– Машину нашли? Кто владелец?
– Господи, да разве они найдут? – она всплеснула руками. – Дармоеды! Не нашли и не искали, никому наше горе не интересно! В угоне, говорят.
Наступила пауза.
– Мы хорошо жили, – сказала она вдруг. – Толя все в дом, все для семьи старался. У нас дочь в Германии учится, Лидочка, на искусствоведа. Как теперь без него, ума не приложу. Каждый вечер жду, что позвонит в дверь… – Она замолчала и уставилась в пол, обхватив себя руками. – Знаете… – подняла голову, – а давайте на помин души!
Не дожидаясь ответа, поспешно поднялась, шагнула к серванту. Достала из тумбы бутылку коньяку и рюмки.
– Разливайте! Я сейчас, соображу закушать.
Вернулась через несколько минут с нарезанным лимоном и горкой крекеров на фарфоровых дощечках.
– За Толика! – она опрокинула рюмку одним глотком. Шибаев пригубил. – Золотой человек был, царствие ему небесное. Мы жили душа в душу, все завидовали. А теперь я одна, неприкаянная… – Она пригорюнилась, потом махнула рукой: – Давай еще по одной!
Шибаев разлил. Она снова заглотнула коньяк, сморщилась, схватила кружок лимона.
– Он меня очень любил, говорил, Света, я с тобой такой счастливый! Что бы я без тебя делал? Мы были как голуби… Честное слово! Всю жизнь за руку… Вы не поверите! Толя был добрый, честный… По теперешним временам таким трудно, сами знаете. А он все в дом… до последней копеечки… и подарки! Никогда не забудет, когда день рождения или годовщина…
Шибаев вздохнул. Женщина была одинока, ей хотелось выпить и поговорить. В своей позолоченной скорлупе она была одинока… Вряд ли есть подруги – ликвидированы, чтобы не завидовали. Она придумывала для гостя свою счастливую жизнь с налоговым инспектором, раскрашивала картинки в яркие тона… Видела себя и мужа любящими, дружными, прекраснодушными…
Язык ее уже слегка заплетался, речь сделалась бессвязной, скулы вспыхнули багровым румянцем. Он не ошибся, она прилично закладывала. Шибаев испытывал к ней жалость пополам с брезгливостью, ему хотелось уйти, но оставалось еще несколько невыясненных вопросов.
– Светлана Андреевна, я хочу спросить…
Она с трудом сфокусировала взгляд на его лице, кивнула на бутылку. Шибаев, чертыхнувшись про себя, снова разлил.
– Постарайтесь вспомнить, может, вашему мужу угрожали?
Она бессмысленно смотрела на него.
– Может, он делился своими проблемами по работе? Может, конфликт с коллегами?
– Конфликт? – она покачала головой. – Не было… Не угрожали. Ну, были неприятности… У него всегда неприятности! Начальник – зверь, заставлял сидеть чуть не до утра: то отчеты, то планы. Толя очень беспокоился, спать перестал. Я проснусь, а он на кухне сидит, коньяк достанет, пьет… Я спрашиваю: ты чего? А он говорит, что сейчас многое решается. Я спрашиваю: повышение? На завотдела? А он: угадала! Потому и сидел допоздна, выслуживался. Да не вышло. Нервы ни к черту стали… Бывало, стоит под окном, высматривает, да еще с биноклем. У нас хороший, военный, кум подарил…
– Значит, не было никаких телефонных звонков или писем? Не припоминаете?
Она задумалась. Вдруг взглянула остро и осмысленно.
– Каких звонков? Не было никаких звонков.
«А вам тоже не было?» – вертелось на языке у Шибаева, но он, разумеется, не сказал этого вслух.
– Может, незнакомые люди попадались на глаза?.. Или во дворе чужие?
Она покачала головой:
– Не припоминаю. Вы… а зачем вам?
– Вам не приходило в голову, что гибель вашего мужа была неслучайной? – он пошел ва-банк.
