Глава VII. Судьбы русского офицерства после гражданской войны
Эмиграция
Некоторое количество офицеров-эмигрантов имелось в Европе и до окончания Гражданской войны. Помимо находившихся на службе за границей и в плену и так и не вернувшихся в Россию, часть офицеров покинула Россию уже после Февральского переворота, а в течение 1918–1919 гг. за границей оказались тысячи офицеров, спасавшихся от красного террора, а также значительное число тех, кто по инвалидности или возрасту не мог принять участие в антибольшевистской борьбе. В одной Финляндии, куда спасалась основная масса беженцев из Петрограда, к 1919 г. находилось более 20 тыс. эмигрантов, в т. ч. 2–2,5 тыс. офицеров
[1176]. Основной поток хлынул с начала 1920 г.: после эвакуации Одессы и Новороссийска в январе-марте не менее трети эвакуированных попали не в Крым, а в Турцию, Болгарию (до 10 тыс. беженцев, из которых офицеров могло быть до 1,5–2 тыс.) и Египет (куда, в частности, были вывезены из Новороссийска Донской кадетский корпус и ряд учреждений и госпиталей). Несколько тысяч офицеров из состава войск Киевской и Новороссийской областей ВСЮР перешли под командованием ген. Бредова в Польшу, а некоторые — в Румынию. В это же время происходила эвакуация Северной и Северо-Западной армий, офицеры которых из Финляндии, Норвегии и Эстонии рассеялись вскоре по всей Европе. Правда, несколько тысяч потом вернулось в Крым, где оставались до самого конца Белой борьбы. Летом 1920 г. в Крыму было более 500 тыс. беженцев и столько же в Европе, Египте и на Ближнем Востоке
[1177]. К началу мая 1920 г. по данным красной разведки в Турции и Болгарии находилось около 45 тыс. русских, из которых почти половину составляли офицеры, в Крым из них вернулось около 4 тыс. Кроме того, к середине ноября (в основном из Константинополя) 2850 офицеров нелегально (через Румынию, Польшу и Закавказье, а также морем с помощью контрабандистов) возвратилось в Россию
[1178]. Следовательно, осталось за границей около 15 тыс. офицеров.
Образцово проведенная эвакуация Русской армии ген. Врангеля из Крыма в начале ноября 1920 г. привела в Константинополь на 126 кораблях 145693 ч, не считая судовых команд, в т. ч. 50 тыс. чинов армии и 6 тыс. раненых
[1179]. Красная разведка считала, что из Крыма было вывезено 12 тыс. офицеров боевых частей, 7 тыс. раненых офицеров и более 30 тыс. офицеров и чиновников тыловых частей и учреждений, а также 10 тыс. юнкеров (цифра явно нелепая, завышенная едва ли не десятикратно), до 15 тыс. казаков и 4–5 тыс. солдат, кроме того, до 60 тыс. гражданских лиц (в большинстве членов семей офицеров и чиновников)
[1180]. Учитывая, однако, что в Крыму всего было такое число офицеров (50 тыс.), эта цифра завышена. Как было показано выше (см. главу IV) из Крыма выехало до 30 тыс. офицеров.
Командование не считало борьбу законченной и во что бы то ни стало стремилось сохранить армию как боевой организм. Еще в пути она была сведена в 1-й армейский (ген… Кутепова), Донской и Кубанский корпуса, разместившиеся, соответственно, на Галлиполийском полуострове, в районе Чаталджи (50 км. к югу от Константинополя) и о. Лемнос (уже бывший ранее прибежищем части эвакуированных из Новороссийска). В Константинополе армию разрешалось покинуть всем престарелым и раненым офицерам, а также всем штаб-офицерам, которым после сведения частей не осталось строевых должностей. Были распущены и практически все тыловые учреждения и организации.
1-й армейский корпус (26596 чел.) состоял в Галлиполи из 1-й пехотной (4 именных полка, в один из них — Алексеевский, были сведены все прочие пехотные части), Кавалерийской дивизии (1–4 полки, Гвардейский дивизион, Офицерский учебный кавалерийский полк и Запасный ремонтный эскадрон), 1-й артиллерийской бригады (4 именных, 5-й Тяжелый и 6-й Бронепоездной и Конно-артиллерийский дивизионы), Технического полка и Железнодорожного батальона. Там же действовали 6 военных училищ и 3 офицерских школы (артиллерийская, инженерная и фехтовально-гимнастическая). Кубанский корпус (16050 чел.) состоял из 1-й (1–3 полки, Горский и 1-й конно-артиллерийский дивизионы) и 2-й (4–6 полки, Гвардейский и 2-й конно-артиллерийский дивизионы) Кубанских конных дивизий и Кубанского технического полка. Донской корпус (14630 чел.) — из 1-й (1–6 Донские казачьи и Терско-Астраханский полки и 1-й артиллерийский дивизион) и 2-й (7-10, 18-й Донские казачьи и Дзюнгарский калмыцкий полки и 2-й артиллерийский дивизион) Донских казачьих дивизий и Донского технического полка
[1181].
Армия оказалась в очень тяжелом положении, разместившись в старых, полуразрушенных деревянных бараках и даже просто палатках, которые должны были служить убежищем в зимнюю пору. Начались массовые заболевания, у тысяч людей открылся туберкулез в острой и быстро прогрессирующей форме. При отсутствии медикаментов уже за декабрь-январь умерло около 250 чел. Офицеры жили в палатках в большой скученности без всяких средств к существованию (все, имевшее какую-то ценность, имущество было продано в первые же дни в Константинополе за продукты). На 12 февраля 1921 г. численность армии составляла 48319 чел., среди которых до половины офицеров.
В таких разлагающих условиях Врангель и его окружение (в первую очередь генералы Кутепов, Кусонский, Шатилов) прилагали неимоверные усилия по поддержанию дисциплины, понимая, как важно сохранить «надежный и вполне подготовленный кадр будущей армии». Проводились учения, парады, офицерские военно-штабные игры, активно действовали военно-полевые суды, решениями которых 40 офицеров были разжалованы в рядовые. Абсолютное большинство офицеров оставалось на высоте положения, и среди 10 тыс. человек, покинувших лагеря в первые месяцы 1921 г. по настоянию французского командования, их было лишь несколько десятков. Положение офицеров вне армии было едва ли лучше. Им приходилось работать продавцами газет, посудомойками, грузчиками, чернорабочими и т. д., подвергаясь бесконечным и бесчисленным унижениям, зачастую даже побоям турецких полицейских. Константинопольская эпопея, неоднократно описанная в десятках мемуарных и художественных произведений, хорошо известна. Некоторое офицеры бежали даже в армию Кемаля Ататюрка, импонировавшего им своим твердым и решительным характером.
