорила Надя.
– Вот ты – феминистка, – тянул свое Герман, обращаясь к сестре.
– Я – не феминистка! – вздернулась Саша. – Я вообще противница эмансипации!
– Неужели? – изумился он, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди.
Надя обеспокоенно склонилась к Александре:
– Объяви перерыв, мне надо с тобой поговорить.
Саша тряхнула головой и, вставая из-за стола, скинула нож на пол:
– Ой! – вскрикнула она и исчезла на мгновение под столом. – К нам кто-то придет.
– Мужчина! – уточнила Симочка и покосилась на Леву.
– Только этого нам не хватало, – сказал Вадик и почесал мочку уха.
– Объявляется курительная пауза, господа. Все временно свободны! – Александра сделала широкий жест рукой, будто отпуская всех на волю. – После перерыва – танцы!
