В этом смысле не исключено также, что Подагу надо действительно связывать с Даждьбогом как подателем урожая и того, что последнему способствует.
Френцель путает её имя на свой лад: «De Pogoda, seu ut alii scribunt, Podaga, dea serenitatis seu temperiei», т. е. «о Погоде, или, как по-другому пишут, Подаге, богине ясного дня, удачи, процветания или умеренности». Скорее всего, Френцель смешал мужское божество Погоду и женское Подагу, но в то же время оказался отчасти прав.
С учётом почитания Сварожича западными славянами, а также вятичами, мы можем предположить, что у Огня, как и у молнии (Меланья-Перуница), могла быть женская ипостась.
«Podaga заслуживало бы более естественного объяснения, уже предлагавшегося другими исследователями ранее, что-то вроде 'пожар', чем выражалась мощь бога. К той же семантической сфере могло бы принадлежать божество северо-западных славян Pripegala
, если из *Pripěkala, отглагольное имя от *pripěkati 'припекать'… Но столь резкие семантические различия одного и того же глагольного корня *pekti, жечь, печь, 'жарить' и 'заботиться' (польск. opieka, 'забота, попечение') зависят главным образом от префикса», — отмечал О. Н. Трубачёв в критической статье «Мысли о дохристианской религии славян в свете славянского языкознания»
.
Для авторов остаются открытыми вопросы: является ли Сварог (и именно под таким именем) общеславянским божеством? Действительно ли оно оказалось табуированным? Известно, что славяне разделяли свет собственно солнечный и Этот, Белый вообще, а также Тот Свет. С каким светом следует скорее связать Сварога? Имеет ли он какое-то отношение к перворожденному «абсолютному» Свету или только к солнечному?
ХОРС — БОГ СОЛНЕЧНОГО ДИСКА. СОЛНЦЕ ПРОТИВ МЕСЯЦА
Встану я, раб Божий (имярек), благословясь, пойду помолясь из избы в двери, из дверей в вороты, в чистое поле, прямо на восток, и скажу: «Гой еси солнце жаркое, а жги и пали и не пожигай ты овощ и хлеб мой (имярек), а жги и пали куколь и полынь-траву». Будьте, мои слова, крепки и лепки…
Великорусские заклинания (Майков, 1998, 277)
Авторы поучений против язычества постоянно подчёркивают, что само солнце не есть божество, что оно «бездушно, бессловесно и огненно» (Наследие Илариона Киевского, 1986, ч. 1, с. 17–89). Подобная мысль теснейшим образом связана с основополагающей креационистской мыслью, которая положена в основу идеологии авраамических религий (или, возможно, повлекла их развитие в том виде, как они нам известны): творец отделен от творения. Весь духовный опыт и культурные искания индоевропейских и других народов привели к созданию совершенно иной модели, которая в конечном счёте после смены официальных религий проникла и в них, породив мировоззренческие парадоксы и компромиссные ответы на вопросы философского характера.
Таким образом, своеобразный «компромисс», одухотворение всего сущего, в том числе и дневного светила, подателя тепла, жизни и света, по-прежнему продолжали присутствовать как неотъемлемая часть картины мира у европейских народов, в том числе славян, и после крещения.
Однако это не всё. Индоевропейским народам присуще представление об отделённости света от его источника. Соответственно, имеется представление о разных божествах Солнца (солнечного диска) и солнечного света.
Так, у этрусков бога солнечного диска именовали Усил, а света — Каве; у древних греков солнце называли Гелиос, а бога света — Аполлон; у северных германцев хозяйка солнечного диска — Соль, а хозяин светлых альвов, т. е. в том числе и духов света, — Фрейр, собственно же белым богов выступает Хеймдаль.
У славян богом солнечного света, надо полагать, следует считать Даж(д)ьбога. Бог солнечного диска именовался, по всей видимости, Хорс — по крайней мере, в южной части территории, заселённой восточнославянскими племенами. Однако это устоявшееся в науке представление, обусловленное в первую очередь представлением об иранском заимствовании имени божества, можно принять лишь с рядом оговорок.
