Собралась она очень быстро, выскочила из дома, скорым шагом прошла до кафе. Хотела войти, но вдруг остановилась, увидев Антона в окно…
Да, их столик был у самого окна, лицо Антона хорошо было видно с улицы. Наверное, и он бы мог ее увидеть, если бы… Если бы не существовал в этот момент в другом мире, на другой планете. То есть на планете Аглаи, светловолосой, совсем юной Аглаи, девушки-ангела. Впрочем, глаза у этого ангела были вполне земными, и даже успели выхватить на секунду замершую за окном Машу, и прищуриться в едва заметной торжествующей усмешке – видишь, мол? Что я тебе говорила? Смотри, смотри…
Антон нежно держал руки девушки в своих руках. И смотрел на нее неотрывно. Если бы Маша в этот момент сплясала цыганочку около окна, он бы все равно не увидел. Да, ты права, девушка-ангел. Злой ангел. Горделивый ангел, похваляющийся своей победой. А победителей не судят, как известно. Даже если ты победитель-пиранья, а никакой не ангел.
Маша повернулась, быстро пошла домой. Автоматически открыла дверь, так же автоматически выволокла из шкафа чемодан, принялась бросать в него свои вещи. Без разбора, все подряд. Потом остановилась, с усилием потерла ладонью лоб – нет, без разбора нельзя, надо только самое необходимое взять. Надо же, сколько модных и разноцветных тряпочек накопилось за время совместной с Антоном жизни. Он был всегда щедр и очень любил баловать ее подарками. Нарядами, колечками, сережками. Теперь будет Аглаю баловать. Она займет свое место рядом с ним. Это ее Антон любит. Стало быть, и место ее. И тряпочки, и колечки. Пусть радуется. И пусть Антон на ее планете будет счастливым.
Когда Маша заказала такси и собралась выходить, позвонила Вика, проговорила весело в трубку:
– Я сейчас приеду к тебе, Маш! Будем думать, что делать!
– А уже ничего не надо делать, Вик, потому что я ухожу.
– Как уходишь? Совсем?
– Ну да. Давай будем прощаться. Спасибо тебе за дружбу, за участие, за все, в общем! И вот что еще… Перезвони позже Антону, скажи ему, что ключ от квартиры я у соседки оставила, это дверь напротив. Ну, он знает. И еще скажи… Хотя нет, не надо больше ничего говорить, так лучше.
– Да кому?! Кому лучше? – закричала Вика. – Этой стервозине Аглае, что ли?
– И Аглае тоже. Всем лучше, Вик.
– Эх ты, Машка ты Машка… – с болью в голосе проговорила Вика. – Господи, как же мне жалко тебя, сейчас плакать начну…
– Не плачь, тебе нельзя. Тебе рожать скоро. Все, Вик, такси подошло, – заторопилась Маша. – Все, пока… Люблю тебя, спасибо за все!
Усевшись в такси рядом с водителем, Маша подняла голову, в последний раз глянула на окна квартиры.
– В аэропорт? – деловито уточнил водитель прежде, чем сдвинуться с места.
– Да, в аэропорт… – тихо подтвердила Маша.
– Не опаздываем?
– Нет, не опаздываем, поезжайте спокойно. У меня еще и билета нет.
– А куда надо лететь?
– Не знаю…
– Куда глаза глядят, что ли?
– Ну, вроде того…
Глава 4
– Платон, не надо! Не подбрасывай ребенка так высоко, я не могу на это смотреть!
Все обернулись на громкое восклицание Вики – и Антон, и Лео, и даже Аглая приподняла из гамака голову и недовольно глянула на Вику. И погладила свой большой живот, будто успокаивала своего малыша, который через каких-то две недели должен был появиться на свет.
– Ты слышишь меня, Платон? У него голова закружится!
– Да ну… – счастливо проговорил Платон, снова подбрасывая сына вверх, – смотри, как ему нравится, Вик! Тем более он большой уже! Ничего не боится! Да, Максимка? Ты ж у меня мужик!
– Ну да, мужик… – недовольно проговорила Вика. – Три года всего… Ну перестань, не видишь, я нервничаю? А мне нельзя нервничать, ты же знаешь…
Сидящие за столом Антон и Лео переглянулись, и Антон шепотом пояснил:
– Ну да, брат… Такие дела. Выходит, наше святое семейство пополнения ждет. Не только Аглая вот-вот родит, еще и Вика на второго ребенка сподобилась. А Платон как этому обстоятельству рад, если б ты знал! А от Вики разве можно было ожидать таких подвигов, а? Ты знаешь, она очень изменилась после того… Когда хотела от Платона уйти, а потом… Ну ты же сам все знаешь… Извини, что напомнил о былом, я не хотел…
Антон остановился, виновато улыбнувшись. Экая оплошность – задеть больную для Лео тему! Хотя… Вроде Лео никак и не прореагировал. Может, забыл уже… Тем более он так занят нынче, что на неприятные воспоминания и времени не остается.
Хлопнув Лео по плечу, Антон снова проговорил весело:
– Молодец, что приехал! Мне приятно, честное слово! Так хорошо отметить свой день рождения в кругу близких! Терпеть не могу всякой поздравительной сутолоки в свой день рождения!
Они не слышали, как сзади тихо подошла Вика, произнесла насмешливо, тронув Антона за плечо:
– Слышь, хозяин! Мне Максимку надо спать уложить! Нам в какую гостевую комнату идти? В ту, что на втором этаже?
– Да любую выбирай, Викуша! – добродушно развел руки в стороны Антон. – Какая тебе больше нравится! А впрочем, спроси лучше у Аглаи, я не знаю. Пусть она распорядится.
Аглая, услышав свое имя, села в гамаке, вопросительно и вполне доброжелательно уставилась на Вику. Было заметно, как ей нравится роль хозяйки и то, что Антон отправил Вику с этим вопросом к ней.
– Пойдем, я провожу тебя, Вик! – с готовностью принялась выплюхиваться из гамака Аглая, осторожно придерживая живот обеими руками. – Лучше его уложить в той спальне, что с другой стороны дома. Чтоб голоса не мешали.
Вика приняла предложение Аглаи с видимой неохотой. И не потому, что предложение ей не понравилось, а потому, что за этой неохотой стояло что-то свое, сугубо личное, почти неприязненное. И это «неприязненное» и сугубо личное не могло укрыться от мужских глаз, наблюдающих за женщинами.
Когда Вика с Аглаей ушли, Антон глянул на присоединившегося к ним Платона, попросил почти заискивающе:
– Платош, ну скажи ты ей, чтобы поласковее с Аглаей была, а? Она так переживает, бедная девочка! Так с ней подружиться хочет! И никак не может понять, почему Вика ее отвергает. И я тоже не могу! Чем ей Аглая не нравится?
– Ой, да что тут понимать, подумаешь, какая загадка, – тихо проговорил Платон, наливая себе в стакан виски. – Нечего тут и понимать. Давай-ка лучше за тебя выпьем, брат! Лео, где твой стакан? С днем рождения!
– Спасибо… – вяло улыбнулся Антон, чокаясь с братьями. – И все же, Платон… Поговори с ней, ладно?
– Поговорю. Но конкретного результата не обещаю. Это ж Вика, сам понимаешь. Если ей что не нравится, то…
– Ну почему, почему все-таки? Что ей Аглая сделала плохого?
– Да ничего плохого, в общем. Просто она ей Машу простить не может. Ни ей, ни тебе.
