«Это даже хорошо, – подумал про себя Коловрат, – видно, что недавно здесь проходил отряд. Если татары сейчас нагрянут, проследить их легко будет». Но в глубине души Евпатий хорошо понимал, что татары не так глупы, раз завоевали уже полмира. И снег со льдом они тоже не впервые видят, хоть и родились в степях. Дождутся, пока реки встанут, по ним и пойдут, как по дорогам. Единственное успокоение, которое принесла ему эта мысль, заключалось в том, что примерно месяц у них еще есть. Да и совсем незаметно враги подойти не смогут, – тут боярин был уверен, сам кордоны проверял, – расставлены кордоны вдоль всех границ, дадут знать, если кто незваный появится.
К счастью, снега еще выпало мало, и всадники могли скакать во весь опор прямо по дороге, что сначала петляла вдоль поросших лесом берегов Прони, повторяя изгибы русла, а затем вдруг резко ушла от него прямо в густой лес. Здесь дорога становилась ровнее и вела уже прямиком в Пронск. Коловрат торопился, а потому, не снижая скорости, к вечеру того же дня большой отряд всадников достиг крепостных стен. Было уже темно, но охрана на городских воротах признала Евпатия и пропустила внутрь по откидному мосту вместе с охраной. Правил в Пронске брат князя Юрия – Ингварь. Это был его город. Уезжая в поход, Ингварь оставил вместо себя за старшего воеводу Всеволода по прозванию Орех. Этот воевода и встретил боярина в Пронске.
– Здрав будь, боярин! – поприветствовал он Коловрата, едва тот спустился с коня на дворе княжеского терема, куда его сразу определили на постой вместе со всеми ратниками, коих тоже приютили неподалеку.
Всеволод Орех был бородатым и довольно низкорослым, словно гном из северных сказок. Улыбался он широко, всем лицом, как-то сразу располагая к себе.
– И тебе не хворать, – ответил Евпатий, слезая с коня и слегка приобняв за плечи пронского воеводу, с которым приходилось уже не раз встречаться.
– Далеко ли путь держишь, позволь спросить? – поинтересовался Всеволод, когда они с Евпатием уже поднимались по широкой лестнице терема на второй этаж, где их уже ждал горячий ужин.
– Да вот ищу приказчика своего, – проговорил Евпатий, осторожно рассматривая плащ воеводы и сопровождавших его воинов. Пряжки на них были другие. – Он тут в ваших землях уж вторую седмицу народ собирать должен в ополчение. Тебе ли не знать.
– Да знаю, знаю, – криво усмехнулся Орех, – всю округу мне взбаламутил твой приказчик. Народ чуть не силком сгоняет. Хибар каких-то понастроил, воевать холопов учит. Где ж такое видано?
– То не его прихоть, пойми, воевода, – постарался успокоить Евпатий своего провожатого, – князь приказал. Вот мы и выполняем.
– Да знамо дело, что князь, – вздохнул Всеволод, пригладив свою окладистую бороду. – Если б не грамота, я бы его, прости уж, на порог не пустил. Все леса окрестные голытьбой заселил.
– Далеко ли он устроился? – поинтересовался Евпатий, заходя наконец в горницу с накрытым столом и усаживаясь на лавку.
– Да тут с полверсты будет, – отмахнулся воевода, присаживаясь напротив, – завтра с утра сам увидишь. А сейчас время темное, отдохни с дороги да отведай пищи. Чем бог послал, как говорится. И давай медовухи выпьем за здоровье князей наших.
– Отчего ж не выпить, – не дал долго себя уговаривать Евпатий, – дело хорошее.
Выпили, посидели немного, Коловрат расспросил Ореха для порядка о делах воинских, но слишком не засиживались. Устал гость с дороги, и воевода местный это видел. А посему быстро ушел восвояси, уговорившись поутру сопроводить Коловрата к месту стоянки лагеря Захара и собранной им местной голытьбы.
