1
День не задался: сначала узнал, что сын забрал документы из вуза, затем девица-юзер долго и упорно доказывала мне, что у нее не работает установленная программа, хотя у меня, в моем интерфейсе, все работало. Пришлось настраивать ее собственный интерфейс, убирая, наставленные ей самой, настройки браузера. Потом раздался звонок на мобилку и пришлось ехать, через весь город, для того, чтобы сгенерировать новые ключи к «Банк-клиенту», но по приезду выяснилось, что банк этого не требует, просто генеральный директор неправильно понял менеджера банка.
Вернулся домой под вечер, перехватил что-то на кухне. Дома никого, жена у «вечерников», будет поздно. Настроение — пулемета не хватает… Включил компьютер жены и запустил «Забытые сражения». Продолжать старую компанию не стал, решил начать новую: Ленинград, 5-й иап КБФ, с самого низа. Младший лейтенант, И-16 24-й серии. Черт меня дернул записаться под чужой фамилией. Несколькими днями раньше прочел в инете материал о найденном «ишаке» под Лугой. Три боя провел, все в порядке. Получаю новое задание: сопровождение СБ на бомбежку моста через Лугу.
Вылетаем двумя тройками, я — правый ведомый во втором звене. Ускорил время, лететь далековато. По привычке не очень придерживаюсь строя, а устроил «маятник». Привычный голос спикера: «Ты где? Займи свое место в строю!» «Да пошел ты!» Немцы. 8 «мессеров», асы. Четверо идут на первое звено, четверо идут к девятке СБ. Я выше, начал разгон со снижением, с целью подловить первую пару на дистанции открытия огня. Бой получился какой-то сумбурный и необычный. Наши действовали совсем не так, как обычно действует компьютер: звенья распались, истребители действуют поодиночке, бомберы совершенно не прикрыты, я ношусь рядом с ними, один «мессер» запарил и отвалил, тут на меня наваливается все их оставшееся звено. Скорость еще была, но один из них успел дать по мне очередь перед входом в облако.
Облако ворвалось в комнату!
В нос ударило запахом авиационного лака, сгоревшего пороха, и по лицу заструилась вода. Вместо джойстика в руке двулапая ручка «ишака», дикая боль у основания черепа и рев двигателя. «Не понял!» Авиагоризонт показывает небольшое кабрирование и правый крен. Курс 285, 420 км/ч. Смотрю на правый борт: пробоины! Козырек тоже пробит в двух местах. Лихорадочно вспоминаю задание: Июль 41 года, я должен быть в районе Кингисеппа, конец боя, бомберы повернули назад. Даю правую ногу, и блинчиком, не выходя из облака, пытаюсь развернуться на обратный курс, требуется 40–45 градусов. Удалось…
Набрал скорость. Выскочил из облака и вижу, как «мессер» пристроился к СБ, метрах в 400-х от меня справа ниже. «Почему так болит шея?» А крови нет. Оглядываюсь назад: сверху никого, снизу еще двое, набирают высоту. Облегчил винт, атакую. Почему-то нет радиосвязи. Прицел очень неудобный: громадная труба с наглазником. Зато скорость большая: 530. Немец увлекся. Видимо, у пушки кончились патроны, бьет только из двух пулеметов. Дальномера нет, придется на глаз. Поймал! Какой тугой спуск! Готов! Делаю горку! Иду маятником, постоянно оглядываясь назад. СБ парит и отключил левый двигатель. Немцы прут на него. Интересно, сколько у меня снарядов и патронов? Все, пора! Закладываю левый вираж, иду в лобовую со снижением. «Упреждение, упреждение, упреждение!» «Огонь!» и доворот влево на ведомого. «Огонь!» и иммельман! «Ой, дурак! На хрена я полез на вертикаль! Это же „ишак“, а не „Ла-7“»!
Переворачиваюсь, но скорость потерял. Вот он, «мессер», а скорости нет! Стоп! А у него винт стоит! Где второй? Должен быть ниже и впереди. Не вижу! Плохо! Немец сбрасывает фонарь. «Э, нет, мы так не договаривались!» Две очереди из ШКАСов по кабине, он валится вовнутрь. Где второй «мессер»? Не вижу. Вот что-то! Это же парашют!