Она облизала губы, задумалась. Взглянула на него, словно спрашивала, можно ли довериться. Сказала после паузы:
– Ты не поверишь, я спать перестала, все думаю, перебираю в голове, вспоминаю. Толя сильно боялся перед смертью… Я не дура, все видела. Спрашиваю, а он: не выдумывай, мать, пробьемся. Он, когда волновался, ногти грыз… Я же вижу. Вот ты спросил, а я даже думать боюсь… Замки поменяла, на улице хожу, оглядываюсь. Дочка Лидочка приезжала на похороны, хотела погостить, так я отправила обратно. Вот, даже пить стала теперь…
Насчет последнего вряд ли, конечно, – не теперь.
– Чего же вы боитесь, Светлана Андреевна?
– Не знаю… А хоть тебя. Ты кто такой?
Шибаев покопался в папке, достал паспорт, протянул. Она махнула рукой:
– Не надо! Толя какие-то дела крутил, на одну зарплату такого не купишь, сам видишь… – она обвела рукой гостиную. – И деньги водились. Я же не дура, все понимаю. Может, придавил кого-то… Хотя власти у него было… – она показала кончик пальца. – Всего-то. Я тут надумала к дочке уехать на пару месяцев, веришь, не могу больше одна. А тут еще эта баба…
– Баба?
– Ну! Позвонила и сказала, что у Толи любовница. Давно уже, в мае, а из головы не идет. Может, из-за нее Толю… Не знаю. Я ее шуганула, ах ты, говорю, прошмандовка такая-рассякая… А она мне адресок, куда он ходит, говорит, сегодня обратно там будет…
– Когда это было?
– В начале мая. Ну, пошла я. Села у подъезда, жду. Пришел! Увидел меня, аж затрусился весь… Не боец был. Ну, я ему и врезала по сусалам! А он стоит, пикнуть боится.
– А любовница?
– А что любовница? Та баба не сказала ни имени, ни квартиры. Можно было бы найти, конечно, но Толя так просился, так обещал, что ни-ни. В семье сам знаешь, как… Ты женат?
– Разведен.
– То-то и оно. Ты еще молодой, а нам куда разводиться? Курам на смех. Толя очень дочку любит… любил. Я и простила, сказала, смотри, узнаю – убью! А как сейчас будет – ума не приложу. Толю любили на работе, весь отдел пришел, венки, начальник рассказывал, какой Анатолий Ильич был прекрасный человек и надежный работник… А я реву, остановиться не могу.
Она уже не казалась ему хабалкой, он перестал замечать хамскую позолоту интерьеров. Перед ним сидела одинокая, пьющая, несчастливая тетка.
– На работу не хотите устроиться? – вырвалось у него. – Будете среди людей.
– На работу? – удивилась она. – Молодым негде работать – куда мне! У тебя какой бизнес?
– Адвокатская контора.
– Ты адвокат?
Шибаев кивнул, не вдаваясь в подробности. Она пожала плечами:
– Не думала даже.
Он поднялся:
– Мне пора.
– Спасибо, что пришел, а то я уже совсем умом тронулась. Если что насчет работы… Даже не знаю. Уборщицей разве?
Он развел руками…
Шагая по улице, Шибаев ухмыльнулся, вспомнив Эмму и ее звонок супруге любовника. Хитра! Ни номера квартиры, ни имени. Соображает. Хотя вычислить – пара пустяков. Детский сад. Вдова сказала, может, из-за любовницы убили… Если это убийство. Похоже, что убийство… Угнанная машина… Но не факт. Угнал алкаш или наркоман и сбил. Эмма боялась Варгу, надоел хуже горькой редьки… Чем не мотив? Мысль вполне здравая. Мотив-то мотив, вполне достаточный, чтобы позвонить жене любовника, но на убийство не тянет. Хлипкий мотив. Почему же она не попыталась найти эту любовницу? Боялась? Она и сейчас боится.
