— Готова? — шепчет Тарин.
— Да, — отвечаю я с замиранием сердца.
Мы выбираемся из кареты. У Орианы в руках тонкий серебряный поводок, который она пристегивает к запястью Оука. Такая находчивость поражает меня, хотя мальчишка хнычет и в знак протеста усаживается прямо на земляной пол, как кот.
Вивьен осматривает зал. В глазах у нее что-то хищное, ноздри трепещут.
— Мы должны в последний раз представиться Верховному Королю? — спрашивает она Мадока.
Он отрицательно качает головой.
— Нет. Нас позовут, когда настанет время принести присягу. До тех пор я должен оставаться возле принца Дайна. Можете развлекаться, пока не зазвонят колокола и Вал Морен не начнет церемонию. Тогда приходите в тронный зал понаблюдать за коронацией. Я подведу вас поближе к возвышению, там мои рыцари смогут за вами присмотреть.
Поворачиваюсь к Ориане и ожидаю очередных наставлений насчет того, как не попасть в неприятности, или даже новых — о необходимости держать ноги закрытыми в присутствии членов королевской семьи. Но она слишком занята тем, что уговаривает Оука встать и освободить проход.
— Пойдем осмотримся, — говорит Виви, увлекая Тарин и меня за собою. Направляемся к толпе и уже через мгновение растворяемся в ней.
Дворец Эльфхейма забит гостями. Несоюзные дикие эльфы, приближенные и монархи перемешались между собой. Селки из Двора королевы Орлаг разговаривают между собой на своем языке, кожа свисает с их плеч, как накидка. Замечаю лорда Двора термитов, Ройбена, про которого говорят, что в борьбе за трон он убил свою возлюбленную. Лорд стоит возле одного из длинных столов, собранных на козлах, и даже в переполненном зале вокруг него образуется свободное пространство, словно никто не смеет приблизиться. Волосы у Ройбена цвета соли, одет во все черное, на боку хищно изгибается меч. Как-то совсем не к месту рядом с ним стоит зеленокожая девушка-пикси, на ней нечто напоминающее жемчужно-серое скользящее платье и тяжелые сапоги на шнуровке — явно из мира смертных. По сторонам от нее замерли двое рыцарей в ливреях цветов своего господина. Один из них оказывается женщиной-воином с алыми волосами, заплетенными в косы, и короной на голове. Это Дулкамара, читавшая нам лекцию про корону.
Здесь и другие представители высшей знати, в том числе и те, про которых я узнала из баллад. Рута Серебряная, отрезавшая свой остров Новый Авалон от побережья Калифорнии, беседует с сыном изгнанного Алдеркинга Северином. Последний может попытаться заключить союз с новым Верховным Королем или присоединиться ко двору лорда Ройбена. С Северином рыжеволосый смертный паренек моих лет, и я задерживаю на нем взгляд. Слуга? Или его околдовали? Трудно сказать; он просто смотрит по сторонам, но, когда замечает мой взгляд, ухмыляется.
Быстро отворачиваюсь.
Смотрю опять на селки — они сдвинулись, и я замечаю кого-то рядом с ними. Серая кожа, синие губы, свисающие волосы и ввалившиеся глаза. Несмотря ни на что, узнаю ее. Софи. Я слыхала истории про мерфолков, живущих в Подводном королевстве и стерегущих утонувших моряков, но раньше в них не верила. Когда Софи шевелит губами, вижу ее острые зубы. По спине пробегает дрожь.
Бреду дальше вслед за Виви и Тарин. Когда оглядываюсь, Софи уже нет, и я гадаю, не привиделась ли она мне.
Мы проскальзываем мимо шегфола и баргеста. Все смеются слишком громко, танцуют слишком неистово. Когда прохожу мимо одного из гуляк в маске гоблина, он приподнимает ее и подмигивает мне. Это Таракан.
— Слыхал про минувшую ночь. Хорошая работа, — говорит он. — Теперь следи, не заметишь ли чего подозрительного. Если Балекин замыслил что-то против Дайна, он сделает это до начала церемонии.
— Буду следить, — отвечаю я, на мгновение отстав от сестер. В такой толпе легко ненадолго потеряться.
— Хорошо. А я решил своими глазами посмотреть, как коронуют принца Дайна. — Он лезет внутрь куртки цвета увядших листьев и достает серебряную фляжку, откупоривает ее и делает глоток. — Да еще подивиться, как джентри прыгают, скачут да самих себя дурачат.
Таракан протягивает мне фляжку своей серо-зеленой когтистой рукой. Даже на расстоянии чувствую едкий, крепкий и слегка отдающий болотом запах пойла.
— Я в порядке, — качаю головой, отказываясь.
— Уверен, что так, — говорит он и хохочет, потом опускает маску на место.
Пока Таракан удаляется к толпе, стою и с улыбкой смотрю ему вслед. Стоило увидеть его, и я уже чувствую себя своей в этом месте. Он, Призрак и Бомба не совсем мои друзья, но, кажется, я им по-настоящему нравлюсь, а раз так, то и нечего вдаваться в тонкости. С ними у меня есть и точка опоры, и цель.
— Ты где была? — хватает меня за руку Вивьен. — Тебе, как Оуку, нужен поводок. Идем танцевать.
Вместе с сестрами окунаюсь в водоворот веселья. Повсюду звучит музыка, и ноги сами пускаются в пляс. Говорят, музыке эльфов противиться невозможно, но это не совсем правда. Что действительно невозможно, так это остановиться, если начал танцевать, пока музыка не прекратится. А она играет всю ночь, один танец перетекает в следующий, одна песня перерастает в другую — без перерыва, и тебе некогда перевести дух. Опьяняющая музыка подхватывает и уносит, словно волна. Конечно, Виви здесь не чужая и может остановиться, когда захочет. Может и нас вытащить, поэтому танцевать вместе с ней почти безопасно. Хотя не стану утверждать, что Виви всегда помнит о безопасности.
Честно говоря, не мне судить ее за это.
Мы беремся за руки и становимся в круг прыгающих и хохочущих гостей. Кровь в жилах словно отзывается на звуки песни, начинает струиться в том же лихорадочном ритме, что и сладостные звуки. Круг распадается, и вот уже я, сама не заметив как, держу за руки Локка. Легкомысленно насвистывая, он кружит меня в танце.
— Ты очень красивая. Как зимняя ночь.
Локк улыбается и смотрит на меня лисьими глазами. Из рыжих кудрей торчат заостренные уши. С одной мочки свисает золотая сережка, и в ней, как в зеркале, отражается пламя свечей. Он действительно красив, но какой-то застывшей нечеловеческой красотой.
— Рада, что тебе понравилось мое платье, — ухитряюсь выдавить я.
— Скажи, ты могла бы меня полюбить? — как бы невзначай спрашивает он.
— Конечно. — Смеюсь, не совсем уверенная, такого ли ответа он ждал. Но вопрос так странно сформулирован, что я едва нашлась, что сказать, не обидев его. Полюбила убийцу своих родителей; значит, могу полюбить кого угодно. Я хотела бы полюбить его.
— Интересно, на что ты готова ради меня? — продолжает Локк.
— Не понимаю, о чем ты. — Это загадочное существо с настойчивым взглядом не тот Локк, который стоял на крыше своей усадьбы и так ласково разговаривал со мной, не тот, кто, хохоча, гонялся за мной по ее залам. Не до конца уверена, кто этот Локк, но он полностью выбил меня из равновесия.
— Ты можешь ради меня отречься от обещания? — Он улыбается, словно дразнит.
