Хэрриот коснулся и непростой темы духовных функций табака у дикарей, но вместо того чтобы изобразить их сатанистами∙ которых курение связывало с князем тьмы, он придал особое значение детской наивности индейцев и тому удовольствию, которое они получали от любимого табака:
[К табаку] они испытывали особое уважение, так как думали, что их Боги испытывают от нет непостижимое удовольствие. Поэтому они разводили иногда священный огонь и брали оттуда пепел для жертвоприношений: если на морс был шторм, для усмирения богов они развеивали пепел по воздуху или погружали в воду… если им удавалось избегнуть опасности, они также разбрасывали пепел, но делали все это со странными телодвижениями и топотом, иногда они танцевали и хлопали в ладоши или брались за руки и воздевали их к небу, издавая громкий шум и бормоча непонятные слова.
Хэрриот старался поддержать мысль о естественном возбуждении, которое американцы связывали с табаком. Эта его склонность подтвердилась, когда он признался, что сам пробовал табак: «Мы и сами время от времени посасывали табак но их примеру, как делаем это и после нашего возвращения, и открыли немало редких и замечательных его достоинств… употребление в последнее время табака выдающимися мужчинами и женщинами и известными врачами достаточное тому свидетельство».
Увы, жизнь в Вирджинии далеко не соответствовала описаниям Хэрриота. Свободного времени для перекуров почти не оставалось, и несмотря на свое крепкое здоровье, англичане часто болели или страдали от недостаточного питания. В 1580-е годы они сделали неудачную попытку создать две колонии на Роаноке у Чесапикского залива. Первую из них поддержал сэр Уолтер Рэли как часть миссии по колонизации и пиратству. Сто семь человек высадились на побережье, после чего английская флотилия отправилась в обратное плавание и по пути домой захватила испанский галеон «Санта-Мария». Когда через два года Фрэнсис Дрейк высадился на Роаноке, в живых там осталась горстка колонистов. Увидев корабль, они принялись умолять забрать их в Англию.
Новые друзья
Вторую попытку англичан основать колонию, также на Роаноке, предпринятую в 1587 году, ожидала еще более трагическая судьба. 144 человека (включая женщин и детей) довольно быстро поняли, что без активной помощи Англии им не обойтись. К несчастью, их кораблю с подкреплением пришлось вступить в бой с испанской армадой, и, несмотря на просьбу губернатора колонии Джона Уайта, оставившего в колонии свою жену и дочь Вирджинию (первого человека английской крови, рожденного на американской земле), в плавании туда было отказано. Когда в 1590 году вспомогательную экспедицию наконец-то разрешили, вторая колония на Роаноке пропала без вести. О ее судьбе до сих пор ничего неизвестно.
Несмотря на эти неудачи, Рэли сохранил веру и в необходимость существования колоний, и в силу рекламы. Его сообщение о неудачном плавании в Гайяну (1595) было озаглавлено «Открытие великой, обильной и прекрасной империи Гайяны с описанием золотого города Маноа (который испанцы называют Эльдорадо)». Обогнавший свое время Рэли после смерти королевы Елизаветы в 1603 году впал в немилость и в 1618 году был обезглавлен. Говорят, что последнее, что он при этом сделал, — это выкурил трубку любимого табака.
Футляр от его трубки хранится в лондонском собрании Уоллеса. Надпись на нем свидетельствует о той поддержке, которую табак оказывал первым английским колонистам: «Comes meus fuit illо miserrimo tempo» («Он был моим приятелем в самое грудное время»).
Пока англичане учились курить, моряки Англии и других европейских стран распространяли табак, а заодно и множество разных болезней по всему миру. Они позаимствовали ритуал от одной расы и, не объяснив его, передали многим цивилизациям. На кораблях генуэзцев и венецианцев табак добрался до Леванта и Среднего Востока, а испанцы и португальцы научили курить Африку и Азию. В большинстве этих стран табак пришел как морская привычка. Его курили для удовольствия и не обременяли себя вразумительным объяснением его употребления. Это был осиротевший ребенок, который позволял своим новым поклонникам придумывать оправдания своих желаний покурить, что беспокоило далеко не всех.
Японцы, у которых табак появился после одного кораблекрушения в 1542 году, приняли его с таким же необдуманным удовольствием, как и англичане. Самураи организовывали для курильщиков клубы, их элегантные курительные принадлежности напоминали о елизаветинских «дымящихся кавалерах». Они любили украшенные серебром курительные трубки, которые привязывали на шнурках за спиной или прятали в складках кимоно рядом с легендарными мечами. Табак привел в восторг высшие слои японского общества и даже получил императорское одобрение: семена табака, подаренные сегуну в 1596 году, были засеяны и выращены в саду его дворца в Киото.
Японские курильщики напоминали англичан и в подходе к курению. Описание происхождения курения в Японии, приведенное Сака, врачом из Нагасаки, это почти алгоритм: «В последнее время в моду вошла новая вещь под названием „табак". Это — большие листья, которые нарезают и дым от которых вдыхают». В описании не упоминается даже то свойство табака, о котором обычно говорилось в ранних европейских сообщениях — его способность притуплять голод. Возможно, в стране, где господствует дзен и дух минимализма, средство от обжорства мало кого интересовало. В Японии табак был отделен от ритуалов и причин его употребления и процветал в их отсутствии.
По тихоокеанскому торговому пути между Мексикой и Филиппинами, который испанцы открыли в 1571 году, табак достиг остальных азиатских стран. С Филиппин он попал в Таиланд, Камбоджу, Шри-Ланку и Гоа. Из Гоа быстро распространился по Индийскому полуострову, так что уже через нескольких лет английские послы, побывавшие на приеме у Великого Могола, докладывали: «Табак выращивают на больших площадях и много курят».
В отличие от Колумба, табак достиг Китая через португальский торговый анклав Макао. Сначала китайцы приняли табак за средство защиты от малярии. Чан Ци-бинь, врач из Шаньиня, так описал его появление в Небесной Империи:
Что касается привычки курить табак, то мы выяснили, что ее появление связано с покорением провинции Юнань. Когда наше войско вошло в этот малярийный район, почти все солдаты заболели, за исключением одного батальона. На вопрос, с чем это связано, эти люди ответили, что курят табак. По этой причине табак распространился по всей стране. Все на Юго-Западе, молодые и старые, курят в настоящее время… днем и ночью.
Заимствование китайцами табака привело к его внедрению в третью систему исцеления. Китайская медицина основана на предположении единства творения, воплощенном в группе упорядоченных характеристик. сообразно которым идентифицируются и понимаются все природные объекты. На первом уровне две составляющих: инь и ян, противоборствующие и дополняющие друг друга силы: пассивная, женская и активная, мужская, первая ассоциируется с темнотой и землей, вторая — со светом и небом. Болезнь — это нарушение равновесия между инь и ян, лечение заключается в восстановлении равновесия. Концепция равновесия сил мало чем отличается от западной системы «соков», табак отнесен в ней к инь и признан горячим. Его используют как лекарство для болезней, связанных с холодом и мокротой — сходные диагнозы были поставлены в Европе в соответствии с теорией Галена. Считалось также, что табак улучшает пищеварение, «и потому многие добавляют его в вино и чай, и он никогда им не надоедает, даже если они курят весь день напролет». Табак полюбили китайские поэты, которые курили, сочиняя свои стихи. Яу Лу, поэт XVI века, хотя и признавал, что бездумное применение табака «приводит к опьянению», прославлял его вдохновляющие свойства и называл «золотисто-шелковым дымом».