Оглядываюсь, больше никого. СБ ползет на одном моторе. Продолжаю качать маятник и сопровождать его. Впереди еще один, но он удаляется от нас. На проходе мимо бомбера вижу, что он машет мне флажками. Если бы я знал, что он хочет сказать. Сигналов я не знаю… Сбросил скорость, подошел поближе, оглядываюсь — никого. Он открыл форточку, показал большой палец и растопырил 4 пальца. Потом махнул рукой: «Уходи!» Я показал, что нет, доведу. Прибавил скорость и продолжил «качать маятник». Он же не знает, что я не знаю, куда идти.
Порылся в карманах, нашел комсомольский билет: Титов Павел Петрович. Зеркало бы! Посмотрел на планшет. Курс проложен из-под Таллина, посадка в Кронштадте, осталось 25 км. СБ выпустил шасси и пошел на снижение у Красной Горки. У меня заморгала лампочка, поэтому я пошел на посадку вместе с ним. Черт, сколько сил надо потратить на выпуск шасси. СБ сел, мне пришлось перетянуть через него, потому, что он остановился на полосе. Посадка у меня получилась «не очень»: оказалось пробитым колесо, правую стойку я подломил. Может быть, оно и к лучшему. Посмотрим. От стоянок к СБ и ко мне идут люди, выехало две машины и трактор. Расстегнулся, вылез на крыло. По-прежнему, очень болит шея. Вспоминаю, что Титов был убит в воздухе пулей в шею. Ощупал петлицы: два кубика, на груди комсомольский значок и «Ворошиловский стрелок». Негусто. Подходит подполковник, докладываю: «Лейтенант Титов, 5-й иап КБФ, сел на вынужденную по топливу!»
— Что ж вы, говнюки, так моих ребят прикрывали! Двое вернулось из девяти!
Подходят лётчики, и один из них обнял меня:
— Ну, лейтенант! Ты даёшь! Четырёх «мессеров» приземлил! Что домой-то не пошёл? Я ж тебя отпускал!
— Значит бы, вернулся бы только один… Ты подбит был, а фронт рядом, — он ещё раз обнял меня, потом повернулся к подполковнику и доложил:
— Товарищ подполковник, 1-я эскадрилья нанесла бомбовый удар по понтонному мосту в районе Кингисеппа. Были атакованы 8-ю „мессершмиттами“, которым удалось связать боем истребительное прикрытие. Девятку прикрывал только этот лейтенант. Шесть машин сбито зенитками над целью. Два „мессершмитта“ были сбиты нами, четыре „мессершмитта“ сбил он. Задание выполнено.
— Четыре «мессера»!?
— Да, Константиныч, сначала ведущего первой пары, и после атаки лейтенант ушёл в облако, потом вернулся, сбил второго и ушёл наверх вперёд, я думал, что он нас бросил, нет, развернулся и в лобовой атаке подбил один и второй «мессер». Один выбросился сразу, а у второго мотор остановился, и он его добил.
Майор повернулся ко мне и спросил:
— А что за странные манёвры ты делал, когда нас сопровождал? Вверх-вниз, вверх-вниз.
— «Маятник», позволяет снизить путевую скорость и держать высокую собственную. Плюс позволяет увеличить площадь обзора и атаковать противника сверху.
— Ладно, лейтенант! — подполковник положил мне руку на плечо. — Извини, что сгоряча обидел. Пойдём в штаб, сообщим твоим, что ты сел у нас. Пусть техника пришлют с «дутиком». Убирайте оба самолёта, освобождайте полосу.
В штабе долго выслушивал нотацию майора Душина, что вместо расчистки неба занялся сопровождением и не вернулся в Лагсберг. У нас никто не вернулся из вылета. И командир отводил на мне душу. В конце концов, командир бомбёров не выдержал, вырвал у меня трубку и спустил на Душина «всех собак». Заодно и на тех, кто не даёт постоянного прикрытия его бомбёрам, а направляет прикрытие с противоположного участка фронта.
