При этих словах о прошлом Юрий посмурнел лицом, а Ингварь едва заметно повел головой, словно эта мысль была ему неприятна, что не ускользнуло от наблюдательного Евпатия.
– Ну что ж, – кивнул решительно после недолгих сомнений Юрий, – обдумаю сие. А пока давай решать, кого отправить в посольство к Батыю. Ибо насчет послов у меня сомнений нет. Тут ты прав – надо время тянуть, пока войско соберем да помощи ото всех дождемся. Остальные бояре это решение поддержат. Дары богатые надо отправить к Батыю, пусть думает, собака, что мы покоримся скоро.
– Тут ратными людьми да купцами не отделаться, – произнес Святослав, осторожно поднимая глаза на Юрия, – дело государственное. Должен кто-то из княжеского рода поехать, хоть может и не вернуться вовсе. Но Батый других слушать не станет.
– Если я поеду, – начал Юрий, кинув взгляд на Ингваря, – народ заволнуется.
– Не о тебе речь, княже, – отмахнулся Святослав, – тебе ехать нельзя. Ты должен в Рязани оставаться, ибо на тебя только народ и надеется. За тебя молиться и головы класть будет, когда дойдет до сечи. А ежели тебя в пленниках Батый задумает оставить… или еще чего, то Рязань падет скоро.
Он умолк на мгновение, словно подбирая слова, и наконец-то высказал свой совет:
– Княжич Федор должен ехать, думаю. А даров мы ему насобираем, Рязань – город богатый. Если не откупимся, то хоть время потянем.
– Хорошо, – быстро кивнул Юрий, но Коловрату показалось, что принять такое решение ему было нелегко, – сам думал об этом. Федор поедет в сие посольство с дарами.
И спустя выдох добавил:
– И ты ним поедешь, боярин.
Святослав вздрогнул, но перечить не стал, словно бы ждал такого исхода.
– Воля твоя, княже. Поеду, если прикажешь, – ответил он, в задумчивости поглаживая бороду.
– А кому еще, Святослав, в этот час я доверю жизнь сына своего? – спросил Юрий, в упор глядя на седовласого боярина. – Ты муж многомудрый, и дары довезешь, и за сыном приглядишь. Он у меня хоть и не глуп, но молод и горяч еще. Дров наломать может. Особливо с татарами, когда встретится. А ты его и охолонишь, ибо рядом будешь. И советом поможешь, как переговоры с ханом Батыем вести, ты в этих делах мастер. В общем, сделай так, чтобы Федор обратно живым вернулся и сам свою голову береги. Главное, время потяни. Обещай ему все что угодно. Все равно ничего мы ему не дадим, пока живы будем. А помрем, все сам заберет. Только чует мое сердце, не только за нашим золотом они сюда пришли.
Юрий внезапно прервал свою речь, вновь отойдя к окну. Затем не оборачиваясь произнес:
– Завтра обоз должен быть готов. За Федором я уже послал, к вечеру будет.
Святослав при этих словах вздрогнул и с удивлением поднял глаза на князя, но ничего не сказал, а лишь покачал головой, ухмыльнувшись в усы. Коловрат же подивился прозорливости Юрия, который будто наперед знал, как все обернется.
– Послезавтра спозаранку и отправитесь. – продолжал Юрий. – Аккурат к концу срока, татарами обозначенного, на Воронеже будете. А мы пока другими делами займемся.
– Все исполню, как велел, – кивнул Святослав и встал, поправляя меховые одежды. – Поеду к Батыю с дарами, время тянуть и княжича твоего, даст бог, верну назад невредимым. Да и сам, может, возвернусь. Мне помирать еще неохота.
Усмехнулся вновь боярин сквозь усы и сделал шаг к выходу. Евпатию, как и всем собравшимся в этот ранний час в зале княжеского терема, показалось, что решение принято и разговор окончен. Но он ошибся. Еще не все были довольны итогами тайного совета. Один важный вопрос завис в воздухе и оставался нерешенным.
– Дозволь спросить, брат, – вновь подал голос Ингварь, – а как же нам с воеводой быть? Надо же над войском поставить кого-то и Рязань к обороне подготовить. В этом деле нужен надежный человек.
Неожиданно этот вопрос решился очень быстро. Обернувшись к Ингварю, рязанский князь громко, так что во всех углах зала было отчетливо слышна его речь, произнес:
– Есть уже такой человек. Рядом с тобой сидит.
Ингварь, похоже, не ожидавший так легко добиться свой цели, с радостным удивлением воззрился на Тишило, а тот с недоверием на Юрия. Но князь, как оказалось, еще не закончил и зычным голосом приказал:
– Встань, Евпатий!
А когда изумленный боярин встал во весь рост, объявил:
– Вот, други мои, перед вами новый воевода рязанского войска – Евпатий по прозвищу Коловрат.
Святослав только ухмыльнулся в усы, а по лицу Ингваря промелькнула кривая усмешка. Тишило не скрывал разочарования.
Князь первым шагнул к новоиспеченному воеводе и обнял его от души.
– Служи, Евпатий, Рязани, князю своему да народу верой и правдой, – добавил он, отступая на шаг. – Сегодня на совете боярском объявлю об этом. А после получишь все регалии.
– Благодарю, княже, – только и выдавил из себя Евпатий, у которого дух перехватило от такого поворота событий.
Следом подошел боярин Святослав, поздравил от души и направился к выходу. Ингварь вышел, не сказав ни слова. Зато Тишило приблизился, посмотрел Евпатию прямо в глаза и тихо проговорил:
– Ну, бывай, воевода.
Словно пообещал: «Встретимся еще на узкой дорожке». И Коловрат почему-то поверил, что именно так все и будет. Оказавшись у самых дверей, Тишило накинул на плечи свой плащ, закрепив пряжкой. При свете первых лучей солнца, уже пробравшихся в зал, на его плече тусклым золотом сверкнула пряжка с петухом.
Глава девятнадцатая
Татарское посольство
Разговор на большом сходе длился до самого вечера. Много было шума и ропота, чуть до драки не дошло, особенно когда узнали бояре, что татарское войско в нескольких днях пути стоит от самой Рязани. Многие откупиться надеялись, а не воевать с татарами, мол, пройдет Батый стороной. Но, в конце концов, все вышло, как Юрий и задумал. И послов к татарам решили отправить для отвода глаз, пока помощи дожидаются от союзных князей, и воеводу нового утвердили. Молод был больно воевода рязанский, хотя и знаком всем, да много у него завистников оказалось. Не всем боярам по душе пришелся князев выбор, многие тут за Ингваря стояли и на Тишилу надеялись. Но когда сам епископ рязанский слово за Евпатия молвил, согласились. Хоть и роптали по углам многие. Поблагодарил Евпатий всех за доверие и обещал памяти воеводы Богдана не посрамить. А еще – не щадить живота своего в бою за Рязань-матушку, если доведется с врагами вскорости схлестнуться.
Не успели разгоряченные бояре с гомоном разойтись в темноте по домам своим, ибо темнело уже, зимний день кончается быстро, как прибыл на двор княжеского терема поезд из четырех саней под охраной многочисленной. Глядя из окна терема, Евпатий, который с самого утра не покидал в этот судьбоносный день княжеского жилища, насчитал не меньше сотни всадников. А в предводителе их, несмотря на мятущийся свет от факелов, опознал сотника Наума.