«Имя X. при этом возводят либо к иран. xorsed — солнце (ср. также имя перс, царя Khoreš — „Солнце“), либо связывают с греч. словом Χορος и восходящим к нему рус. корнем хоро-, лежащим в основе слов, обозначающих нечто круглое по форме: хоровод (круговой танец), хоромы (круглая постройка), хорошуль (круглый ритуальный пирог), хорос (круглый подсвечник в греч. и рус. храме). В таком случае X. — „круглый“, „круг“ — божество солнца как светила, круглого по форме, совершающего свой суточный и годичный круги» (Соколова, 1995).
Хорс на протяжении многих веков упоминается в письменных источниках: в списках русских летописей (пантеон князя Владимира), в апокрифе «Хождение Богородицы по мукам», в поучениях «О идолах Владимировых», «Память и похвала Владимиру», «Слове; некоего Христолюбца», «Слове о том, како первое погани суще языци кланялися идолом», в «Житии блаженного Володимера». «Слово — о полку Игореве» (1185) указывает на некий ночной путь Хорса, ибо Всеслав рыскал в образе волка именно ночью: «Всеслав князь людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь волком рыскаше; из Кыева дорискаше до кур Тмутороканя, великому Хорсови волком путь прерыскаше». «…Иные по оукраінамь молятся емоу проклятым болваном Перуноу, Хорсоу, Мокши, виламь…» — пишут ещё в XIV в. (Слово о покаянии цит. по «Словарю церковно-славянскаго языка» А. Х. Востокова).
Известен интересный текст из путевых заметок немца Вундерера, который путешествовал по Руси в самом конце XVI в. (точно позже 1581 г.): «Перед городом (Псковом) мы видели двух идолов, которые были издревле поставлены жрецами и которым они поклоняются.
Именно, Услада, каменное изображение, которое держит в руке крест, и Корса (Хорса), который стоит на змее, имея в одной руке меч, а в другой — огненный луч» (Морозкина, 1994, с. 36). Змееборец с мечом и огненным лучом (копьём? молнией?) с этими атрибутами сильно напоминает святого Георгия.
В первом томе «Поэтических воззрений…» А. Н. Афанасьев приводит извлечение из средневекового апокрифического текста с беседой трёх святителей, где сказано: «Два ангела громна есть: еллинский старец Перун и Хорс жидовин — два еста ангела молниина» (Афанасьев, 1994, т. 1, с. 250).
М. А. Васильев отмечает, что этот отрывок апокрифа рождает многочисленные вопросы, в том числе: почему Хорс в «Беседе» причислен к «ангелам» грома и молний? (Васильев, 1999). Отнесение к властителям этих природных стихий Перуна естественно, его и по сей день помнят как громовника, правда, только местами. Однако Хорс мог превратиться в «ангела» грома и молний, потому что на Руси источником молний считалось, в частности, Солнце. На миниатюре Никоновской летописи (XVI в.) молнии показаны исходящими из уст солнечного лика (Даркевич, 1961, с. 95–96; Арциховский, 1944, с. 110).
Дополнительным мотивом могло стать то, что Хорса и библейских ангелов объединяла огненная и световая природа. На Руси «Беседа трёх святителей» появилась достаточно рано. Не позднее XIV в. её начинают включать в перечень отречённых книг, а наиболее ранние свидетельства бытования «Беседы» у восточных славян относятся, возможно, к концу XII века. Как считает М. А. Васильев, выводы специального анализа, проведённого Ф. И. Буслаевым и А. П. Щаповым, дают основания полагать, что разбираемый фрагмент «Беседы» (точнее, его протограф) восходит к эпохе достаточно древней, когда память о Перуне и, что особо важно в качестве временного индикатора, Хорсе (послемонгольским первичным источникам не известном), и их функциях ещё не настолько была утрачена (Буслаев, 1861, с. 15, 31; Щапов, 1906, с. 35–44). Иными словами, речь идёт о времени, когда христианство уже стало проникать в народную толщу и усваиваться ею, однако языческих божеств ещё не заместили полностью ангелы и святые, что также отсылает к домонгольскому периоду.
