Каждый раз, как только она открывала рот, то начинала всё меньше и меньше ему нравиться. Но как при всём при этом можно продолжать её хотеть? Даже на мгновенье? Не понятно!
— Ты мой враг, и сейчас это верно как никогда. И рабом меня не сделать никому. — Он больше никогда не станет рабом, вольным или невольным. — Единственное, чего я хочу от тебя, это чтобы ты убралась отсюда. И поверь мне, даже несмотря на то, как страстно я желаю избавиться от твоего общества, я всё равно не намерен умолять.
Дрожь пробежала по гибкому телу девушки.
— О? Может, ты думаешь, что твои товарищи по команде предложат тебе свою кровь?
— Очень может быть. — Вряд ли он попробует хоть каплю. — Они с большой вероятностью захотят, чтобы я был сильным. Не в их интересах, чтобы слабый участник тащил команду на дно.
Нола вздёрнула подбородок и заявила:
— Они знают, что ты планировал вырезать их. Я об этом позаботилась.
— Да, но теперь ты их враг. И вряд ли то, что ты говоришь, они примут во внимание.
Так это было или нет, он не знал. Зейну лишь хотелось стереть это надменное выражение с её милого лица.
Амазонка пробежала языком по зубам, и его член дернулся при виде этого влажного розового движения. Вампир удивленно нахмурился. Подлинное вожделение? Опять? Этого не случалось годами, но теперь это произошло уже дважды за два дня.
Почему он хотел её? Её одну из всех остальных? Дерзкого раздражающего демона в обличье ангела?
— Я собираюсь утолить голод, — сказал он свирепо тихим голосом. — А потом я намерен сделать всё, что в моих силах, чтобы ты проиграла сегодня вечером. И, я буду молиться, чтобы именно тебе выпал жребий быть казненной первой.
Она надвинулась на него со сжатыми кулаками.
— Ах ты, подонок. Ничем не лучше моей матери. Не лучше моего отца, моих братьев, всех тех мужчин, ради которых моя мать оставила своих сестёр, которые помогли ей уничтожить меня. — Ненависть кипела в ней, ненависть и ярость. — Угадай, что я сделала с ними со всеми.
— Убила их? — выдавил Зейн, всеми силами стараясь удержать себя на месте, хотя всё внутри него стремилось отступить, пока она не подошла к нему слишком близко. Не потому что он боялся, что девушка это сделает, а потому что опасался своей реакции на неё. Она страдала? Возможно, так же, как и он?
— После того, как я немного с ними позабавилась, — сказала она шёлковым голоском, — они умоляли о смерти. Но я выждала ещё несколько дней до того, как даровала её им. — Нола остановилась, отвернулась, но, прежде чем уйти, добавила: — О, и ещё кое-что. Если моя команда сегодня проиграет, скорее всего, это твой царь окажется первым в очереди на казнь. На самом деле, я приложу к этому все усилия. Подумай об этом.
* * *
Делайла оставалась на берегу, хотя все остальные ушли, включая Нолу, её сестру — и её нового врага?
Она прикусила щёку изнутри, пока не ощутила привкус крови во рту. На протяжении всей своей жизни единственной целью Делайлы была защита сестёр. Тех, кого она любила, и тех, кого не любила. А теперь амазонку заставляли сражаться против одной из них.
И против Лайела…
Что ей с ним делать? Девушка раздумывала над этим всю ночь напролёт, но так и не пришла к какому бы то ни было решению. Теперь они стали врагами в ещё большей степени, чем раньше. По крайней мере, предполагалось, что они должны были ими стать.
Прошлой ночью он говорил ей жестокие вещи. Сначала амазонку это ранило. И ей хотелось наброситься на него с кулаками и одновременно слабовольно разрыдаться на мужской груди. Однако, потом она кое-что вспомнила. На войне все средства хороши. Ей это было очень хорошо известно. А прошлой ночью они схлестнулись в настоящем сражении неистовых страстей. Слова тут ничего не значили. Лишь поступки имели значение.
Вампир хотел её. Доказательством тому служило то, с каким выражением Лайел совсем недавно пожирал её взглядом, горевшим неприкрытым вожделением. И хотя это желание было столь явным, очевидным был и тот факт, что он противился ему. Ведь он всегда бежал от амазонки, как от огня.
Какая-то часть Делайлы была готова бороться с Лайелом, пока он не передумает, пока не признается, что так же жаждет её поцелуя, как и она его. Однако, другая часть настаивала, чтобы девушка ничего для этого не делала, чтобы он сам добивался её и относился к ней как к сокровищу, желанной награде, какой она и хотела быть. Эти противоречивые чувства приводили амазонку в смятение. «Борись за него — нет, заставь его бороться за тебя. Подчини его — нет, позволь ему подчинить себя».
Но она знала, что не станет первой делать шаги навстречу, хоть и позволяла себе мгновения слабости и почти готова была сдаться при мысли о возможном наслаждении. Прежде чем опять отдаться мужчине, амазонка должна была быть уверена, что для него она важнее всего в этой жизни. Он должен был желать её сильнее всего на свете. Он должен был нуждаться в ней.
Может ли Лайел вообще хоть в ком-то нуждаться?
Кто-то приблизился к ней, и Делайла напряглась. Она услышала шелест песка под ногами и тихий звук ровного дыхания. Это не Лайел, он обычно излучал жар и пах как воплощенный секс.
— Нимф, — она поднялась на ноги и сжала руки в кулаки. На всякий случай.
— Амазонка. — В следующее мгновенье он оказался рядом, соединил руки за спиной и смотрел на воду, стараясь не останавливать свой упаднический взгляд на ней. — Мы в одной команде, ты и я.
Он был высок, и Делайле пришлось хорошенько задрать голову, чтобы посмотреть на него. У мужчины были светлые волосы и голубые глаза, а тело словно вылеплено из одних мышц, отчетливо видимых даже под одеждой. Обычно амазонка держалась от нимф как можно дальше. В конце концов, они были способны покорить женщину одним взглядом.
Однако, к этому нимфу она осталась равнодушной. Никаких порывов раздеться для него, поцеловать его, прикоснуться к нему. Его глаза не были достаточно чистого синего цвета, и волосы не были белыми, а казались абсолютно бесцветными. Его кожа не была бледным бархатом слегка прохладным на ощупь. А выражение лица не отражало внутреннюю муку.
— Да, — ответила Делайла, наконец, — в одной.
— Чтобы мы победили, я должен оставаться сильным.
— Да. — «К чему он клонит?»
Нимф, наконец, посмотрел ей в глаза. Улыбка тронула его губы.
— Я рад, что мы понимаем друг друга, — просто ответил он довольным тоном. — Ты предпочитаешь в одежде, или без?
— Что? — амазонка затрясла головой, может, она ослышалась.
— Одетыми, или нет? — нимф взялся за край рубашки, готовый стянуть её по первому же знаку.
Милостивые боги. Он надеялся с ней переспать!
— Я даже не знаю твоего имени, и ты ожидаешь, что я предложу тебе свое тело?
— Я Бродерик. И, да.
