Повезло, когда прошел больше половины кластера. Рядом с одной из дач стоял «УАЗ», окрашенный в оранжевый (!) цвет. Краска уже выгорела под солнцем, грязь и мойка забрали блеск, но при всем при этом машина сильно бросалась в глаза.
Черт, мне бы транспорт попроще, не настолько приметный.
К сожалению, других вариантов я не нашел: или пузотерки вроде «Ларгуса» и «одиннадцатой», или джипы, которые с моими умениями не завести никогда.
«Уазик» бывший хозяин использовал явно для соревнований по бездорожью, о чем говорило не только оснащение машины, а в большей степени несколько наклеек с заездов на бортах и капоте.
Это бывший, который может бродить где-то в соседних техногенных кластерах или лежать поблизости в кустах в виде горки костей, заменил штатную резину на крупнопротекторные и большие колеса. Вместо бамперов стояли двухдюймовые трубы. Пятимиллиметровые листы железа защищали все днище от переднего до заднего бампера. Крылья обрезанные, чтобы уместить колеса, и к ним прикручены широкие расширители арок из мягкой пластмассы. Слева и справа от крыши к «морде» тянулись толстые стальные тросики – веткоотбойники. На самой крыше, намертво прикрученный десятком болтов, располагался экспедиционный багажник, сваренный из профильной трубы на двадцать пять миллиметров. Еще один трос, гораздо толще, был намотан на переднюю огромную лебедку. По мне с таким аппаратом не «уазик» вытаскивать из говнолина, а танк!
Внутри было все… грустно.
Только сейчас я понял, что передо мной не «Хантер» и даже не осовремененная реплика «четыреста шестьдесят девятого», а нечто из седой древности, может быть, списанный «УАЗ» с армейских складов длительного хранения.
Простейшие седушки из тонкой круглой трубы с двумя поролоновыми подушками, обтянутыми кожзамом, – сиденье и спинка, без подголовника и возможности регулировать положение. Такие удобно и легко мыть, можно без опасения пачкать, что должно было случаться у бывшего владельца регулярно, учитывая его любовь к бездорожью. А вот попробуй застрять в болоте, вылезти, дотянуть трос лебедки до далекого дерева и потом, весь перемазанный жижей от пяток до бровей, сесть на тряпичное сиденье «Хантера» – сердце кровью обольется. И экокожу жалко – стоит она совсем немало.
Чтобы завести «уазик», мне сначала пришлось снять замок и отсоединить все проводки от него. Так я деактивировал блокировку руля, а следом за этим подключил клеммы к тумблеру передних «противотуманок», которыми точно не собирался пользоваться. Пощелкал и не получил результата, хотя был уверен, что с клеммами точно не ошибся, тем более в армии у нас половина «таблеток» и «козликов» ходили с тумблерами вместо замков зажигания, поэтому имел понятие, что к чему. Значит, масса выведена на отдельный тумблер, который может находиться где угодно.
– Черт, где же ты?!
Масса нашлась под водительским сиденьем, но переключение рычажка ни к чему не привело. А ведь подозревал, что намучаюсь с машиной, еще когда соединял провода: искра на них едва проскакивала, больше и крупнее вылетают из глаз при ударе лбом о стену. Пришлось выбираться на улицу и лезть в моторный отсек.
Под капотом все было ничуть не веселее, чем в салоне, пожалуй, еще хуже: аккумулятор сел практически в ноль, только и хватало, чтобы едва-едва дать ту искру, которую заметил в салоне при замыкании проводов с клеммами от замка зажигания.
– Вот зараза, я же тебя с толкача не заведу, – вздохнул я. – Кривой, интересно, тут есть?
Кривой стартер – полутораметровая гнутая железка – отыскался в верхнем багажнике рядом с парой запасок.
Потом пришлось страдать, когда оказалось, что лебедка закрывает отверстие в «морде», чтобы вставить кривой в вал на двигателе. Может быть, хитрые крепления отворачиваются или снимаются как-то иначе, но понять этот секрет я не смог, и пришлось потратить час, чтобы получить доступ к коленвалу.
Вставить кривой стартер в выемку, резко крутануть… еще раз… еще раз!
– Да заведись же ты, гаденыш! – вызверился я на «уазик».
Тот, словно обидевшись, тут же рыкнул двигателем, при этом чуть не отбив мне руки кривым стартером.
Выхлопная труба была выведена почти под самую крышу, и сейчас вылетевший из нее бело-серый выхлоп навел на мысль о тракторе.
– Все – в путь.
Только проскочив сотню километров по проселкам и лесным дорожкам, я понял, что присказка про то, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, верна, как никогда! Подумаешь, на ухабах о жесткое сиденье всю пятую точку отбил, и спину стало ломить уже через полчаса, зато все дальше и дальше удаляюсь от мест, которым я не рад.
В сумерках загнал «УАЗ» в густую лесопосадку, чтобы деревья и кусты полностью скрыли его от чужих глаз. Для ночевки нашел укромное место в двух сотнях метров от машины. На ужин проглотил одну из двух черных жемчужин и принял решение оставить последнюю на черный день. Хм, каламбурчик получился: черную на черный.
То, что перестраховывался не зря, узнал утром, когда вернулся к машине и увидел рядом с ней две человеческие фигуры, застывшие столбиками, вроде сусликов на страже своих норок.
Опасными они не выглядели, скорее всего, обычные бегуны максимум, вон, на них даже одежда уцелела. Пожалел, что с собой нет счастливого топора и придется обходиться кинжалом.
Когда до «уазика» оставалось метров десять, прямо передо мной из зарослей папоротника поднялась фигура третьего зараженного. Эта тварь сразу же набросилась на меня, сообщив приятелям обо мне урчанием.
От неожиданности я на долю секунды остолбенел и начал действовать, лишь когда мутант сбил меня с ног и едва не вцепился в горло. Спасло меня передвижение на корточках: положение шаткое, потому этот доходяга так легко свалил, но при этом я коленями уперся ему в живот и, когда изменившиеся челюсти щелкнули прямо перед моим носом, с силой отшвырнул его от себя.
Вскочил на ноги и ушел в скрыт.
Подскочившие бегуны столкнулись лбами, когда инстинктивно, из-за воздействия Дара, обошли меня стороной.
Замерли, приводя в порядок протухшее содержимое черепной коробки.
Чтобы дотянуться до головы первого, мне даже не пришлось сходить с места – хлоп, и кинжал вошел ему в висок. «Зайчики» сообщали, что у этих тварей почти половина тела является уязвимой зоной, куда хочешь, туда и бей. А голова и вовсе светилась, словно окруженная со всех сторон святым нимбом.
Выдернув из раны кинжал, я сделал небольшой шаг и вогнал испачканное свежей кровью лезвие в глаз второму, заставляя его запрокинуть голову назад и осесть на землю на подкосившихся ногах, самостоятельно снявшись с клинка.
Как раз к этому моменту поднялся на ноги тот самый зараженный, который так меня напугал. Он оказался рядом с первой парочкой убиенных секундой позже того, как я прикончил его последнего приятеля. Повел головой в мою сторону и замер, попав под мой Дар.
– На, сука! – Я с удовольствием, мстя за недавний страх, от которого до сих пор сердце билось в груди перепуганной канарейкой, ударил его кинжалом снизу вверх, под подбородок и до самой внутренней части теменной кости. Хруст, когда острый кончик клинка заскреб по ней, даже передался через рукоятку оружия.
