В то утро Антон сильно опоздал на работу, пришлось даже совещание акционеров перенести на более позднее время. А у Маши началась новая жизнь – уже в качестве хозяйки дома. Непривычная жизнь, но ведь, в конце концов, женщина ко всему привыкает, как кошка. День за днем бежит, неделя за неделей, и вживается она в новую роль незаметно для себя…
Так прошло три месяца. Тихо подступил Новый год, и Антон с Машей решили отмечать его дома, вдвоем. Маша вышла к столу в новом вечернем платье, и Антон смотрел на нее завороженно, повторяя одну и ту же фразу:
– Какая ты красавица, Машенька! Какая красавица…
Она и сама себе нравилась в зеркале. Правда, смотрела на себя будто со стороны, будто полная идентификация где-то запаздывала или жалась неловко в сторонке, шептала удивленно: да ты ли это, Маша? С тобой ли все это происходит? И честно признайся – счастлива ты? Да или нет?
Маша отмахивалась от этих вопросов, которые должна была сама себе задавать. Да и почему – должна? Никому она ничего не должна… Да разве распутаешь теперь этот всеобщий клубок обязательств и долгов, обид и обманов? И не только своих…
Сели за стол, Антон открыл шампанское.
– Проводим старый год, Машенька? Пусть все самое горькое останется в старом году! Как бы то ни было, а надо жить дальше. И быть счастливыми.
От продолжения тоста его отвлек телефонный звонок. Маша решила воспользоваться паузой, встала из-за стола и вышла на кухню – посмотреть, как ведет себя мясо в духовке. А когда вернулась, Антон сидел с тихой улыбкой, вертел в пальцах тонкую ножку бокала. Поднял на нее глаза, проговорил грустно:
– Платоша звонил. Спрашивал, как у нас дела. Я сказал – все хорошо. Они тоже Новый год вдвоем празднуют, Вика плохо себя чувствует. А еще… Ой, ладно, это не важно…
– Что не важно, Антон? – заволновалась Маша. – Говори. Что ты глаза опустил?
– Да ничего страшного, Машенька. Просто Платон сказал, что Лео вернулся. Уже неделю как вернулся и никому не звонит. И сам звонки от Платона сбрасывает. Мама Платону звонила, спрашивала про Лео, а Платон и не в курсе, представляешь? А еще мама рассказывала, что его выставки везде с успехом прошли. И к нам сюда вроде как отголоски успеха долетели, в каком-то журнале большая статья про Лео вышла. Молодец, прорвался!
– Да, он молодец! – эхом повторила за ним Маша.
– Может, надо было Вику с Платоном на Новый год позвать? Как думаешь?
– Я не знаю, Антон… – пожала плечами Маша. – Ты же говоришь, она себя плохо чувствует. Да и мне, если честно, пока трудно с ними общаться, сам понимаешь…
– Понимаю, Машенька, – тут же закивал Антон. – Прости, не подумал. Ладно, не будем больше о грустном, давай Новый год встречать! И пожелаем им всем удачи! И Лео, и Платону. Пусть у них с Викой здоровый малыш родится. Хотя не представляю Вику матерью, хоть убей! Но кто его знает, как на нее новые обстоятельства повлияют. Вика – женщина непредсказуемая.
Маша молча кивнула в ответ. Тогда она еще не знала, и даже предположить не могла, как Антон окажется прав относительно влияния новых обстоятельств на Викино непредсказуемое поведение. И что эти «новые обстоятельства» так изменят Викин характер…
Да, так уж получилось, что они вдруг подружились. Сначала Вика позвонила и попросила прощения за свое хамство по отношению к ней – вполне искренне. Потом они встретились в городе, побродили по магазинам, поболтали о том о сем, а когда сели в кафе отдохнуть и перекусить, Вика вдруг улыбнулась и проговорила тихо:
– Какая ты классная, Маш, как оказалось. Почему я раньше не знала, какая ты классная? Прямо сама не понимаю, что со мной сделалось… Я вроде злобствовать на тебя должна, что ты чуть мое место не заняла, но ведь нет! Наоборот, будто виноватой себя чувствую. Что это, а?
– Не знаю, Вик. Тебе виднее! – пожала плечами Маша.
– Давай с тобой дружить, ладно?
– Давай, что ж…
– Спасибо, Маш. Если честно, у меня давно уже никаких подруг нет. Всех отогнала от себя. Наверное, потому, что вообразила себе, будто не в любви живу. Я ж не знала, что я Платона люблю, я только и делала, что в ответ на его любовь раздражалась. Бесила меня его любовь, представляешь? Ну что это за любовь, когда ему в рожу плюешь, а он терпит? Это я только потом поняла, что да как… Чтобы понять, сначала потерять надо. Вот и я – чуть не потеряла. Ты прости меня, Маш, что я так…
– Да ладно, проехали. – Маше казалось, что она действительно не чувствует ничего плохого по отношению к Вике. – Я не держу на тебя обиды.
– Правда?
– Правда.
– Ой, Машка! Ты святая, честное слово…
– Да ну!
– Слушай, а как у тебя с Антоном? Все хорошо?
– Да…
– А Лео? Ты знаешь, что он из Америки вернулся?
– Да, знаю.
– И что видеть никого не хочет. Ни тебя, ни братьев…
– Знаю, Вик, знаю.
– Но ведь надо что-то с этим делать, Маш? Исправлять как-то надо это всеобщее кривое зеркало?
– Ну, это легко сказать, да трудно сделать… – вздохнула Маша.
– Да ничего не трудно! Надо просто всем вместе собраться и хотя бы начать общаться, как раньше! Была не была, может, что и получится! Вот у Антона день рождения скоро… Чем не повод? Возьми да и пригласи всех на день рождения!
– Я?
– Ну, не ты сама, конечно. Пусть Антон пригласит. Они же братья. Как бы то ни было, а вместе соберутся.
– Не знаю, Вик. Пусть Антон сам решает.
– Так а чего решать, если он все равно будет поляну накрывать, и братьев пригласит! Все само собой и получится! Надо же как-то обозначаться, кто с кем. И привыкать. А то всем неловко. Платону перед Антоном, Антону перед Лео… Ничего, Маш, прорвемся, не дрейфь!
Вика оказалась права – Антон сам проявил инициативу перед своим днем рождения, пригласил братьев. А только Лео все равно не пришел. Они вчетвером сели за стол, поздравили Антона с днем рождения. Потом и за успех Лео выпили – чуть позже. Вика склонилась к Маше, прошептала ей на ухо:
– Платон ведь тоже не хотел идти, но я его заставила. Знаешь, прошлое забудется, а братская дружба останется. Это ж святое, правда? Жалко, жалко, что Лео не пришел… Но ничего, это вопрос времени, я думаю…
Да, время шло. Очень быстро. Антон много работал, возвращался вечером усталый, улыбался ей, как обычно, и задавал один и тот же вопрос, пока он не стал дежурным:
– Чем сегодня занималась, Машенька?
Она не знала, что ему отвечать. Не перечислять же кучу мелких дел по дому, которые хоть и были мелкими, но тоже требовали внимания. И не рассказывать, например, о том, как в гости опять приезжала Вика, и что Викины разговоры теперь все сводятся к одному – где рожать, как рожать, допускать ли к священному действу Платона, вдруг он в самый ответственный момент упадет в обморок и превратит молитву в фарс…
