– Пошло дело, – выдохнул князь Юрий.
Глава двадцать четвертая
Кровавый снег
Давно уж минул полдень, а татары продолжали атаковать русские полки на холме, словно позабыв про обходные пути. Бой был такой жаркий, что даже туда, где прятался Коловрат, изредка долетали татарские стрелы. Ибо татары долго скакали вдоль русских порядков, то накатываясь на них, от откатываясь назад, словно морские волны, поливая их стрелами издалека, но не вступая в открытую схватку. Мощные луки, посылавшие стрелы на несколько сотен шагов, были им в том помощниками. Но и рязанцы не оставались в долгу, пускали стрелы в ответ, ибо почти две тысячи лучников было собрано под знаменами рязанского князя, но то были пешие стрелки. Этого было слишком мало, чтобы победить татарских лучников в открытом бою, так как все татары тоже были отменными стрелками, но сдерживать их атаки хватало. Коловрат сожалел, что успел обучить лишь сотню конных арбалетчиков, которые очень пригодились бы в этом противостоянии, да и эту сотню под командой Бушуя он с разрешения Юрия взял с собой в засадный полк.
Раз за разом татары наступали на холм, и каждый раз десятки русичей падали замертво, но не сходили с места. Ответные выстрелы русских и половецких лучников тоже попадали в цель – сотни трупов мертвых татарских всадников уже усеяли все подступы к холму, окоченев и образовав небольшие холмы, которые медленно заметал снег.
Наконец татары пустили в дело тяжелую конницу, которая попыталась прорвать оборону русских на левом краю. Но половцы выстояли, а затем хан Богун трижды водил своих воинов в ответную атаку, а с ним Олег и Роман Ингваревичи, что смотрели теперь на степного хана как на сильного воина. Ибо Богун бесстрашно бросался в самую гущу татарских воинов и рубил их с таким остервенением, что было видно – досадили ему татары многим. Но молодые Олег и Роман Ингваревичи и сами оказались не робкого десятка. Русская конница под их началом вместе с половцами изрубила на куски почти треть тумена на подступах к холму, а затем опрокинула татар и погнала их к своему лагерю, устремившись в погоню.
Роман Ингваревич скакал впереди своих воинов и разил отступавших татарских всадников по затылкам, круша шлемы, а с ними и головы, пока не оказался почти у самых татарских порядков, откуда был уже виден шатер Батыя, взиравшего на битву с холма. Лишь тут, схватившись в одиночку с двумя татарскими всадниками и поразив обоих, молодой княжич заметил, что по горячности ускакал от основных сил очень далеко. Татары заманили его в ловушку, а сами утекли сквозь расступившиеся порядки пехоты. И вокруг него лишь сотня русских воинов, а остальных он бросил далеко позади. Увидел он, как татарские пехотинцы натягивают свои луки, и спустя мгновение тысячи стрел накрыли горстку русских витязей, поразив более половины. Стоны и вопли послышались вокруг Романа Ингваревича, а снег запестрел от алых плащей русских всадников, рухнувших под копыта своих коней. Многие были убиты вместе с конями, принявшими в себя разом не меньше двух десятков стрел. Сам Роман Ингваревич успел прикрыться щитом и был пока цел. Он срубил мечом стрелы, вонзившиеся в щит, и, махнув рукой в кольчужной рукавице своим всадникам, еще остававшимся в строю, крикнул:
– Назад! Уходим к холму.
В этот момент ему наперерез выскочил новый отряд татарских всадников, стремясь не позволить уйти к своим. Но русские, несмотря на усталость, оказались быстрее. Они скакали под градом стрел в сторону холма, пока почти на середине пути погоня все же не настигла их. Вновь завязался бой. И Роман Ингваревич развернул коня и приготовился уже принять смерть, ибо оказался в окружении из дюжины татарских тяжеловооруженных всадников, чьи доспехи словно чешуя покрывали все тело до самых пят. Его меч трижды отскакивал от этих доспехов, так и не достигая цели. А вот сам он едва избежал смерти – татарское копье разорвало крепления доспеха на его боку. Но Романа спасла новая атака половецкого хана, а следом и русичей, оставшихся под командой Олега Ингваревича. Степняки, стоявшие за рязанцев, хоть и были легче вооружены, атаковали увязших в борьбе татарских всадников и вскоре опрокинули их. А витязи Олега Ингваревича изрубили вторую половину татарского отряда на куски, немногие же ушли восвояси. Преследовать их в этот раз больше не стали. На левом краю рязанцев ненадолго воцарилось затишье.
Братья обнялись, не сходя с коней.
– Больно горяч ты, – пожурил Олег едва спасшегося от гибели брата, возвращая меч в ножны, – татары тебя легко в ловушку заманили.
– Да, – кивнул Роман Ингваревич, поправив ерихонку
[22], – прав ты, брат. Погнался за ними, думал: струсили, всех сейчас изрублю.
– Их нам здесь надолго хватит, – охладил его пыл Олег. – Вон уже новые наступают. Вернемся назад. В строю легче держать удар.
– Вернемся, – кивнул Роман, дергая поводья коня и посмотрев вниз, откуда поднимался новый отряд конных лучников. Первые стрелы уже засвистели над их головами. Княжич закинул щит на спину и пришпорил коня.
Добив несколько десятков оставшихся в окружении татарских всадников, половцы тоже возвращались назад. Уже почти наверху холма Роман Ингваревич догнал степного хана и поблагодарил его.
– Ты мне жизнь спас, Богун, – крикнул ему княжич, – я теперь твой должник.
– Ты храбрый, но глупый, – ответил ему Богун, презрительно скривив рот, отчего гордый Роман едва не взорвался, – татары тебя провели как мальчишку. Сколько людей своих погубил зря. Если хочешь стать воином, ты должен сдерживать себя. Умереть – не долго. Победить труднее.
Сказав это, Богун замолчал. Ничего не сказал больше и уязвленный Роман, лишь пришпорил коня и вскоре оказался уже у линии своих копейщиков. Здесь конь его вдруг стал терять силы и вскоре рухнул, едва не подмяв под себя всадника. Откатившись в сторону, Роман встал и лишь теперь увидел, что конь его весь изранен – не меньше дюжины стрел торчало из крупа и брюха боевого коня, который испустил дух, успев-таки доставить своего седока.
Много врагов порубили в тот день русичи, гораздо больше, чем полегло рязанцев. Но числом татары все равно превосходили рать Юрия Игоревича. Батый посылал в бой все новые свежие части, которые сменяли в этой круговерти отряды, уставшие и поредевшие от огня русских лучников и ответных атак. Но это ничего не меняло, татары несли большие потери, а русские так и не сходили со своего холма. Их алые с золотом знамена по-прежнему гордо сверкали на его вершине в лучах солнца, раздражая татарского хана. К обеду терпение Батыя лопнуло, и он бросил в открытый бой тяжелую конницу, направив ее теперь на правый край русских. Туда, где сверкали княжеские знамена. Одновременно в центр, где стояли муромские дружины, огромным числом ударила тяжеловооруженная пехота. Той же участи повергся и левый фланг. И все это происходило под постоянным обстрелом конных лучников. Вздрогнули русские полки от такого мощного удара. Заколыхались порядки рязанцев, затрещала оборона, разрываясь сразу во многих местах.
