Каждой роте полк. Сербии указал участки, и «стрелки» рассыпались в цепь. Перед наступлением на деревню, занятую орловцами, ген. Покровский и ген. Боровский, в сопровождении юнкеров, решили проехать в стан кап. Орлова с целью воздействовать на Орлова и убедить его сдаться на милость Главнокомандующего. Ротам было приказано оставаться на местах и огня не открывать.
Прошло около трех часов, и генералы не возвращались. Полковник Сербии начал беспокоиться о их судьбе и решил это выяснить, приказав мне и Раздеришину отправиться на разведку в стан Орлова. Пройдя приблизительно две версты, мы наткнулись на сторожевые посты орловцев, были ими задержаны и обезоружены (впоследствии оружие было возвращено). В штабе Орлова, куда нас препроводили, мы увидели ген. Покровского и Боровского сидящими в большой комнате вокруг стола с капитан Орловым и Дубининым. О чем велась беседа, нам неизвестно, но, судя по разгоряченным лицам, в особенности генерала Покровского, можно было думать, что беседа была шумной, так как, входя в комнату, мы слышали громкий голос генерала Покровского. Генерал Покровский, подойдя к нам, приказал отправиться к генералу Зыкову и доложить, что все обстоит благополучно, мобилизованных обитателей гостиниц распустить по домам.
К вечеру генералы возвратились, а через 2 — 3 часа отряд кап. Орлова занял Ялту. В спешном порядке около 12 час. ночи ген. Покровский приказал нам всем отправиться на миноносец, а сам с ген. Боровским и Ребдьевым отправился к ген. Зыкову с прощальным визитом. Как мы узнали позже, кап. Орлов не согласился распустить отряд и рекомендовал ген. Покровскому, во избежание неприятностей, покинуть Ялту».
Так бесславно закончилась фантастически организованная «операция» генерала Покровского. Имея связи с англичанами и учитывая его характер, нужно предполагать, что генерал Покровский предпринял эту «операцию» совершенно самостоятельно, по собственной инициативе. Это тем более справедливо, что, по словам генерала Врангеля, Покровский метил себя в заместители генерала Шиллинга. Все это происходило в момент «борьбы за власть» в Крыму.
Итак, Ялта была занята отрядом капитана Орлова без единого выстрела, и комендантом города был назначен капитан Дубинин. Орлов выпустил воззвание следующего содержания: «Господа офицеры, казаки, солдаты и матросы. Весь многочисленный гарнизон гор. Ялты и ее окрестностей и подошедший десант из Севастополя с русскими судами, вместе с артиллерией и пулеметами, сознавая правоту нашего общего Святого Дела, перешли к нам по первому нашему зову со своими офицерами. Генерал Шиллинг просит меня к прямому проводу, но я с ним буду говорить только тогда, когда он возвратит нам тысячи жизней, безвозвратно погибших в Одессе. По дошедшим до меня сведениям, наш молодой вождь генерал Врангель прибыл в Крым. Это тот, с кем мы будем и должны говорить. Это тот, кому мы верим все, все, это тот, кто все отдаст на борьбу с большевиками и преступным тылом. Да здравствует генерал Врангель, наш могучий и сильный духом молодой офицер. Капитан Орлов».
Генерал Шиллинг, встревоженный занятием Ялты Орловым, посылает против него войсковые части и из Севастополя военное судно «Колхида» с десантом. «Колхида» прибыла в Ялту. «Принимавшие участие в десанте, — пишет Г. Раковский, — переговорили с «орловцами» и, не выполнив приказа, возвратились в Севастополь, о чем Шиллинг узнал случайно». Генерал Лукомский, встревоженный создавшимся положением, учитывая, по–видимому, растущее неудовольствие против генерала Шиллинга, посылает генералу Деникину шифрованную телеграмму, описывающую положение в Крыму.
В это же самое время сильный и хорошо вооруженный отряд полковника Ильина, посланный генералом Шиллингом против Орлова, приближался к Ялте. Орлов, по–видимому желая избежать вооруженного столкновения, пробыв несколько дней в Ялте и сделав выемку денег из казначейства, 10 февраля покинул город и ушел с отрядом в горы.
11 февраля, однако, совершенно неожиданно капитан Орлов подчинился приказу, то есть командованию, и отправился в Симферополь. Данная ли амнистия, или страх перед уничтожением отряда, или какая‑то другая причина побудили Орлова подчиниться, то есть отдать себя и своих сподвижников в руки генерала Слащева, который только недавно называл Орлова «предателем» и писал: «Орлову не верю и повешу»? Чем объяснить этот крутой поворот? Не было ли причиной, что наверху была борьба, которая только как будто закончилась, и Орлов надеялся на какие‑то перемены?
Прежде чем отправиться на фронт или ближе к фронту, отряд прибыл в Симферополь, где и разместился в прежних своих помещениях. Многие, бывшие в отряде перед выступлением в январе и покинувшие его заблаговременно, вступили в отряд снова. Вскоре приехавший в Симферополь генерал Слащев произвел отряду смотр, и отряд выступил на фронт. Генерал Слащев, вопреки приказанию генерала Шиллинга расформировать отряд, распределив его по частям корпуса, решил сохранить его в виде отдельной части и, как пишет генерал Деникин, «проявлял к ней и к Орлову исключительное внимание».
Смотр отряду генералом Слащевым был произведен на Салгирной улице против здания «Европейской» гостиницы. Возвращение Орлова в Симферополь, естественно, возбудило большой интерес всех в Симферополе, особенно же чинов Симферопольского Офицерского полка. И вот как два из них вспоминают этот смотр. Шт. — капитан X. пишет: «Отряд численностью около 200 человек был построен развернутым фронтом. После команды «смирно» — Орлов подошел с рапортом к генералу Слащеву. Выслушав рапорт, Слащев поздоровался с Орловым, подошел к отряду (не помню, здоровался он или нет) и обратился к отряду со словами: «Вам сказать ничего не могу, вы покажете себя на фронте» — и это все. После этого Орлов скомандовал — «направо» — и повел свой отряд». Шт. — капитан М. сообщает: «Смотр этот происходил перед зданием «Европейской» гостиницы на Салгирной улице. На кокардах головных уборов у «орловцев» были прикреплены зеленые веточки. Орлов был в одной гимнастерке и, как всегда, — фуражка на затылке. После слов генерал Слащева, обращенных к отряду (200 — 250 бойцов), генерал и Орлов сели в экипаж, и отряд, в строю поротно, тронулся за ними с песней:
Марш вперед, Россия ждет Вас, орлы Орлова, Тыл очистили, вперед На коммуну снова… и т. д.
Как долго отряд пробыл в Симферополе, нам неизвестно, но за время пребывания его в Симферополе, кроме смотра–представления, состоялся большой завтрак «примирения». Об этом сообщает князь Романовский так: «Состоялся парад и большой завтрак — «примирения». Я ни на параде, ни на обеде не присутствовал, заявив Яше (генералу Слащеву), что я с изменниками не здороваюсь, не чокаюсь рюмками и за одним столом не сижу!.. Яша возмутился: «Все кончено, Орлов покаялся». Кто еще присутствовал на завтраке, кроме Орлова, нам неизвестно.
Отряд по железной дороге выехал из Симферополя в Джанкой (дата неизвестна), а оттуда перешел в деревню Татарская Барынь и другие деревни недалеко от Джанкоя. Здесь отряд получил новое обмундирование и вооружение. О состоянии отряда в это время сообщает П.: «Политически отряд был неустойчив, драться не желал… И вот в ротной канцелярии открыто обсуждается заходящими туда чинами отряда вопрос — будет ли отряд драться с красными или, возможно, откроет фронт».
