Вирт также обращал внимание на то, что в вестфальско-голландском диалекте существовало слово «экстер», которое соответствовало слову «эльстер» в верхненемецком языке. Это слово относилось к сороке, птице, которая в Средние века считалась спутницей ведьм. Высказывалось мнение, что под ведьмами нередко подразумевались служительницы «материнского культа». Подтверждением этому, по мнению Германа Вирта, служили сохранявшиеся вплоть до XIX века народные сказания о «трех женщинах», которые проживали в башне на скалах и были «прокляты». А на юге Германии и в альпийском регионе сохранились легенды о том, что данная башня исчезла от взора людей. Она являлась им только во время Рождества. Тогда людям представали «три женщины». Одна из них была одета в черное, вторая — наполовину в черное, наполовину в белое, третья — только в белые одежды.
После безуспешных попыток католической церкви справиться с народными верованиями, которые сопровождались беспощадным преследованием ведьм (на этом поприще в XIII веке наиболее «отличился» Конрад Марбургский), «три женщины» были интегрированы в католичество под видом Святой Эйнбед, Святой Варбед и Святой Вил(л)ьбед. В данном случае католическая церковь расписывалась в своей беспомощности, а потому была вынуждена санкционировать поклонение «трем женщинам», которым было придано «подобающее» истолкование.
В своих построениях Герман Вирт исходил из того, что Экстернштайн как «главное культовое место» Западной Европы был неразрывно связан с мотивом «распятого божества», очертания которого отчетливо читаются на четвертой скале. Исследователь полагал, что «распятое божество» было весьма распространенным символом во времена сооружения мегалитических объектов. В данном случае высказывалась мысль о том, что религия мегалитических гробниц была усовершенствованным космическим мифом, который уходил в культ предков, присущий Юго-Западной Европе (ориньякская культура). Если космическая проторелигия Западной Европы являлась мировоззрением охотников ледникового периода, то ориньякская культура была одним из проявлений мировой прарелигии, которая около 40 тысяч лет назад была распространена на просторах Северной Евразии. Постепенно эта мировая религия, по мнению Вирта, продвигалась на Восток. Религия мегалитических захоронений являлась ее «дочерним культом», второй западноевропейской религией, которая смогла распространиться в средиземноморском регионе, включая Северную Африку, Ближний Восток и Аравию-Ханаан.
Захоронения, найденные во время раскопок у первой скалы Экстернштайна
Таким образом, делалось предположение, что приблизительно в 3-м тысячелетии до нашей эры люди, проживавшие в Западной Европе и на Ближнем Востоке, имели приблизительно одни и те же религиозные представления. Протосемитская религия, которая обращалась к «Отцу-небу», «Божественной матери», «матери земле» и «сыну Бога», была всего лишь отголоском прарелигии Западной Европы, культовым центром которой являлись скалы Экстернштайна.
Эта мировая религия сохранилась лишь в индогерманских и индоевропейских преданиях. В литературной форме она нашла отражение в самых древнейших местах «Ригведы». Именно в них сообщалось о далекой «северной прародине», об Агни, который являлся «сыном» «небесного отца» и «матери земли», а также о троичности его рождения (Митра — Агни — Варуна). Согласно этим представлениям божество обходило вместе с Солнцем «тремя шагами» «три места» с «тремя ночевками» (стороны света, регионы и сезоны года). Этот путь отвечал божественному порядку — рта.
Это божество следовало на Запад, чтобы в конце концов упасть в воду (мировой океан), а затем утонуть в складках «матери земли». Но это забвение длилось недолго, в момент зимнего солнцестояния должно было начаться возрождение. Возрожденное божество вело с собой души умерших, которые следовали «рта» — божественному порядку. В этой ситуации божество являлось провожатым душ по «северному пути», «небу», «дороге богов». Эти души должны были попасть на третье, самое высшее небо, после чего им надлежало возродиться подобно божеству через «мать землю».
Герман Вирт отмечал, что в Западной Европе отсутствовала прарелигиозная традиция создания литературных памятников в стиле гимнов древнеиндийской «Риг-веды». Их заменяла сугубо устная традиция. Со временем она была искажена с целью укрепить господство военных предводителей, выполнявших королевские функции. Эта новая вера в королей эпохи Великого переселения народов основывалась на принципе личной защиты, а потому неизменно привела к закату «космической» прарелигии. Тацит в своей книге «Германия» сообщал об устной традиции «древних песнопений», в которых еще сохранялись отголоски космической прарелигии. «В древних песнопениях, — а германцам известен только один этот вид повествования о былом и только такие анналы, — они славят порожденного матерью-землей бога Туистона. Его сын Манн — прародитель и праотец их народа; Манну они приписывают трех сыновей, по именам которых обитающие близ Океана прозываются ингевонами, посередине — гермионами, все прочие — истевонами. Но поскольку старина всегда доставляет простор для всяческих домыслов, некоторые утверждают, что у бога было большее число сыновей, откуда и большее число наименований народов, каковы марсы, гамбривии, свебы, вандилии, и что эти имена подлинные и древние». Однако в других главах «Германии» Тацит сообщает о том, что среди германцев распространялись новые культы, когда поклонение совершалось «новым богам», являвшимся «защитниками» вождей и воинов. Например, Водану, соответствующему древнескандинавскому Одину, — Тацит называет его Меркурием. Донара — Тора древнеримский историк относит к проекции Юпитера, «наивысшего бога». Именно об этих северных божествах повествуется в «Эдде», которая была написана тысячелетие спустя в Исландии. По мнению Вирта, «Эдда» была собранием поэтических мифов, относящихся к «новой религии». От прарелигии в ней осталось настолько мало, найти эти следы фактически не представляется возможным. Вирт считал, что единственным исключением являлся момент, где упоминалась прорицательница-вёльва. Также в «Песне о Хюндле» сохранились пласты, которые можно было бы сравнить с упоминавшимися Тацитом «древними песнопениями». В частности, в ней говорилось: «Родился один самый могучий, силы земли питали его; самый, как слышно, великий властитель, родич для всех людей на земле».
Вирт бы вынужден констатировать, что «Эдда» не была в состоянии дать ясного представления о «народной вере» северного крестьянства, календарной культовой символике, календарных рунах. «Эдда» вообще не являлась отражением культов, связанных с ежегодным воскрешением и умиранием «сына» «отца-неба» и «матери земли», что являлось основой прарелигии эпохи мегалитов.
Анализируя годовой цикл и связанную с этим троичность «мегалитического» божества, Вирт с опорой на «Ригведу» выстраивал следующую таблицу:
Эти три стороны света, которые соответствуют сезонам годового цикла жизни «сына неба и земли», в исландских преданиях назывались «стороной света повелителя», «стороной света всезащитника», «стороной света бога». Им соответствовали три руны: фрей (феу), хагал и тюр.
