– Ну, чего молчишь, дурило? – незлобиво спросил он ближнего охранника, бородатого мужика в рваной шапке. – Видишь – незваные гости едут. Чего спросить-то надобно?
Мужик озадаченно посмотрел на Коловрата, потом перевел взгляд за его спину, где маячили крепкие молодцы, каждый при копье, мече или палице, и выдавил из себя:
– Откудова?
– Ну, это тоже можно узнать, – милостиво кивнул боярин, – но прежде надо выспросить – кто такие и куда едут? А уж потом откудова. Эх ты, охрана.
Мужик, не опуская копья, немного поморгал глазами и, осмотрев богато одетого всадника, наконец, осторожно произнес:
– Кто таков?
– Вот, – обрадовался его собеседник, распрямившись в седле, – с этого и надо было начинать. А то – откудова? Но спешу я, а потому отвечу сразу на все твои вопросы, кои ты и задать еще не успел. Итак, звать меня боярин Евпатий Коловрат. Слыхал?
Крестьянский воин замотал головой.
– Не слыхал? – удивился Евпатий и, обернувшись к Ратише, с улыбкой наблюдавшему за забавой своего боярина, довольно громко заметил: – Ну все, теперь нас точно никуда не пропустят.
Чем вызвал здоровый смех за своей спиной.
– Ну, ладно, – согласился Евпатий, которого развеселила эта неожиданная история, – я птица незаметная. А про самого князя Юрия-то слыхал?
Не дождавшись ответа, удивленный боярин вновь посмотрел на Ратишу и терпеливо уточнил:
– Ну, про Рязань-то хоть слыхал, болезный? – И не дожидаясь ответа, добавил, словно подсказывая: – Город такой богатый. В паре дней пути отсюда стоит.
– Мы местные, – неожиданно отозвался охранник, – отродясь далече Пронска не ходили. Нам не надобно.
– …Темнота, – пробормотал вполголоса Евпатий, даже слегка опешивший от такого ответа.
Но едва оборвавшийся разговор неожиданно вошел в новую силу.
– Ты чего нам тут зубы заговариваешь? – раздался вдруг бойкий голос из-за спины ближнего охранника. – Говори, чего надобно, или проваливай отседова! Мы здесь для того и поставлены, чтобы выпроваживать всяких любопытных до нашего дела.
– Это кто там такой борзый? – подал голос Ратиша, погладив свою палицу.
Он быстро сообразил, что боярину не пристало с холопами препираться без особой надобности.
– Ну я, – вышел наперед всех другой охранник с копьем наперевес.
– Тебя как звать? – уточнил на сей раз сам Коловрат.
– Митрофан, – ответил борзый крестьянин, поигрывая копьем, – а тебя?
Боярин оценил полезную в воинском деле ретивость и сделал знак повременить Ратише, который уже потянулся за карающей палицей.
– А меня боярин Евпатий Львович Коловрат, – ответил боярин, уже понемногу теряя терпение от затянувшегося разговора с туго соображавшими ополченцами. – Прибыл я сюда по очень важному делу к слуге своему Захару, коего ты знать должен, и тороплюсь маленько. Так что, друг Митрофан, веди меня к Захару побыстрее, а то я сам пройду. А вас всех потом награжу за службу, да так, что мало не покажется.
Митрофан смерил наглым взглядом боярина и вдруг заявил:
– Ну так бы и сказал, что к Захару едешь. А то куда да откудова… Только время зря потеряли.
Спустя недолгое время Евпатий уже сидел в землянке у Захара и пил с ним травяной чай, расспрашивая о делах.
– Ты прости меня, Евпатий Львович, – повинился Захар, узнав о случае с охранниками, – крестьяне, голытьба. Всю жизнь пахали в этих местах, ни черта не понимают в воинском деле. Те, что с тобой повстречались, еще из лучших будут, а остальные… – Он в сердцах махнул рукой, отвернувшись в сторону.
– Ну, ты же сам повелел всех собирать да воинскому делу наскоро учить. Вот и собрали всяких тугодумов от сохи. Попробуй научи их в строю стоять да мечом махать. Безнадега. Еремей с Белояром уже и так их, и этак учат. А почитай, все без толку.
Захар повернул голову и посмотрел прямо в глаза своему боярину.
– Ох, разбегутся они кто куда, Евпатий Львович. Едва только татарин заявится.
– А ты сделай так, чтобы не разбежались, – упрямо повторил Коловрат, – их дело не строем против конницы биться, а обозы да отряды мелкие по дорогам изводить, чтобы нигде врагу спокойного житья не было. С этим они справятся. А как начнут татары жечь их села, то и пуще ратников биться станут. Обожди, придет время.
– Скоро ли? – спросил Захар.
– Про то никому не ведомо, – посерьезнел боярин, допивая терпкий настой из долбленой деревянной чашки: Захар устроился здесь по-походному. – Покуда нету, но скоро заявятся.
Встал Евпатий, насколько позволял низкий бревенчатый потолок, сделал несколько шагов взад-вперед по мерзлому земляному полу, едва отогретому горевшим в углу костерком. И снова сел на лавку напротив своего приказчика.
– Сколько людей уже собрал?
– Полторы тысячи, Евпатий Львович, – ответил приказчик, – а скоро еще подойдут из крайних деревень. Ужо, почитай, две будет. Селить негде, сам видел. Землянок, что понастроили, покуда холода не настали, не хватает теперь. Что делать – не знаю.
– Две тысячи это хорошо, – похвалил Коловрат, – здесь больше не собирай народ. Этих под началом Белояра оставь тут, потом в Рязань отведешь. А сам с Еремеем иди далее в Ижеславль, там амбары знатные, много народа расселить можно. И землянки рыть не будешь. Остальных там собирай.
– Так то же купеческие амбары? – озадачился Захар. – Ропот пойдет.
– У тебя грамота княжеская, чего тебе еще надобно? – вперил в него тяжелый взгляд Евпатий. – Бери, что надобно, и не спрашивай. А ропот уже идет. Ты вон тут уже навоевал порядочно, Орех спит и видит, как бы тебя подальше из пронских земель сплавить.
Боярин посмотрел на почти затухший костерок, дым от которого заполнил всю землянку и едва уходил в щель под прилаженную наискось бревенчатую дверку. Вдохнул поневоле дым, чихнул. Продолжил речь, положив руки на колени теплых шаровар.
– Нынче времена такие, Захар, что без ропота никак не обойдется. Сам знаешь. Да только наплевать на него. А недовольные всегда найдутся. Да еще предатели всякие. Как только татарин придет, столько их повылазит изо всех щелей, как тараканы, успевай дави. И купцы те, что только про деньги помнят, откупиться задумают. Но, слава богу, князь у нас смышленый. Авось не даст разгуляться крамоле в государстве. Только подмогнуть ему надобно.
Коловрат неожиданно умолк. Встал и даже отворил со скрипом небольшую дверку в землянку, больше походившую на лаз в лисью нору, внимательно осмотрев сквозь щель окрестности. Кроме двух ратников, охранявших в дюжине шагов подступы, никого не заметил. Лишь вдалеке на опушке копошились люди: Еремей зычным голосом и пинками подгонял крестьян, не желавших крепко держать оружие в руках и воевать сообща.
Убедившись, что никто не греет уши у дверей, боярин вернулся на место.
