Эсэсовский «исторический проект» был некой защитой от рисков, которые касались не только планов Рейнерта.
Во время раскопок в 1935 году
Последующее развитие событий показало, что Гиммлер планомерно осуществлял свои задумки в данной сфере. В этой связи необходимо задаться вопросом: как «проект» отразился на Экстернштайне?
Изменившаяся обстановка на общеимперском уровне почти сразу же имела свои последствия и для Фонда «Экстернштайн», и для раскопок, которые проходили у скал. Мероприятия, которые были предприняты Фондом, были во многом связаны с донесениями экскурсовода Фрике, который являлся осведомителем СД. В первую очередь все они имели отношение к посещению Экстернштайна Вильгельмом Дёпферфельдом. Согласно донесению, Дёпферфельд в сопровождении Тойдта прибыл на место раскопок. Тойдт хотел продемонстрировать гостю «старейшее, достойное Трои поселение». Фрике позволял себе предположить, что на самом деле Дёпферфельд являлся хорошо замаскированным критиком Тойдта, а его визит к Экстернштайну осуществлялся по заданию католической церкви. Опасаясь подрывных акций со стороны католиков, Фрике предлагал, чтобы в будущем все визиты к скалам согласовывались с правлением Фонда, а также о них уведомлялись местные государственные и партийные органы. Несмотря на то что иные источники на предмет визита Дёпферфельда к Экстернштайну отсутствуют, кажется очень сомнительным, что это было сделано по поручению католической церкви, скорее всего это были бурные фантазии Фрике. Однако донесение осведомителя возымело свое действие. Почти сразу же министр Рике издал следующее предписание: «Принимая во внимание различные инциденты у Экстернштайна, впредь прошу уведомлять о предстоящих визитах Фонд или же господина Фрике». Из этого документа следует, что министр Рике доверял сведениям, которые поставлял Фрике, но тем не менее мог полностью на него положиться. Об этом свидетельствует письмо от 22 июля 1935 года, в котором министр сообщал, что «не считает целесообразным делать его (Фрике) доверенным лицом председателя правления и устанавливать с ним отдельные отношения прочих представителей Фонда».
Этот небольшой инцидент пополнялся сообщением о визите к скалам Александра Лангсдорфа. Сам визит состоялся 26 июля 1935 года. Во время его Лангсдорфа сопровождал исследователь Хельмут Арнц, который являлся не только представителем «Общества помощи немецкой науке», но и министерства по делам образовании и религии. Цель этого визита так и осталась до сих пор невыясненной. Скорее всего речь надо вести о контроле над процессом археологических раскопок. По крайней мере сторонники Ганса Рейнерта видели в этом событии исключительно инспекционную поездку. Действительно, после этого Лангсдорф и Арнц беседовали с Вильгельмом Тойдтом, причем гости выражали свое недовольство тем, как шли раскопки.
После раскопок 1935 года
Результатом всех этих событий стало то, что в августе 1935 года в Фонде «Экстернштайн» было решено применить сугубо партийный «фюрер-принцип».
Буквально накануне партийного съезда 1935 года, который традиционно проводился в Нюрнберге, правление Фонда издало предписание, согласно которому доступ к скалам Экстернштайна ограничивался евреям и «друзьям евреев». Формальным поводом для этого являлось предположение, что евреи не «смогут постигнуть сути германской святыни». После этого правление Фонда «выражало надежду, что доступ евреям будет закрыт ко всем культовым местам Германии, и сожалело, что некоторые немцы по чисто коммерческим соображениям продолжают водить дружбу с евреями». Кроме антисемитского содержания, это указание очевидно подтверждало, что правление Фонда полностью разделяло теорию об Экстернштайне как «германской святыне», которая отвечала национал-социалистическому мировосприятию. Впрочем, в данном случае нельзя Экстернштайн выделять как отдельный объект, так как данные меры, направленные против евреев, были всего лишь частью многочисленных антисемитских мероприятий, которые предшествовали принятию «расовых Нюрнбергских законов» 1935 года.
После того как в июле 1935 года Лангсдорф посетил Экстернштайн, министр Рике стал вынашивать идею сделать этого историка ответственным за организационную деятельность Фонда. До этого момента всеми его делами фактически ведал липпский чиновник Опперман. На первый взгляд это предложение нашло поддержку у Генриха Гиммлера. По крайней мере в разговоре с гауляйтером Майером, который состоялся в середине августа 1935 года, рейхсфюрер СС заявил: «Я сам выступаю за Лангсдорфа». Эти слова были продублированы в официальном письме. Однако некоторое время спустя Гиммлер по непонятным до сих пор причинам изменил свое мнение. Теперь глава СС считал, что ни Андрее, ни Лангсдорф, ни Фрике не подходили для данной должности. Не исключено, что Гиммлер ориентировался на мнение приближенного к нему Хельмута Арнца, который весьма иронично заявил о «прямо-таки „замечательном“ состоянии Экстернштайна». Кроме этого, Арнц рассказал историю о том, что во время экскурсии Фрике бахвалился — он будет скидывать несогласных с теориями Тойдта туристов прямо со скал. В итоге делами Фонда было предложено ведать доверенному лицу Гиммлера унтерштурмфюреру СС (на тот момент) Карлу Дибичу. Само это предложение уже говорит о многом. Дибичу поручали самые важные проекты, в которых был заинтересован Гиммлер. Именно Дибич создал проект эсэсовской униформы, именно он оказался причастным к созданию интерьеров замка Вевельсбург и т. д.
Несколько дней спустя после того, как Гиммлер отверг фигуру Лангсдорфа в качестве управляющего делами Фонда, оба они вновь посетили Экстернштайн.
Вильгельм Тойдт и комендант замка Вевельсбург Манфред фон Кнобельсдорф
Можно предположить, что визит был во многом спонтанным, так как липпское правительство не получило никаких предупреждений о предстоящем визите «высоких гостей».
В данной главе нередко упоминался партийный съезд в Нюрнберге 1935 года, который в основном памятен для историков принятием «расовых законов». Однако в рамках данной книги нас интересует несколько иной сюжет. Дело в том, что на съезде Гитлер произнес речь, которая никак не вписывалась в планы Гиммлера и Розенберга, предполагавших создать «германоцентричную модель истории». В своей речи Гитлер упомянул об успехе древних германцев в битве при Варусе, однако неожиданно для многих после этих слов он подверг критике тезис о том, что насильственная христианизация Германии в VIII веке нанесла стране вред. Более того, Гитлер весьма положительно отозвался о фигуре Карла Великого, заявив, что христианизация и введение института королевской власти по античным образцам стали двумя подспорьями, «без которых не было бы возможно складывание германского государства». Христианство же было названо «предпосылкой для формирования немецкого народа». Впрочем, подобные заявления не могли остановить Гиммлера, который намеревался создать собственные культы и обряды.
