Ничего этого она не сказала. Пусть Генрих решает все сам. Или, скорее, Кромвель. Вместо этого Анна спросила, как воспримет подобный союз Франциск.
– В последнее время наши отношения с ним неопределенны, – ответил Генрих, – и боюсь, надежд на то, что брак Елизаветы будет заключен, мало. Франциск скользок, как угорь, он болен сифилисом и настроен мрачно. Вот до чего довели его любовные похождения. – Генрих чопорно поджал губы.
«Кто бы говорил!» – подумала Анна.
– Они с Карлом враждуют, – добавил король. – Скоро между ними начнется война. Дружба с императором принесет нам большие надежды на безопасность этого королевства.
«Да, – снова подумала Анна, – а как насчет моей безопасности?»
– Сэр Эдвард Сеймур назначен на службу в личные покои короля, – объявил отец однажды вечером, когда они ужинали наедине в его комнатах. – Предупреждаю тебя, Анна, влияние этих Сеймуров возрастает с каждым днем.
В Анне вскипела ярость.
– Что я могу сделать, если он обхаживает ее почти у меня под носом?!
Отец фыркнул:
– Мне ни к чему учить тебя, что нужно делать, дабы вернуть его.
– Это нечестно!
– Тебе надо взбодриться, черт возьми!
– Ну конечно, если бы вы потеряли троих сыновей подряд, видели, как ваш муж увивается за другими женщинами, и чувствовали, что враги готовы кинуться на вас, уверена, вы ощущали бы себя бодрым! Но, отец, я постараюсь. И может быть, теперь, когда мой брак не подвергается сомнениям, Господь дарует мне сына. Когда это произойдет…
– Анна, будь реалистичной. Екатерина потеряла пятерых детей. Ты – троих. Это тебе ни о чем не говорит?
Рука Анны машинально взлетела ко рту. Ее вдруг осенила мысль: вероятно, что-то не так с Генрихом.
– Но если это правда, что я могу сделать?
Отец пожал плечами:
– Ничего, только молиться. И быть настороже. Братья Сеймуры жадны, безжалостны и хитры, к тому же они в постоянном контакте с королем. Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. Наш приятель Кромвель охотно сделал вашему мужу одолжение и освободил свои покои, чтобы там могли разместиться сэр Эдвард Сеймур и его супруга. Король имеет доступ в эти покои из своих апартаментов. Может пройти туда по особой галерее, и никто не заметит. Догадываетесь, каковы его намерения?
– Вы намекаете, что Кромвель поощряет неверность короля? – От этой мысли Анна похолодела.
– Он всегда был услужлив. Но вот что беспокоит меня больше: эта девка и ее семейка настаивают, чтобы король оказывал ей знаки внимания только в присутствии родственников. Предполагалось, что о подобном условии никто не должен знать, но молва идет по всему двору, будто об этом объявил городской глашатай.
– Боже правый! – прошептала Анна, откидываясь в кресле. – Раз она играет в эту игру, какой иной исход намечен, кроме брака? Если только она ему не надоест, о чем я горячо молюсь. Но подобные меры для сохранения ее девственности намекают, что ее готовят занять место королевы. Уж мне ли не знать! И если Кромвель с радостью этому содействует, значит и впрямь относится к такой возможности серьезно. Я давно подозревала, что он стал моим врагом, и теперь появились доказательства. Что ж, он услышит об этом от меня!
Пылая гневом, Анна вызвала в свой кабинет Кромвеля.
– Ваша милость… – Он низко поклонился. – Какой приятный сюрприз!
– Не пытайтесь обмануть меня, господин секретарь. Я только что узнала о вашей любезности по отношению к Сеймурам. Вы с готовностью уступили им свои покои, чтобы мой муж мог развлекаться с любовницей.
– Ваша милость не должны ее так называть. Госпожа Сеймур – очень добродетельная леди. Будь иначе, я бы не согласился.
– Добродетельная или нет – а мне хотелось бы не иметь в этом сомнений, – но пытаться увести супруга у своей госпожи. Отличный пример достойного поведения!
– Нет, мадам, нет. – Кромвель посмотрел на Анну в упор. Ей-богу, он зашел слишком далеко! – Могу я дать вам совет? Не вмешивайтесь в государственные дела. Король этого не любит.
Возмутительно!
– Вы имеете в виду, господин секретарь, что не хотите, чтобы я помешала вашим планам относительно монастырей? Парламент одобрил их закрытие, и теперь вы сделаете короля богатым и благодарным. Но он прислушивается и к моему мнению, я еще пользуюсь его расположением, что вам, вероятно, не по нраву, и намерена яростно противиться расходованию монастырских богатств на подкуп поддержки главенства короля над Церковью. Думаю, король будет шокирован, узнав, что, прикрываясь Евангелием и рассуждениями о религии, вы преследуете собственные интересы.
– Все не так! – запротестовал Кромвель, и Анна почувствовала, что он начинает сердиться.
Приятно было пробить эту стену напускной внешней невозмутимости.
– Значит, вы не строите планов распродать все? И не берете взяток за передачу церковной собственности и бенефиций врагам истинной доктрины?
– Я верный слуга короля, – холодно ответил Кромвель.
– Думаю, сэр Томас Мор говорил то же самое, и посмотрите, что с ним приключилось! Послушайте, господин секретарь, поскольку меня поддерживают и другие сторонники реформ. Один из них – Джон Скип, мой податель милостыни. Мы намерены добиться того, чтобы значительная часть конфискованных богатств была потрачена на образовательные цели и благотворительность. Это пойдет на благо всем.
– И вы думаете, король с вами согласится? – Кромвель покровительственно улыбнулся, будто Анна – ничего не понимающая дурочка. – Казна пуста. Король любит жить на широкую ногу. Я не могу представить, чтобы он отказал себе в возможности разбогатеть.
– Король добродетелен, – возразила Анна. – Он почитает образованность. Я знаю, что смогу убедить его прислушаться ко мне, и вам это тоже известно.
Кромвель продолжал улыбаться:
– Мы это увидим, мадам.
– Увидим! – (Перчатка была брошена.) – А вы тем временем перестаньте потакать госпоже Сеймур или у вас будут большие проблемы. – С этими словами Анна отпустила его.
Когда на следующий день Генрих пришел к ней ужинать, Анна завела разговор о монастырях:
– Сир, я знаю, вам нужны деньги, но не стоит ли направить часть монастырских богатств на образование и благотворительность? Мне на ум приходит масса достойных причин сделать это. Генрих, вы прославитесь основанием школ и поддержкой ученых. Вы сможете создавать кафедры в университетах и организации для помощи бедным, которые находятся в отчаянном положении, ведь им станет еще труднее после закрытия монастырей.
Генрих смотрел на нее с новым восхищением.
– Мне нравятся ваши идеи, Анна.
– Вас будут вспоминать через много столетий как короля, который вместе с чтением Библии на английском языке даровал своим подданным возможность получать образование. И это будет более значительным свершением, чем любая военная победа.
