Маша вдохнула в себя больше воздуху, собираясь с духом. Знала уже, как необходимо это присутствие духа для разговора с Викой и как надо нажать в себе необходимые кнопки, чтобы встретить ее атаку. А еще лучше будет, если собрать свой мягкий пугливый характер в кулак и упредить эту атаку нападением.
– А что тут надо объяснять, милая? – театрально вздернула вверх подбородок Маша. – Ты ж сама знаешь, как говорят – свято место пустым не бывает! Тебе Платон не нужен, ты его бросила, ведь так? А мне нужен, и вот я здесь! Что еще нужно объяснять?
– Во идиотка… – распахнув глаза, искренне всплеснула Вика руками. – Это что же, вместо Америки… Ты здесь? Ты променяла своего Лео на Платона? Во дура так дура…
– Да называй как хочешь! А только мне и здесь хорошо! – войдя в раж атаки, надменно произнесла Маша, и Вика глянула на нее со смесью уважения и презрения. Было видно, что она растерялась немного – не ожидала, что Маша так поведет себя.
Впрочем, растерянность ее быстро сошла на нет. Проходя мимо Маши в гостиную, бросила через плечо небрежно:
– Да ладно тебе, уймись, глупенькая… Я не знаю, что ты там сама о себе вообразила, но запомни одно, пожалуйста, – Платон любит меня, и только меня. Он всегда будет любить меня одну, поняла? Я – его пожизненный крест. А ты… Ты и впрямь глупая девочка, только и всего. Но зато прыткая какая, а? Платона она себе выбрала, надо же… Интересно, чем тебе Лео не угодил?
– Да ты… Ты хоть знаешь, что Платон хотел из-за тебя умереть? – совсем забыла про вовремя «нажатые кнопки» Маша. – А если бы он и впрямь погиб, как бы ты… Как бы ты жить с этим стала, Вика?
– Ну… По крайней мере, это было бы очень красиво с его стороны – умереть от любви к женщине, – насмешливо проговорила Вика, плюхаясь на диван и красиво складывая ногу на ногу.
– Не понимаю… Не понимаю, как ты можешь так… – прошептала Маша, теряя последний запал вынужденной агрессии. – Какое же ты все-таки чудовище, Вика…
– Чудовище, говоришь? Ну да, может, и так… А только запомни раз и навсегда – чудовищ и любят, милая! А дурочек просто используют! Мотай на ус, пока я вообще с тобой разговариваю, и делай выводы! А вообще, я не для того сюда пришла, чтобы с тобой жизненный ликбез проводить…
– А зачем ты пришла?
– Да затем, что свадьба у меня скоро! Замуж я выхожу за любимого человека! И для этого мне с Платоном развестись надо! Но я, когда уходила, не нашла свидетельство о браке… Оно тебе на глаза не попадалось, случаем? Ведь наверняка в его бумагах рылась?
– Нет, не попадалось. Я не роюсь в бумагах Платона.
– Да неужели? – насмешливо подняла брови Вика. – А почему?
– Потому что надобности нет. Потому что я его уважаю. И себя тоже уважаю, и оттого не страдаю болезненным любопытством.
– Ух ты, какая честная Маша! Хотя и впрямь… Я забыла – ты же почти святая. Как ее… Святая Магдалина, правильно? Надеюсь, твоя святость не уменьшится от того, что я немного пороюсь в бумагах Платона и поищу свидетельство о браке?
Не дожидаясь ответа Маши, Вика поднялась с дивана и быстрыми шагами прошла в кабинет Платона, прикрыв за собой дверь. Маша еще постояла в растерянности, соображая – то ли за ней пойти, то ли вообще скрыться на кухне… И выбрала последнее, потому что иссякли силы на Вику – ей ли тягаться с ее напористой наглостью?
Вскоре она услышала, как хлопнула дверь в прихожей. Ушла, стало быть. Вместе со свидетельством о браке. Ну и ладно… Теперь надо решить – рассказывать ли Платону об этом визите. Лучше не рассказывать, наверное. Чтобы память лишний раз не будоражить, наверняка в памяти боль осталась, еще так мало времени прошло…
Однако Платон и сам все понял. Вечером, поужинав и уйдя в свой кабинет, он тут же вернулся на кухню, где Маша мыла посуду, спросил с нервной дрожью в голосе:
– Маша, кто был в моем кабинете? Это Вика приходила, да?
– Да, она приходила… – тихо подтвердила Маша.
– Почему?! Почему ты ее вообще сюда впустила? Не надо было!
– Но она сама открыла дверь, у нее были ключи!
– Да я не про то, Маша! Зачем ты впустила ее в мой кабинет?! Как ты позволила ей рыться в моих бумагах, Маша?
– Платон, ты чего? Ты почему кричишь на меня, Платон? – Маша подняла на него испуганные глаза.
– Я разве кричу?
– Да, ты кричишь…
– Да, я кричу… – вдруг быстро согласился Платон, будто и сам удивился своему напряженно нервному состоянию. – Ты прости меня, Маш… Что-то я… Потерялся немного, да… Прости, моя хорошая…
Он шагнул к Маше, обнял, прижался губами к затылку. Маша почувствовала, как дрожат его руки. Хотела снять с рук резиновые перчатки, в которых мыла посуду, и развернуться к нему, но не успела – Платон шагнул назад и проговорил тихо:
– Прости… Так нелепо все вышло… Просто она опять важные бумаги унесла…
И ушел в спальню, растянулся на кровати, сложив руки на грудь. Маша домыла посуду, пришла к нему, легла рядом, проговорила виновато:
– Она сказала, что за свидетельством о браке пришла… Что без него не разведут…
– Да бог с ней, Маш, не бери в голову… Ты думаешь, я так уж сильно расстроился из-за этих бумаг? Да ничуть… И не будем больше об этом, ладно? Все, забыли… Ну, иди ко мне, моя хорошая… Машенька моя милая…
* * *
Платон быстро прошел мимо секретаря Дины, поздоровался, зашел в свой кабинет, на ходу снимая пальто. Сел за стол и поежился от холода – так и есть, забыл с вечера закрыть окно… Теперь в кабинете, как на улице, снегом пахнет. Хотя снега еще нет, но все идет к тому – начало ноября на дворе.
В дверь заглянула Дина, спросила деловито:
– Вам кофе варить?
– Да, Диночка, и покрепче. Кто-нибудь звонил с утра?
– Да. Ярослав Михайлович звонил.
– Кто?!
– Ярослав Михайлович Ливанов… Вы же знаете…
– Да, конечно. Извини. А что ему надо?
– Сказал, приедет через полчаса. Что разговор очень важный, чтобы вы не отказывались.
– А с чего он взял, что я буду отказываться?
– Ну, не знаю… – пожала плечами Дина.
По ее лицу, по движению плеч Платон понял: конечно, все знает, чего там. Да все в конторе давно знают, что Ливанов увел жену у шефа. Деликатничают просто, виду не подают. Как будто подарок ему делают. И не понимают, что вовсе не нужны ему никакие подарки. Справился и без подарков, слава богу. Давно справился, да!
– Пусть сразу заходит, когда приедет. Я жду. И кофе давай, Диночка! И погорячее! Чувствуешь, как в кабинете холодно? Это я окно вчера забыл закрыть…
Ярик вошел в кабинет боком, встал у двери, глядел исподлобья. Будто выжидал, не набросится ли на него хозяин кабинета с кулаками. Платон усмехнулся немного нервно, хотя старался выглядеть расслабленным и спокойным.
