Книга Иван Шуйский, страница 29. Автор книги Дмитрий Володихин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Иван Шуйский»

Cтраница 29

Завершился очередной акт жестокой военной борьбы за Полоцкую землю между двумя могущественнейшими державами Восточной Европы. Главной проигравшей стороной в этой схватке был город и его жители. Защитники Полоцка спалили посад, победители ограбили и угнали население. Так богатая, цветущая область со славной и древней столицей попала как бы между молотом и наковальней и начала принимать на себя многочисленные удары обеих сторон. Полоцкая земля была тем полем на доске многовековой партии борьбы Москвы и Литвы, которое неоднократно переходило из рук в руки и являлось желанной целью обоих противников. В результате Ливонская война стала началом заката древнего богатого Полоцка. Под гром московских, польских и литовских пушек город шел к упадку.

Взятие Полоцка стало крупнейшим событием Ливонской войны и вызвало столь сильный международный резонанс, как никакое иное столкновение в тяжком четвертьвековом противоборстве. В Вильно, Праге, Нюрнберге, Любеке, Аугсбурге и других городах Германии вышло не менее десятка информационных и пропагандистских летучих листков, посвященных полоцкой эпопее. В Империи с вниманием и тревогой следили за успехами Ивана IV на западных рубежах Московского государства. Противники влияния Москвы в этом регионе сравнивали в своих изданиях царя с «бичом Божьим» и пугали читателей легендой о серебряном гробе, якобы заранее заготовленном Иваном IV для польского короля. Напротив, сторонники добрых отношений с Москвой убеждали войти в союз с могучим государем, который сумел привести под Полоцк огромное войско. Датский король Фредерик II официально поздравил Ивана IV со взятием Полоцка234.

Польша и Литва были до крайности обеспокоены военной катастрофой под Полоцком. Сейм в Петркове был прекращен известиями о грозе на восточной границе. Си- гизмунд Август немедля сообщил Н. Радзивиллу о своем намерении со всей возможной поспешностью прибыть в Великое княжество Литовское для организации обороны. Король запретил гетману искать боя с московскими отрядами, повелев оттянуть силы для защиты Вильно. Одерборн писал, что в то время «…польский король был сражен страшной скорбью…»235.

Падение Полоцка можно оценивать и как фактор, немало приблизивший Люблинскую унию 1569 г. Из-под Полоцка несколько тысяч татар было отправлено царем для операций на Виленской дороге. В «летучих листках» их численность страшно преувеличена — по Литве бродило татарское полчище, численность которого в несколько раз превосходила все татарские отряды грозненской армии вместе взятые…236

Не имея сил противостоять натиску русской армии, литовцы послали своего представителя Павла Бережковского в московский лагерь под Полоцком для переговоров. Он явился уже к 21 февраля. И царь согласился заключить перемирие, «.. войну уняти велел и от Полотцка в дальние места поход отложил»237. Но — до поры до времени.

Середина — конец 1560-х гг. были временем ожесточенного противоборства на Белорусском театре военных действий, чрезвычайно тяжелого и для Московского государства, и для Литвы. Сознавая непрочность перемирия, Сигизмунд Август вынужден был пойти на уступки литовско-белорусской православной шляхте, уравняв ее жалованной грамотой от 7 июня 1563 г. в правах со шляхтой католической. Это произошло непосредственно под впечатлением от падения Полоцка… И этого никогда бы не случилось, если бы польский монарх не понимал, что у него нет иного средства сплотить все наличные силы для «предстоящей войны» против Ивана IV238. Объединение военных сил подталкивало к политическому объединению.

Известный российский историк Р.Г. Скрынников отмечает: «Овладение Полоцком было моментом высшего успеха России в Ливонской войне, а затем начался спад, ознаменовавшийся военными неудачами и бесплодными переговорами»239. В середине 1570-х гг. московским войскам вновь удастся одержать в Ливонии ряд внушительных побед — они напрямую связаны с именем князя И.П. Шуйского. Но достигнуть столь же блестящего успеха, как под Полоцком, тогда не получилось. Без малого столетию суждено было пройти после «полоцкого взятия», прежде чем русскому оружию дались столь же значительные достижения в наступательных операциях. Полоцк стал предельным рубежом для расширения русских границ, — почти непрерывного со времен Ивана III.

Не менее важным оказалось овладение Полоцком и с точки зрения официальной идеологии: возвращение «вотчины», права на которую были заявлены еще при деде Ивана IV240, акт восстановления православия и укрепление международного авторитета России. Весть о полоцком взятии облетела всё Московское государство: князь М.Т. Черкасский и Ф.А. Басманов были отправлены из-под

Полоцка гонцами к митрополиту Макарию, царице Марии, царевичам Ивану и Федору, брату Ивана IV Юрию Васильевичу и жене Андрея Старицкого Евфросинии. К Новгородскому архиепископу Пимену, наместнику князю Ф. Куракину, дьякам и купцам, а также в Юрьев и Псков поехал М.А. Безнин. Князю П.И. Шуйскому велено было отправить гонцов с известием о «полоцком взятии» в Феллин, Раковор, Ругодив и «во все немецкие городы». Царь указал «пети молебны з звоном, и по монастырем и по церквей звонити»241. Сообщения о взятии Полоцка вошли во множество летописей, в том числе и краткие летописцы242.

Казалось бы, остановись государь Московский на этом, закрепи он полученное за собою, не предаваясь мечтам о большем, и не случилось бы в будущем позора последних лет Ливонской войны — Вендена, Торопца и Великих Лук… Но его манила мысль овладеть всей Ливонией, а заодно и «литовской Русью». В отдаленной перспективе это могло бы сбыться. Однако в 1560-х — 1570-х гг. достаточно скромный экономический и демографический потенциал России делал эти масштабные задачи невыполнимыми. И упрямое стремление во что бы то ни стало наступать в Ливонии привело к печальным результатам. Огромные силы оказались брошены в этот гигантский костер и сгорели в нем безвозвратно, не принеся стране никаких приобретений.

Впрочем, быть может, в продолжении бесконечной войны на литовско-ливонском фронте виноват не столько неуместный гигантизм» планов Ивана IV, сколько социальная структура старомосковского общества. Основную боевую силу московской армии составляли мелкие и средние служилые землевладельцы. Их земельный «оклад», как правило, отнюдь не реализовывался в действительных «дачах»243, а постоянная военная служба оставляла очень немного времени для занятий хозяйством. В результате война становилась если не основным, то очень серьезным источником дохода. Источником, хотелось бы подчеркнуть, насущно необходимым. Звучит парадоксально, однако средний служилый класс Московского государства был заинтересован в ведении постоянных войн, что совпадало с устремлениями центральной власти. Громадная полуиррегулярная военная машина кормила себя войной и постоянно усиливалась, дабы побеждать в войнах. Постоянное усиление требовало потока средств, добываемых… опять-таки в войнах. И лишь крайнее разорение помещичьих хозяйств к концу 1570-х — началу 1580-х гг. привело главную силу русского войска, дворянское ополчение, в упадок. Помещики уже не стремились на войну, скрывались от воинских смотров «в нетях».

До 1563 г., до взятия Полоцка, эскалация военных усилий была возможна при напряжении всех сил страны, так как компенсировалась военными успехами. Признаки серьезного неблагополучия на театре военных действий в Ливонии и Белоруссии — Невель (1562), Ула (1564) — мощно повлияли на решение царя ввести чрезвычайную организацию военного времени — опричнину (1565). Одной из главных задач опричнины стало превращение страны в единый военный лагерь, переход от «напряжения всех сил» к временному сверхнапряжению244. И автор этих строк склонен считать, что внешнеполитический, военный фактор сыграл не менее, а возможно и более серьезную роль в переходе к тому причудливому эксперименту, каким являлась опричнина, нежели вся совокупность внутренних факторов… Но в результате «сверхнапряжение» обернулось перенапряжением материальных и человеческих ресурсов России, вызвало острый социальный и экономический кризис, а поставленных задач не решило. Итог: страшные поражения 1571 и 1579–1580 гг. Русские военные гении — князья М.И. Воротынский, Д.И. Хворостинин и И.П. Шуйский — невероятными усилиями спасли тогда Россию от военной катастрофы. Милостив к нам Бог: в ту пору страна могла потерять намного больше. Для русской истории период, последовавший как раз после взятия Полоцка, — переломный, и полоцкие события можно безоговорочно признать его нижним временным пределом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация