Вдруг вспомнила, что ещё год назад мы с этой знакомой спокойно проворачивали маленькие мероприятия с читателями (не содержащие призывов к войне, насилию, распространению и употреблению наркотиков, свержению существующего строя, работорговле, проституции и прочее). А недавно от неё узнала, что директорским указом подобные встречи можно устраивать только через труп… то есть, через кабинет директора.
Раньше знакомая на пятиминутке оповещала начальницу о готовящейся встрече – и этого вполне хватало. А теперь мне следовало лично договориться с начальницей: попасть на приём, устно изложить суть просьбы, а затем перенести её на бумагу. Время и цель мероприятия, предполагаемые количество и социальный состав аудитории в процентном отношении. Число, дата, подпись. Да, и обязательно представить сценарий мероприятия (раньше встречи прекрасно получались экспромтом, «живьём»).
Я задумалась. Неужели у директора так мало дел, что она вынуждена не пропускать мимо своего бдительного ока ни одного малейшего шага подопечных и вникать до мелочей в каждое пустяковое дело?
И до меня дошло: мало! Вот сидит она за столом в одиночестве и тишине, и боится: а ну как догадаются, что ей нечем заняться, и сократят её должность?! А тут: рабочая суета, сотрудники туда-сюда снуют, принтеры гудят, горы тёплых свежеиспечённых бумаг растут, очередь в приёмной томится… Чем длиннее очередь – тем значительней и величественней директор.
И как это: рядовой сотрудник через её голову смеет принять решение? Это же… покушение на святое! Хаос! Это почти революция в отдельно взятой организации!
Однажды я рекламировала алкогольное пиво. Что вы такие глаза делаете, было время, когда и водку читателям и зрителям за милую душу впаривали. Сравнивали её с обжигающей прозрачной родниковой водой, сдержанно намекали на лечебные свойства.
Ну а уж пиво… Расплавленный янтарь, мягкий вкус, бархатная пена и всё такое. Женщинам за сорок очень рекомендовали: кожа, волосы, ногти, знаете ли… Витамин Е, почти эликсир красоты и молодости.
Кстати, сегодня хитрое пивное лобби тихой сапой снова пролезло на экраны, прославляет своё безалкогольное варево. А ключевое-то, зомбирующее слово «пиво» – осталось, и осталась бутылка в ледяных каплях, и вкусное чпоканье пробки, и насыщенный аппетитный звук наливаемого в бокал пенящегося напитка… Только значок в углу прибавился «0 %», да кто на него смотрит. Видно, мало нам пивного поколения девяностых.
Ну вот, значит, накатала я 10 тысяч знаков про вкус и пользу пива, и нужно было срочно сдать текст в набор до обеда. Поэтому, минуя пресс-секретаря пивоваренного цеха (она не специалист, а мне дорога каждая минута), я сбрасываю материал на вычитку прямо главному пивовару-технологу. Пивовар вносит кое-какие правки, одобряет, и статья уходит в редакцию.
И тут раздаётся гневный звонок пресс-секретаря. Я не вижу её в эту минуту, но, судя по шипению и выкрикам, она там вся красная, трясётся и находится в крайней степени раздражения.
Как я посмела её обойти и действовать напрямую?! Это равнозначно тому, что подозревать в никчёмности её должность, подвергать сомнению значимость её фигуры. Хотя, между нами, вся значимость заключается в том, чтобы взять материал, подкрасить губы и отнести в соседний кабинет. Или на пресс-конференциях надувать щёки и говорить: «Без комментариев». Ну, абсолютно лишнее звено.
Беру свои слова назад: потому что лишним звеном в этой ситуации оказалась я. Меня к заводу, к этому золотому пивному тельцу больше на пушечный выстрел не подпускали. Пресс-секретарь о том позаботилась. Ну и не больно надо: меньше греха на душе.
Не знаю, как раньше руководители, даже первые секретари горкомов (!) прекрасно общались с народом без посредников. Нынче же даже самая плохонькая, завалященькая структура норовит непременно завести собственную пресс-службу. Ей Богу, скоро к дворнику подойдёшь интервью взять, а он важно скажет: «Обратитесь в мою пресс-службу».
Если пройтись по нашему городу… Боже ж ты мой, сколько за два последних десятилетия выросло новеньких красивых казённых особняков с солидными бордовыми, серебряными и золотыми табличками! Когда-нибудь мы войдём в историю как золотой век, эра махрового чиновничьего расцвета.
Раньше в городе было два главных здания: горком партии и горисполком. Всё. Сейчас и те два здания забиты под завязку, и чиновникам всё равно тесно. Они выплеснулись, как то перебродившее пиво, по всему городу.
Культура заняла бывшую библиотеку, спорт – первый этаж жилого дома, молодёжная политика – бывший детский клуб. Архитектура – двухэтажный коттедж, стилизованный под замок с башенками.
Центр занятости – нехилый домик в 600 квадратных метров, с сауной и релаксационным центром для своих работников. Потому что работа ужасно нервная. В советское время эта служба называлась скромно «бюро по трудоустройству». Был один кабинетик с одной начальницей и одной подчинённой. И кривенькая деревянная лестница, вечно забитая народом.
Потому что работы было много, хоть полной ложкой ешь, на любой вкус. А желающих на неё устроиться – ещё больше. И две эти женщины за свои 110 рэ в месяц прекрасно справлялись.
Сейчас Центр занятости пустует, эхо гуляет в мраморных вестибюлях. Но деятельность кипит: гудят принтеры, стучат ноготки по клавиатурам. Сотрудницы, цокая каблучками, с озабоченным выражением лиц, носят из кабинета в кабинет отчётные бумажки.
А Пенсионный фонд – мама родная, заблудиться в его лабиринтах можно. Разделился на городской и районный: находиться вместе в одном здании – ниже его достоинства, как можно?! В роскошных просторных туалетах вполне может разместиться на ПМЖ несколько многодетных семей из аварийного жилья.
Впрочем, те сияющие и благоухающие французскими ароматизаторами туалеты мало кто из бабушек и инвалидов видел. Уборщица, со шваброй наперевес, так грозно взглянет: дай Бог ноги унести. А ведь в советское время собес умещался в одном крошечном кабинете и предбаннике. Начальница и секретарь-машинистка – вот и весь штат. И начальницу город знал по имени-отчеству. А пенсии были, не в пример нынешним, ого-го какие. Учителя получали 132рубля – по тем временам выше некоторых зарплат.
Нынче садиковское и школьное начальство плотно заняло здания бывших садиков. Вместо детских голосов и смеха – то же бешеное гудение принтеров и ксероксов, тот же деловитый стукоток каблучков. Чем меньше детишек – тем больше начальников, копировальной техники и бумаг. Такая закономерность.
Провести бы во всех этих учреждениях большую чистку – какая армия бы высвободилась. И – на поля её, выращивать картошку. Выполнять программу продовольственной безопасности и импортозамещения.
Хватит или ещё продолжить экскурсию по городу? Раньше милиция с участковыми, прокуратура, суд, следователи, паспортный стол, ГАИ располагались в трёх маленьких двухэтажных «сталинках». И ничего, справлялись, преступлений совершалось на порядок меньше.
Сейчас, чтобы объехать все эти бурно разросшиеся службы, дня не хватит. Либо выросли новенькие здания, либо с евро шиком отреставрированы старые. Обнесены китайскими стенами с видеокамерами по периметру, с КПП на входе. Охраняют себя – то ли от граждан, то ли от террористов. Хотя террористы как-то больше граждан предпочитают взрывать, а не особняки с табличками.
