Помощник режиссера, худой и энергичный парень в розовом свитере, напоминал Герману наркомана своими резкими движениями и активной жестикуляцией.
— Стой. Ты. Да, ты. Сними фуражку. К парикмахеру. Туда. Быстро, быстро, там еще несколько человек. Ты, — он показал на Германа, — сними фуражку. Все в порядке, на площадку. В темпе, в темпе, мы не можем больше ждать!
Герман прошел на площадку, где уже выстроилось около пятидесяти человек в одинаковых серых шинелях и с синими фуражками. За спиной непривычно тяжело висел солдатский вещмешок, за плечом — винтовка.
Все эти люди были абсолютно незнакомы ему, и он чувствовал себя слегка неуютно.
— Поправь фуражку, — обратился к нему вдруг молодой рыжий парень с веснушками. — Не надо носить ее набок.
Герман поправил фуражку.
— Вот так, — парень улыбнулся. — У тебя не будет сигареты?
Герман порылся в кармане шинели и достал пачку.
— Спасибо, — ответил парень. — Как-то здесь неуютно. Я никого не знаю. Как тебя зовут?
— Герман.
— Леша. Очень приятно.
Они пожали друг другу руки.
— А ты не реконструктор? — спросил Леша, закуривая сигарету.
— Нет. Я впервые в жизни надел эту форму. Друзья предложили, — неловко ответил Герман.
— Я так и понял. Застегни крючок на шинели, — улыбнулся Леша.
На площадку снова вбежал помощник режиссера.
— Ребята! — закричал он в громкоговоритель. — Мы скоро начнем. Предупреждаю сразу: будет очень сложно и очень долго. Будем снимать сразу несколько сцен. Сначала — построение. Вам придется построиться примерно так, как вы стоите сейчас. Когда закончим с построением, будем снимать, как вы бежите. Потом будет самое сложное — оборона. Мы будем долго снимать вас из окопов. На вас будут нападать немцы. Подробности этой сцены объясню позже. Сейчас операторы окончательно разберутся с техническими вопросами, и мы начнем.
Мелкий и колючий снег падал на лицо.
Было холодно.
Герман поежился и поправил винтовку, сползшую с плеча.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Однажды белые решили вынести Владимира Ильича Ленина из мавзолея и закопать его в земле. По их обычаям мертвецов обычно закапывали, а Владимир Ильич лежал в своей усыпальнице, как будто и не мертвый вовсе. Это очень не нравилось белым. «Живым людям место на земле, а мертвым — под землей» — так говорили они. — «Негоже мертвому человеку быть на земле, иначе получается, будто он живой». Долго вынашивали они план, как закопать Ильича. Средь бела дня при всем народе им делать этого не хотелось, и поэтому они решили пробраться темной ночью в мавзолей, выкрасть оттуда Ленина, отвезти его в лес и закопать, чтобы никто никогда не узнал, где он похоронен.
На том и порешили.
И однажды в полночь прокрались они в мавзолей, взяли Владимира Ильича за руки и ноги, вынесли из усыпальницы и положили в грузовик. И поехали за город. Долго они ехали и в конце концов остановились на окраине темного дремучего леса. Отнесли Ленина в лес, отыскали небольшую поляну, вырыли глубокую могилу и опустили в нее Ильича. А затем закопали и поставили небольшой крестик без имени. Перекрестились, вздохнули облегченно, утерли пот со лбов да и разошлись по домам.
А на следующее утро пришли они в мавзолей и глазам своим не поверили: лежит Владимир Ильич, как и лежал, в стеклянном гробу.
Будто и не выносил его никто.
Сильно удивились белые. Вернулись в лес, раскопали могилу — а в ней никого. Задумались тогда белые. «Как это у него получилось?» — недоумевали они. — «Ведь мы своими руками вынесли его и похоронили!»
Дождались белые прихода ночи, снова проникли в мавзолей, снова вывезли Ильича за город и снова закопали в той же самой могиле. Перекрестились они, утерли пот со лбов и разошлись по домам. А у могилы поставили своих людей, чтобы они сторожили Ленина и не позволили ему вернуться.
А утром пришли они в мавзолей и увидели, что Ленин лежит в своем гробу. Переполошились белые не на шутку. Вернулись к могиле и стали бить тех, кто ее сторожил. А они и говорят: «Не знаем мы ничего! Всю ночь глаз не смыкали — ни звука, ни шороха не было!»
Тогда белые решили сжечь Владимира Ильича Ленина и развеять пепел по ветру.
Так и сделали — следующей ночью снова вынесли его из мавзолея, снова отвезли в тот же лес и на ту же поляну, соорудили огромный костер и положили на него Ильича. И подожгли. Затрещали сухие поленья, загорелся Владимир Ильич. Всю ночь горел, и только пепел от него остался. Развеяли белые его по ветру, перекрестились и вздохнули: «Наконец-то избавились мы от него! Господь нам помог!» И уже под утро разошлись по домам.
Но недолго они спали.
Проснулись белые от страшного грохота.
Выбежали, в чем были одеты, на улицу и увидели Ленина.
Огромный Ленин шел по городу, сотрясая семимильными шагами асфальт.
Он давил людей, переворачивал машины, сокрушал многоэтажные бетонные дома. Под его ногами дрожала земля и поднимались столбы пыли, глаза его горели неземным огнем и извергали сверкающие разряды молний, испепеляющие все вокруг. Огромный Владимир Ильич Ленин разрушал город, и небо над ним было сурово-темное, и огнем были охвачены жилые кварталы. И убил Ленин всех белых, впечатал их тела сапогами в асфальт дорог, обрушил на них тяжелые бетонные блоки, загнал их в самое пекло пожаров, утопил в реках, вышедших из берегов. И его громогласный отчаянный голос трубил и ревел на сотни километров вокруг:
— Где вы? Где вы, мои друзья-красноармейцы? Где вы, верные мои ученики? Где вы, с которыми делил я и хлеб и воду? Где вы все, кто всегда был со мной рядом? За что вы оставили меня? За что вы оставили меня? За что вы оставили меня?
★★★
— Здравствуйте!
У Грановского было слегка обеспокоенное лицо, но его улыбка выражала заботу и доброжелательность.
— Добрый день. Мне уже намного лучше, — ответил Петр. — Я готов работать.
— С вами точно все хорошо? Вы уверены, что сможете работать?
— Уверен. Абсолютно.
— Вот и прекрасно. Пусть у вас все будет хорошо.
Грановский улыбнулся, накинул на плечи пальто, попрощался с Петром коротким рукопожатием и вышел из музея.
Смородин закрыл за ним дверь.
Первым делом он вытащил из кармана письмо для Фейха и положил его под паркет в том же месте, где обнаружил первое письмо.
Затем он пошел на кухню и принялся варить кофе. Спать этой ночью он не собирался.
Выпив кофе, он взял из ванной швабру и принялся подметать пол на кухне.
Грязи было много.
Подметя пол, он вытер пятна со стола и провел влажной тряпкой по подоконнику.
