Простые викинги им не верили. Но хитроумный Хастинг сразу
понял, какого он дал маху! Все-таки образование понаслышке – это не
образование! Иначе бы он так не обмишулился.
Разъяренный Хастинг приказал полностью сжечь город. А
особенно – храм, где его «отпевали».
Более того, он обрушился на город Пизу, что находился в 60
милях от города Луни. Так он давал выход своему раздражению.
Но воины были довольны. И золотыми побрякушками, которые
гремели в их грубых мешках, и тем, какой у них удивительный хевдинг, истинный
угодник северных богов! И о нем тут же начали сочинять легенды. Он стал для
скандинавов тем, чем для славян Руси стала княгиня Ольга. Их страшная хитрость
стала гордостью народов, которыми они правили. Но хевдинг Хастинг в отличие от
княгини Ольги не удостоился чести стать еще и христианским святым. Хотя, даже
став христианами, скандинавы, и прежде всего норвежцы, продолжали гордиться
своим коварным соотечественником.
А был ли Хастинг?
Но как находятся скептики, которые подвергают сомнению
«подвиги» княгини Ольги в городе Искоростене, так находятся и историки,
отрицающие эпопею Хастинга под лже-Римом.
Что можно на это ответить? Для начала то, что сам Хастинг,
как правитель, как хевдинг, безусловно, был.
Более того, после знаменитой эпопеи, если такая была, прожил
он долго. Так, например, его имя упоминается среди тех, кто в 882 году нападал
на прибрежные районы Нормандии, как теперь называется эта земля. Не забывал он
и Рейн, и многие другие германские области. И называли его в те времена
«Хастинг из Луары», что говорит о размахе его грабительской деятельности.
Видно, хватило ему тех денежек из бедного провинциального города Луни на то,
чтобы так развернуться!
О походе хевдинга Хастинга как о достоверном факте
повествуют и так называемые «Бертинские анналы», документ раннего
Средневековья. Свидетельствуют об этом и более поздние хроники Скандинавии и
Нормандии. Как и говорит об этом еще более поздний историк Дудо. Как говорит и
то, что норвежцы Хастинга после Италии выбрали себе другое место для зимней
стоянки. Они разбили лагерь в долине реки Роны.
Но было это после триумфального возвращения Хастинга домой.
А вернулся он через три года после начала похода, в 862 году. И успел спасти
потомство викингов от истребления своими же соотечественниками, погрязшими в
языческих обычаях и суевериях. Кстати, сейчас доказано, что большинство
общеевропейских суеверий пришло в Европу именно со скандинавами, с норманнскими
завоеваниями.
Словом, коварный языческий убийца Хастинг спас детей своего
народа от убийц, рожденных под звездами языческого обычая.
И, быть может, это зачтется его душе не только у нордических
богов, но и у милосердного христианского Спасителя, от лица которого он
совершил такое страшное кощунство.
«Последнее перо» Петрарки
Последнее время Западную Европу, а особенно Италию, охватил
странный бум. Люди занялись гробокопательством! Уж очень им захотелось узнать,
как выглядел истинный облик знаменитых людей прошлого. Не обошли вниманием и
Франческо Петрарку. Тем более что 20 июля поэту всех времен и народов
исполнилось более 700 лет.
Когда останки Петрарки предстали перед взором любопытных, то
выяснилось, что у покойника отсутствует правая рука. И вспомнили одну старую
легенду. Впрочем, чтобы рассказать о ней, надо сначала узнать кое-что из
биографии Великого Мастера.
Знатный потомок незнатных предков
Франческо Петрарка родился ранним утром 20 июля 1304
года в тосканском городе Ареццо. Предки его долгое время жили в маленьком
селении Инчиза, расположенном в тридцати километрах от славной Флоренции.
Фамилия отца грядущего гения звучала вполне простонародно: Петракко. Это потом
честолюбивый сын изменит фамилию на куда более благозвучную, с которой и войдет
в бессмертие.
Франческо должен был пойти по стопам не только отца, но и
деда, и прадеда. Он должен был стать нотариусом. И стал им. В годы своей учебы
в Болонье Петрарка, еще не бывший Петраркой, вел беспечную студенческую жизнь и
не помышлял чем-то удивлять мир. Хотя уже тогда в нем проснулся поэт. Но его
первые литературные опыты были обычны и не давали оснований для фантастических
прогнозов. К тому же приходилось думать и о хлебе насущном. А жизнь нотариуса
протекала более чем скромно, и ей надо было отдавать все время.
Но в 1326 году умирает его отец. Франческо наследует его
состояние, которое хоть и не отличалось внушительностью, но все же позволяло
ему почувствовать себя куда самостоятельнее. Он уезжает в Авиньон, где тогда
находилась резиденция римских пап. И там же получает духовный сан, но
становится не клириком, а лириком. Теперь-то он может меньше думать о деньгах и
больше – о вдохновении!
Петрарка полностью отдается поэзии. Это странное духовное
лицо обуреваемо страстями и тонким чувством женской сущности. Неожиданно
Петрарка становится самым модным сочинителем папской столицы. К тому же он
имеет высокий рост, приятную наружность, и от него всегда хорошо пахнет
благовониями.
Все аристократические дома открывают перед ним двери.
А 6 апреля 1327 года в церкви св. Клары Петрарка
встречает женщину, имя которой знает теперь весь мир. Лаура! Двадцать лет он
будет писать стихи на ее жизнь, а после 1348 года – на ее смерть! И так до
своей смерти в 1374 году.
Посвящение
Но все раннее творчество Петрарки все равно было в русле
того, что уже сделали до него поэты. По-античному беспечный жизнелюбец в сутане
должен был испытать какое-то потрясение, чтобы подняться на уровень своего
соотечественника Данте. И он его испытал.
Петрарка отправился странствовать по Европе, а потом по
родной Италии. И во время этого странствия однажды испытал вдруг величайшее
желание подняться на вершину горы Мон Ванту.
Весной 1336 года вместе с младшим братом Герардо поэт
осуществил восхождение на самую высокую горную вершину в окрестностях Авиньона.
Повинуясь какому-то внутреннему голосу, он взял с собой
«Исповедь» Блаженного Августина. Эту книгу подарил ему в Париже ученый монах
Дионисий.
По словам самого Петрарки, книга раскрылась на определенном
месте. Это произошло тогда, когда поэт и его брат достигли цели, поднявшись на
вершину горы.
Петрарка прочел: «Люди хотят удивляться высоте гор, бурным
волнам моря, длинным течениям рек, бесконечности океана, вращению звезд, но не
заботятся о самих себе».
После прочтения этих строк Петрарка глубоко задумался: «Я
закрыл книгу, возмущенный самим собой за то, что не прекращаю дивиться на вещи
земные, в то время как у самих языческих философов я должен был научиться тому,
что ничему не следует удивляться более, нежели человеческой душе, с величием
которой ничто не может сравниться».