Евпатий дружески попрощался с воеводой и кивнул Ратише, чтобы тот шел отдыхать. Ратников своих Коловрат, чтобы не привлекать лишнего внимания, разрешил поселить на ночь в пристройке у конюшни. С собой взял только Ратишу и трех ближайших охранников, что находились при нем неотлучно. Воевода возражать не стал, все-таки княжеского посланника принимал. Разрешил им лечь рядом с горницей. «У нас спокойно, боярин. Бояться нечего. Но, по мне, пускай хоть в ногах спят, если тебе так охота», – ответил Всеволод на это условие Коловрата.
Поутру, слегка угостившись местной пищей, Коловрат выехал вместе со своими людьми из ворот Пронска вслед за Всеволодом. Миновав перекидной мост, боярин во главе отряда доехал до запорошенного неглубоким снегом берега реки и здесь привычно придержал коня, осмотревшись. Место было знакомое. Не в первый раз он проезжал этой дорогой, которая раздваивалась здесь, уводя путников в разные стороны. В прошлый раз, когда ехал в Чернигов с обозом да повстречал в том пути Ладу, боярин повернул направо. В этот раз воевода Орех, не обратив внимания на легкую заминку, тоже повернул направо от Пронска, ибо, уходя в сторону от реки, только эта дорога вела на север к Ижеславлю и Белгороду и еще далее, а свернув налево, путники направились бы обратно к Рязани. Чуть позднее дорога ушла в лес и стала петлять, вновь приближаясь к реке.
– Далеко ли еще до стоянки? – поинтересовался Коловрат, ожидавший увидеть лагерь едва ли не у стен самого Пронска.
Земля здесь была уже мерзлая, но не сильно, лишь слегка прихваченная первым инеем. Оказавшись меж запорошенных сосен, Коловрат стал высматривать лагерь крестьянского ополчения, но пока видел лишь заиндевелые стволы сосен.
– Еще чуток, – ответил Всеволод Орех, подгоняя коня, который неторопливо шагал по замерзшей дороге, – приказчик твой, странный малый, велел лагерь в лесу разбить, а не в чистом поле, где легче было бы народ собирать. Землянок понарыл, лес повалил кое-где. Одни убытки. Что я князю Ингварю скажу, когда воротится?
– Скажешь, что дело государственной важности исполнял, – отмахнулся Коловрат. – Ингварь сам поймет, что к чему, и в обиде не останется. Мы все под князем ходим.
Воевода умолк, да и по лицу его было видно, что Орех давно уже примирился с этим самоуправством боярского приказчика в его владениях и сокрушался только для порядка. А довольный Коловрат только усмехнулся в усы, уже давно смекнув, что хитрый Захар специально выбрал место подальше от людских глаз, – о том, что народ собирают, скоро все прознают, зато посчитать, сколько людишек там в лесу прячется, трудновато будет.
Вскоре им вновь попалась едва заметная развилка, где от основной дороги уходило в лес сразу несколько тропинок, причем явно натоптанных совсем недавно. В глубине Евпатий, наконец, заметил осторожное движение людских тел и даже учуял носом запах дыма от костров.
– Ну, вот и прибыли, Евпатий Львович, – кивнул вперед воевода Орех, останавливая коня, – езжай прямо, не ошибешься. Как наговоришься с приказчиком, возвращайся назад в Пронск, баньку справим, а я поеду назад – дела ждут.
– Бывай, – не стал задерживать его обрадованный такому исходу Коловрат, которому лишние уши сейчас были совсем не нужны, – посмотрю, что к чему, и к вечеру буду.
Воевода с несколькими провожатыми уехал назад, в сторону Пронска. А отряд Коловрата, повернув коней на тропинку, вскоре наткнулся на пятерых стражников, охранявших подступы к лагерю. Целых пять человек выскочили из засады на проезжую тропинку, выставив вперед копья и перегородив дорогу неизвестным гостям. Однако, узрев перед собой несколько десятков тяжеловооруженных всадников, охранники несколько опешили, чуть опустив копья и даже позабыв спросить, о чем полагается в таких случаях. Рассмотрев их с высоты своего коня, Евпатий без труда определил, что перед ним недавние крестьяне, облаченные в кожаные рубахи и едва научившиеся держать в руках копье.
