В-третьих, авторы программы не замечают, что население в Сибири размещено очень неоднородно. Северные территории малонаселенные, а в южных территориях сосредоточено почти все население Сибири, и плотность его здесь сравнима с плотностью населения в европейской части России. Это можно видеть на примере Минусинской котловины и Алтайского края с густонаселенными сельскими районами. Именно в этой части Сибири находятся крупные города: Омск, Тюмень, Новосибирск, Кемерово, Новокузнецк, Томск, Красноярск, Барнаул, Абакан. Именно в этой части Сибири сосредоточен весь научный и кадровый потенциал экономики.
Вот ведь странно, авторы программы говорят о научном и кадровом потенциале Сибири, однако плохо представляют, где он находится. Сравнив Сибирь и европейскую часть, и определив последнюю как густонаселенную, они показали, что плохо понимают особенности размещения населения в этом регионе. Во всей остальной программе, даже в разделе, касающемся развития науки в Сибири, нет даже упоминания о крупных сибирских городах. Есть упоминание о Сибирском отделении Академии наук (что уже хорошо), но нет указания, что это отделение находится в одном из крупнейших городов Сибири – в Новосибирске.
«Сибирскому отделению Российской Академии наук при участии органов исполнительной власти целесообразно было бы разработать программы развития наукоградов, создания технопарковых зон и инновационно-технологических центров в рамках утвержденных федеральных целевых программ…».
Нельзя не обратить внимание на стиль документа. Это не стратегия экономического развития, это только соображения на тему, которые премьер-министр подмахнул не читая. «Целесообразно было бы» – это не язык программы, обязательной к исполнению.
Кроме всего этого, совершенно недопустимого в документах такого уровня, видно, что авторы просто не знают, что наукограды в Сибири уже есть. Если бы знали, то перечислили бы их: Зеленогорск, Железногорск, Сосновоборск в Красноярском крае, Омск-15 в Омской области, Томск-45 в Томской области. Это все бывшие секретные центры разработки вооружений, ядерных технологий, производства стратегических материалов. Кроме них есть еще тысячи закрытых и ныне открытых производственных центров и предприятий с сильнейшими научными коллективами.
«Технопарковые зоны» – модный ныне термин, за которым, однако, не стоит ничего реального. В Красноярском крае пытались в конце 90-х годов создать технопарковую зону. Была организована фирма «Конверсионный технопарк», которая так ничего и не добилась, за отсутствием средств, специалистов и технических разработок. Приоритет в высокотехнологичном машиностроении так и остался за «Красмашем», «Сибтяжмашем» и Красноярской аэрокосмической академией. Этот пример показывает, что науку и высокие технологии надо развивать с опорой на уже имеющиеся заводы, научные организации и специалистов.
От этого же можно пойти и к промышленности. Если авторы программы не знают, что в Сибири есть крупные города, то откуда же им узнать, что в Сибири есть крупные заводы? Откуда им узнать, раз в институте не довелось изучить экономическую географию России, что Сибирь – это как раз промышленно развитая территория?
Вот еще причина «относительного замедления» экономического роста Сибири: «Повышенный расход топливно-энергетических ресурсов на производственные и социальные нужды из-за суровых природно-климатических условий».
Да, это так. Расходы на отопление и производство электроэнергии у нас повыше, чем в Малайзии и Таиланде. Однако, это не повод заламывать руки, посыпать голову пеплом и отказываться от экономического развития. Тем более, что советские хозяйственники изобрели способ обойти природные условия.
Топливо бывает разным. Бывает высококачественным, как нефть, горючие сланцы или коксующийся уголь, а бывает и низкокачественным, как бурые угли и торф. Низкокачественное топливо в России есть практически повсеместно, особенно что касается бурого угля и торфа. Запасы и того и другого в Сибири колоссальные. Только в Томской области имеется 1,1 трлн. тонн торфа. В Тюменской области торфа 30 трлн. тонн. Есть торф также в других областях Западной Сибири. Бурого угля тоже много. Канско-Ачинский бассейн обладает запасами в 120 млрд. тонн бурого угля. Это еще не все, поскольку есть более мелкие бассейны и месторождения углей и торфа.
Эти виды топлива имеют теплотворную способность в 2,5-3 тыс. кКал. Не сравнить с нефтью (14,5 тысяч) или каменным углем (7 тысяч), но все же 2-3 тонны бурого угля или торфа вполне заменят тонну каменного угля или полтонны нефти.
Еще в 1919 году Г.М. Кржижановский выдвинул принципиальное решение развития советской энергетики: не гнаться за использованием высококачественного топлива, и обратить внимание на низкокачественные его виды, которые есть повсеместно, легки в добычи и дешевы. Еще он призывал обратить внимание на гидроэнергетический потенциал, как его тогда называли, «белый уголь». Итак, бурый уголь, торф плюс гидроэнергия – это и есть советская энергетика.
Каким образом развивалась сибирская энергетика? По рецепту Кржижановского, на использовании местного топлива (газ в Тюменской области, экибастузский уголь в Омской области, Алтайском крае, кузнецкий уголь в Кемеровской, Новосибирской и Томской областях, канско-ачинский уголь в Красноярском крае) и гидроэнергии (Енисей и Ангара – в Красноярском крае и Иркутской области). То есть основа нашей энергетики – низкокачественные, дешевые виды ископаемого топлива и гидроэнергии.
Пишут ли об этом в программе? Нет, не пишут. Написано там вот что: «Для повышения эффективности энергообеспечения Сибири необходимо:
– завершение строительства Богучанской ГЭС…, реконструкция Братской ГЭС, начало строительства каскада гидроузлов на р. Нижняя Ангара;
– расширение и техническое перевооружение действующих Сургутской ГРЭС-1 и Тюменской ТЭЦ-1;
– развитие атомной энергетики в Сибири…*
– развитие энергоснабжения изолированных потребителей, наибольшее количество которых расположено в северных районах Сибири…».
Авторы программы призвали замахнуться аж на строительство на Нижней Ангаре, однако забыли о том, что первоочередная задача развития энергетики Сибири – это обеспечение энергией регионов Западной Сибири, страдающих от ее нехватки. Это, особенно, Кемеровская область и Алтайский край, с плохо развитой энергосистемой, и зависимые от поставок энергии извне. Вот здесь нужно электростроительство в первую очередь.
Почему в программе упомянуты только две тепловые станции: Сургутская ГРЭС-1 и Тюменская ТЭЦ-1? Это потому, что они работают на газе, и в глазах московских «экспертов» олицетворяют все передовое в Сибири. Однако основа нашей энергетики – это тепловые станции на угле: 6 станций в Красноярском крае, 2 – в Томской области, 4 – в Новосибирской, 4 – в Кемеровской области, и одна в Омской. Вот их и надо реконструировать в первую очередь, и строить дополнительные, чтобы отказаться от передачи энергии извне, в частности, от закупок в Казахстане.
Стратегия развития Сибири призывает к тому, чтобы отказаться от энергетики, основанной на низкокачественном топливе, имеющемся в изобилии, и перейти к дорогой энергетике: на газе, нефти, атомном топливе, на покупной энергии. Об этом говорится четко и прямо: «Необходима дальнейшая газификация регионов Сибири, в том числе крупных промышленных центров южной части Восточной Сибири». Это шаг назад от того, что было достигнуто советскими хозяйственниками. Это значит отказаться от энергетической независимости региона и добровольно сунуть голову в ярмо поставщиков нефти и газа.
