– Чем шантажировала?
– Сказала, что залетела.
Шибаев ухмыльнулся.
– И что? Сразу убивать? Все четыре шантажировали? Кто такой Савелий? Коллега?
– Савелий – главный редактор из «Ар-нуво», спец по бабской литературе, мой друг. Все читал, все знает, любит давать советы. Тачки своей нет, водить не умеет. И беременной она не была, во всяком случае, на момент убийства.
Шибаев снова ухмыльнулся.
– Понятно. А эта девушка, из лавки…
– Аника. Она сказала, что у него лосьон «Аведа» и серебряный перстень с сердоликом… Знаешь сердолик?
– Желтый?
– Мутно-красный.
– Шустрая девчонка.
– И приятная из себя, глазастая, – вспомнил капитан. – В сари и босиком… Маленькая такая.
– Где, говоришь, лавка?
– Рядом с рынком. Сходи посмотри. Не женился еще?
– Гуляю пока. Послушай, если он купил семь браслетов… Зачем ему семь?
– Спроси чего полегче.
Они смотрели друг на друга.
– Типун тебе на язык, – сказал капитан, хотя Шибаев не произнес ни слова. – Я послал стажера сделать фотки Белецкого. Смышленый парень, очкарик…
– Хочешь показать родным других жертв?
– Надо бы. Вдруг его видели.
…В салон «Эмма» они вошли вдвоем. На двери висела табличка «Закрыто», но персонал оказался на месте. У бабы Ани были заплаканные глаза; Эмма, ссутулившись, сидела около нее на диване; Леночка была бледна и напугана. Все молчали.
Никто из них ничего подозрительного не заметил, Кристина ничего им не говорила, вчера все было как обычно. Она уходила последней, задержалась, ждала, что заедет муж, да, видно, не дождалась. Ушла в белом плаще Эммы, потому что было прохладно…
Вечером за ужином Шибаев рассказал Алику про убийства и браслеты. Алик только ойкал и задавал всякие дурацкие вопросы. Но один вопрос был интересным.
– А он надел браслет на Кристину? – спросил Алик.
– Не надел.
– Почему?
– Не знаю, почему.
– Потому что она не вписывается в группу риска, – сказал Алик.
– В смысле? – не понял Шибаев.
– Не отвечает параметрам его жертв, – пояснил Алик. – Чего-то ей не хватает.
– Не хватает… – буркнул Шибаев. – Тех он убил ради удовольствия, а Кристину – по делу, боялся разоблачения. Метил в Эмму, попал в Кристину. Разные мотивы.
– Я серьезно, – сказал адвокат. – Что-то тут не то. Он артист, ты сам сказал. Ему чем больше, тем лучше. А еще эксгибиционист – убил и заорал на весь мир: вот вам еще одна! Выставил на обозрение браслет, это же его… логотип, если хочешь.
– И что это, по-твоему?
– Она не вписывается, понимаешь? Тех что-то объединяет, а Кристина не вписывается. Она другая.
– Дрючин, не нагнетай, и так тошно. У нас есть подозреваемый, все путем. Есть зацепка.
– Говоришь, семь браслетов? Значит, у него остались еще три, вполне мог оставить один на месте преступления… Что-то тут не то, подумай сам, Ши-Бон, что-то не то… – глубокомысленно бубнил Алик, размахивая вилкой – была у него такая неприятная привычка. Шибаев невольно следил взглядом за вилкой, с трудом подавляя желание встать и вырвать ее из руки адвоката.
Он угрюмо жевал. Как ни раздражал его треп адвоката, он не мог не признать: что-то в его словах было. Действительно, почему он не надел ей на руку браслет?
Глава 26
Трясина
Я видел: в день венчанья вдруг
Ты краской залилась… Лучи,
что затаил твой взор, —
Как странен был их свет! –
Для нищих глаз моих с тех пор
Другого света нет…
Эдгар По. «Песня».
– Спасибо, что пришел, – сказала Рита Белецкая Эду Кушниру. – Я тебя не отрываю?
Эд ухмыльнулся:
– Ритка, давай без реверансов, а? Скажи, что соскучилась, я пойму. Я тоже рад тебя видеть.
Рита слабо улыбнулась. Была она бледна, печальна, как-то особенно явственно проступили морщинки в уголках глаз и губ и тонкие седые прядки на висках. Казалось, она вот-вот заплачет.
Он уселся напротив.
– Ты уже заказала?
«Белая сова» была приятным ресторанчиком с хорошей кухней, а ночью работала как ночной клуб.
Эд осмотрелся:
– А здесь интерьерец ничего, довольно уютно. Я бывал в другом зале…
– Кто бы сомневался! – Рита улыбнулась. – Ночной клуб и стриптиз. Не заказала, ждала тебя. Давай красного? Хочется выпить…
– Красного как кровь, – ухмыльнулся Эд. – Кстати, стриптиз у них на уровне. Мне, как художнику, интересно всякое ню, женское, разумеется. Чем больше ню, тем интереснее, – он уставился на нее, дерзко ухмыляясь. У Риты вспыхнули скулы. – Ритка, ты краснеешь как девчонка… Даже приятно. Красного так красного, мы с тобой всегда любили красное… Помнишь? Ладно, ладно, не буду, – сказал он, видя, как помрачнело ее лицо. – Что случилось? Кто-то умер?
– Все живы. Эд, я боюсь…
– Надеюсь, не привидений? Привидений не бывает. Призраки бывают, а привидений не бывает. А знаешь, какая разница?
– Эд, я боюсь за Игоря, – Рита не приняла его шутливый тон. – Ко мне приходил некий капитан Астахов, он ведет дело об угоне машины. Удивительно неприятный человек, въедливый, подозрительный…
– Ему по службе положено. Чего он хотел?
– Он спрашивал про алиби Игоря. Я уже все им сказала, а он пришел снова…
– Что именно он спросил?
– Принимаю ли я снотворное, не мог ли Игорь выйти ночью так, что я не слышала…
– Что ты ему сказала?
– Что действительно принимаю снотворное, что спим мы в разных спальнях…
– Вы спите в разных спальнях? – удивился Эд. – Не знал. С чего бы это?
– Это так важно? – Она не пожелала ответить прямо, в голосе послышались легкое нетерпение и вызов.
Эд пожал плечами.
– Это все, о чем он спросил?
– Нет. Он еще спросил про перстень, серебряный с сердоликом… Помнишь? У вас троих был такой перстень, делал ювелир, твой родственник. Вы еще врали, что это перстень тайного ордена крестоносцев, символ эзотеризма и еще чего-то… Помнишь? Вся ваша троица отпетых носила такой.
– Не помню… – пробормотал Эд. – Сто лет его не видел.
Рита взглянула остро и промолчала.
– Алиби, перстень… Это все?
– Еще про лосьон после бритья.
