Поезд уходил вечером. Закинул вещи в рюкзак и пошел на кухню. Наливать чай из старого пузатого чайника с ромашкой на борту в темно-синюю кружку. На ней был знак зодиака, Дева. Что было непонятно, так как я родился в июле, а мать в декабре.
Пришла мама. Села рядом. Опять немного всплакнула. Даже не по себе стало.
– Ты там хоть… звони чаще. Я же одна тут совсем. А ты позвонишь, и мне легче и спокойнее. И есть что подругам рассказать. У Зины вон сын каждый день звонит, не в пример тебе.
– Хорошо, мам. Мне уже ехать скоро. Вещи я собрал.
– Свитер уложил?
– Да. Конечно. Ты тут смотри… Береги себя.
Замолчали.
За окном просигналило такси. Вышли в коридор. Мать незаметно сунула мне купюру в карман. Как в школу на обед. Улыбнулся.
Присели. Молчали секунд тридцать.
– Прощай, мам.
– Будь осторожнее.
Поцеловал. Вышел. Почувствовал, как она украдкой перекрестила мне спину вслед.
До поезда было еще полтора часа. Я заскочил в супермаркет и взял небольшую бутылку виски.
Душа обдиралась в кровь голыми ветвями деревьев. Мгновенно пришло понимание страшного и необратимого. Скоро она уйдет. Уйдет тихо, не причиняя беспокойств. Так же, как и жила. С добротой и всепрощением. И пропадет последняя зацепка за этот город. И смысла тащиться ночью на поезде с пьяными сектантами и прочей мазотой не будет. Кроме пустого дома, где все будет жить ею. Но ложно. Не по-настоящему. Без нее.
Откупорил бутылку. Вздрогнул. Выпил из горла не меньше половины.
Не спеша дошел до вокзала. В дорогу купил две самсы и бутылку минералки. Зайдя в купе, нервно метнул рюкзак наверх. Выпил остаток так, будто это последний виски на планете. Закусил самсой. Выкурил сигаретку в тамбуре. Умылся. Ни с кем не разговаривая, залез на верхнюю, повернулся на бок и моментально уснул. До самого возвращения.
Шестой день
Вернулся домой. Состояние… Ну… Это когда ты вчера вечером с товарищами пересекаешься. Пьешь ведерными нормами. Разговариваешь ни о чем. Дико куришь. Руки уже жирные от селедки. И потом домой, пачкая куртку известью. И пустая комната. И еле успеваешь снять ботинки. И валишься на неубранную с утра кровать. В рубашке и одном носке. И последняя мысль: «Блевать надо только в унитаз…»
А утром происходит нечто, не поддающееся всем законам мироздания. Голова не болит ни разу. Ну, может легкое обезвоживание. Но в целом – бодрячком. Мысль чиста. Все суетное отошло на второй план. Есть четкое понимание того, что в принципе все идет верно. И встаешь спокойно. И даже без усилий умываешься и идешь гулять по городу. Просто так. Потому что это хорошо. То есть без причины.
И на этом самом утреннем прохладном перроне стоял именно с таким чувством, будто какой-то незримый священник вычистил мою чашку сомнений. Подмел все. А на образовавшейся поверхности от всей души впечатал штамп «Отпущено!»
Покурив и от души послав подальше пару грузчиков с их телегами, не спеша побрел к стоянке такси…
Телефон завибрировал в куртке. Сообщение. Номер телефона и приписка «Это Варвара. Предохраняйся и не кури в постели». Андрей был неумолимо последовательным. Отписал ему: «Спасибо, идиот!»
Несколько раз порывался позвонить Варваре и сказать, что нам надо увидеться. Один раз дождался, когда из– за гудков выскочило мягкое «Да». И сбросил.
Прошло почти три недели с момента возвращения. Работа перекрывала все щели для тоски. Даже заметил, что почти стал меньше курить.
В четыре часа утра пришла эсэмэска. Дико разозлился на себя, что не отключил на ночь телефон. Домой приехал заполночь. А завтра в восемь уже надо… «Вера тебя ждет. Я в дороге. Михаил». Долго склеивал в мозгу. Вдруг прострелило. Попробовал перезвонить – вне зоны. Набрал домашний отца Андрюхи.
– Вера.
– Кто это? Глеб? Ты?
– Да. Пришла СМС. Странная какая-то. Что произошло?
– Андрея нет.
Не понял.
– Как нет? Найти не можете?
В телефоне тишина. Потом вздох. Как обратная тяга.
– Нет. Его просто больше нет. Он погиб. Авария на трассе. Миша за границей. В Хельсинки. Сейчас летит сюда. Приезжай, – пустота встряла в разговор. – Пожалуйста.
– Конечно. Я еду. Держитесь там, – глупо приклеил я.
Отзвонился Сереге. Он обещал быть в течение часа.
…Такси везло меня на другой конец города. Сидел прибитый. Затылок вымерзал изнутри. Кровь в глазах. Пальцы сжимают телефон. Почти до хруста.
Но это просто невозможно. Мы же с ним вот неделю назад… И вообще, так не может быть.
Рявкнул на водилу, чтобы он вырубил свой сраный шансон. В тишине подъехали к дому. Серега уже стоял перед воротами. Я расплатился и вышел.
– Привет
– Привет. Ты еще не заходил?
– Нет. Я боюсь. Ну, это… Тебя ждал.
– Ладно, проехали. Ты знаешь, как это произошло?
– Нет.
Открыли калитку. Собаки были закрыты. Во дворе стояли– курили пара мужиков. Поздоровались. Краем глаза зацепил баскетбольный щит на стене гаража. Здесь мы летом с Андреем не один раз…
Массивная дверь. Приоткрыта. Зашли. Вытерли обувь. А дальше – ни шагу.
Вышла Вера Алексеевна. В черных штанах, кофте и косынка черная. Подошла. Обняла. Провела в комнату. Какая-то женщина поставила нам стаканы с чаем.
– Спасибо, что приехали. Пейте чай. Дома прохладно. И…
Остановилась. Вздохнула. Долго не выдыхала. Как перед выстрелом.
– Все так некстати. И… что же я говорю. Тут, в общем, дело такое. Сугубо личное. Миша попросил, чтобы вы забрали тело и привезли сюда. Вот деньги на расходы. Если возникнут проблемы – звоните.
– Вер Лексевна, не волнуйтесь. Все сделаем. С какого морга забирать?
– Не с морга. Из аэропорта.
– Как? Почему? Вы же сказали автокатастрофа…
Заревела тихо в платок, уже и так весь мокрый.
– Мальчики мои. Бедные вы мои мальчики… Вы не в курсе…
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА
Андрей, как всегда, днем был в «Матрешке». Раздался звонок.
– Андрей Сергеевич?
– Да, я. А это кто? – номер был какой-то странный.
– Это вас из посольства в Италии беспокоят.
– Это кто так, Руслан шутит?
– Андрей Сергеевич, это не шутка. Ирина ваша супруга?
Пауза. Сердце сжалось. Виски застучали. Выдавил:
