Глава пятнадцатая
Добрые вести
Тот день пролетел незаметно. Захар и Макар быстро собрались, хоть и в глубокой задумчивости, попрощались с домочадцами и отправились в дальний путь, выполнять хозяйский наказ. Отослав Ратишу в лагерь под стенами города для организации конной сшибки, до полудня сам Евпатий с несколькими охранниками обходил стены рязанской крепости, поневоле входя в роль воеводы Богдана. От Богдана вестей пока не было, едва только успели они с Ингварем отъехать в свой поход на усмирение пограничных жителей. И, как полагал Евпатий, еще седмицы три, а то и более не будет. Вспоминая свой первый опыт общения с племенами вятичей, мордвы да мещеры, Коловрат предположил, что немало гостинцев ожидало князя Ингваря и воеводу Богдана в походе по приграничным землям. Но оба были уже не детьми несмышлеными, а потому справятся и без его, Евпатия, участия. Ему же и здесь забот хватит, ибо по всему выходило, что времени до татарского нашествия оставалось совсем мало. Нужно было поспешать.
Закончив за полдня осмотр крепости, Евпатий в целом остался доволен. Крепость по нынешним временам была отстроена вполне добротно и могла выдержать многодневную осаду. С трех сторон Рязань защищали высокие валы, а с четвертой стороны – крутой и высокий берег Оки.
Обойдя почти весь город по стене, Коловрат насчитал больше полутора тысяч шагов. При том, что сбивался раз пять со счета, отвлекаясь на разговоры с ратниками, что несли дозорную службу на стенах и в башнях. Выходило, что укрепления растянулись почти на полторы, а то и две версты вокруг Столичного и Среднего города, не считая княжеского кремля. Построены они были на земляном валу, высота которого достигала не меньше дюжины саженей, а ширина у основания была – две, а то и три дюжины. Осматривая основание стен на предмет возможного подкопа, Евпатий вспомнил при этом рассказ Богдана. Воевода рязанский как-то с гордостью напомнил ему, что по крайней мере пять раз рязанцы нарастили высоту валов, и каждый раз им казалось, что стены недостаточно высоки. Но Евпатий, осмотрев их в очередной раз внимательно, порешил, что Богдан зря беспокоился – стены уже имеют приличную высоту, которая позволяет отражать атаки многочисленного противника. Жаль только, что все они были деревянными, да местами имели разную высоту. От Водяных до Исадских ворот, например, по краю оврага были сооружены довольно низкие «тарасы» – рубленые и засыпанные глиной стены, к которым с внешней стороны примыкал частокол из двух рядов бревен. Евпатий отметил себе, что здесь оборона была слабее, и ее следовало укрепить, хотя бы за счет арбалетчиков, поскольку противник мог прорваться в город у самого княжеского кремля.
Впрочем, перед земляным валом шел ров глубиной до десяти саженей, который не позволит подобраться к стенам неприятелю незамеченным. А кроме того, великокняжеский двор, окруженный высокими стенами, был также отделен от остального города еще одним рвом, проходившим через все межградие, и подъемным мостом, единственно по которому и можно было проникнуть внутрь. Жизнь князя везде ценилась выше жизни простых смертных.
Обойдя Водяные ворота, защищавшие источник воды для города – реку Серебрянку, что выходила на поверхность земли мощным родником аккурат в самой Рязани и текла вдоль стен княжеского кремля до самой Оки, – Коловрат с охранниками прошел через открытые Спасские ворота и взобрался на стену Среднего города. Поднявшись на башню, боярин оглядел рубежи, что предстояло оборонять.
Княжеский кремль стоял на крутом обрывистом северном холме и был окружен дополнительными рвами. С востока к защищенному дворцу князя Юрия примыкал второй кремль – Средний город. И, наконец, с юга к Спасским воротам прилегал Столичный город – обширный район, застроенный хибарами, лавками да амбарами. Столичный город тоже был укреплен высокими крепостными стенами, на оборону которых нужно было немалое количество воинов. Особенно его Южного предградия, протянувшегося между Борисоглебскими и Ряжскими воротами. Но, слава богу, воинов для обороны города пока было в избытке. Кроме того, Евпатий тайно в последний момент собирался усилить Южное предградие, Исадское направление и Средний город летучими отрядами арбалетчиков. Коих, по правде говоря, еще только предстояло подготовить, схоронив до срока в лесах. Осмотрев подробно укрепления Рязани насчет обороны города, он немного успокоился. Биться пешими и запираться в городских укреплениях рязанцы умели. Припасов тоже было заготовлено в избытке. Однако, подумал тысяцкий, если дошло до осады, значит, дело плохо и на всех остальных фронтах бои уже проиграны.
«Вот если бы помимо арбалетчиков, еще какую артиллерию изготовить, – с грустью подумал Евпатий, оглядывая пустующее пространство на башне и понимая, что об этом следовало позаботиться гораздо раньше. – Жаль, Архимеда у нас нет своего. Сюда бы вполне влезла какая-нибудь метательная машина. Тогда бы враг не рискнул даже с той стороны ко рву приблизиться. Надо будет Ваську озадачить, может, он в дальних краях, окромя арбалетов, еще чего покрупнее научился делать».
Однако Коловрат понимал, что даже если Васька и в этом деле окажется мастером, то вряд ли успеет изготовить достаточное количество. У него уже было в избытке тайных поручений: от изготовления арбалетов до постройки флотилии в укромном месте. Впрочем, некое подобие дальнобойной «артиллерии» – несколько огромных луков, способных посылать во врага гигантские стрелы до трех саженей длиной, изготовленных другими умельцами, имелось-таки на стенах Рязани. Но нанести урон врагу они могли, лишь угодив стрелой в самую гущу неподвижных воинов, а против конных татарских отрядов, стремительно перемещавшихся по полю битвы, были почти бесполезны. Во всяком случае, их поражающая сила вызывала большие сомнения у Коловрата.
А потому втайне пока приходилось надеяться только на силу секретного оружия – арбалетов – и Божью помощь, а также помощь князей и родственников Юрия, которых не оставит равнодушными весть о нашествии татар на Рязань. Впрочем, пока все было тихо, и ратники, несшие дозоры, даже удивились столь серьезной проверке, которую учинил им новоявленный воевода, заставив бегать лучников по лестницам вверх и вниз, а потом стрелять почем зря в истуканов на другой стороне рва. Проверкой в целом Евпатий Львович остался доволен, лучники свое дело знали и даже сам воевода Богдан, известный своей строгостью, мог ими гордиться. Однако мысль об усилении обороны метательными машинами с той поры прочно засела у Евпатия в голове.
Покидая стены, он приказал дополнительно изготовить несколько сотен тяжелых передвижных щитов с подпорками в рост человека, которые дополнительно защищали воинов от стрел врага. Они же позволяли ратникам, в основном лучникам и арбалетчикам, вести ответный огонь по противнику через прорези, как со стен с невысоким частоколом, так на случай уличных боев.
За оборону городских стен Евпатий теперь переживал чуть меньше. Гораздо сильнее воеводу поневоле беспокоили конные витязи, которых у князя Юрия было значительно меньше, чем, по слухам, насчитывалось всадников у татарского хана. Именно потому он и устроил дополнительный набор воинов в конные войска среди обеспеченных рязанцев, ибо только они могли понести все расходы на покупку коня и брони, стоивших недешево.
