– Машенька, да ты просто прелесть! – тихо проговорил Платон, слегка к ней наклонившись. – Как это Лео все в тебе так удачно разглядел, все сложил воедино…
– Да я и сама не понимаю, как это… – тихо вздохнула Маша.
– И тем не менее – портрет удался. Если портреты других заказчиц получились такими же, я вполне понимаю их нетерпение. А Лео – молодец! Не ожидал, не ожидал… Все-таки нашел себя хоть в чем-то!
– Да не хоть в чем-то, а в чем-то! – сердито проговорил Антон, искоса взглянув на Платона. – Не преуменьшай значимость момента! Что у тебя за манера такая образовалась в последнее время, а? Издержки профессии, что ли?
– Не знаю, может быть, и так… – виновато улыбнулся Платон. – Критику принимаю, великодушно прошу прощения, буду исправляться, что ж…
– Ну, так-то вот! – удовлетворенно кивнул головой Антон и продолжил: – Если так дело и дальше пойдет, Лео может стать модным художником-портретистом, а это занятие по нынешним временам весьма прибыльное, да… Некоторые на этом себе и состояние сделали, и громкое имя. Надо будет маме позвонить, обрадовать.
Вика, до сей поры старательно прислушивающаяся к их диалогу, вдруг спросила громко и слегка с вызовом:
– Слушай, Лео, объясни, я не понимаю! А почему у нее тряпка в руке, а? И косынка эта дурацкая. Ты почему совсем не уважаешь свою женщину, а, Лео? Обязательно надо было тряпку в руку сунуть? Что ты хотел этим сказать? Знай свое место, женщина?
– Заткнись, Викуша… – чуть приподнявшись на цыпочки, ласково прошептал на ухо жене Платон. – Заткнись, а? Завидуй молча, ладно?
– Кто завидует? Я завидую? Да не смеши! – громко рассмеялась Вика. – Это ж надо, какой у нас Лео талантливый! Девушек с тряпками рисует! Что она этой тряпкой мыла? Окно, что ли?
– Да, Маша мыла тряпкой окно, – медленно и зло, четко разделяя слова, тихо проговорил Лео. – А что тебя в этом не устраивает, Вика?
– Да все меня устраивает, ради бога. Все нормально, Лео, продолжай в том же духе, ага. Маша мыла окно, очень романтическая история. Надо маслом на холсте запечатлеть, ага. Не в цветах же Машу рисовать, в самом деле, а только моющей окно. Тем более что Маше такая диспозиция явно нравится, с косынкой и тряпкой в руке.
– Далась тебе эта тряпка, честное слово! Что ты привязалась к девчонке? – с досадой произнес Антон, продолжая разглядывать портрет. – Мне, например, очень нравится.
– Ну да! Если б ты свою Ольгу увидел с тряпкой в руке, тебе бы это тоже понравилось?
– А почему нет? – пожал плечами Антон, коротко глянув на Ольгу. – Это всего лишь художественный образ, Викуша… Тут главное – не объект, а само исполнение. Это ж понимать надо.
– Ну, не знаю! Я бы ни за что с тряпкой позировать не стала! – не унималась Вика. И, обернувшись к Ольге, с вызовом спросила: – А ты бы стала? Только честно, Оль?
– Вик, успокойся, – примирительно произнесла Ольга, мельком глянув на Машу, которая стояла, низко опустив голову, будто разглядывала подол своего длинного платья. – Антон прав, это всего лишь художественный образ. И ты явно переборщила со своими замечаниями, потому что Маша вот-вот заплачет, по-моему…
– Нет, я вовсе не собираюсь плакать! – подняв голову, звонко произнесла Маша. Так звонко, что всем стало понятно, что слезы и впрямь близко.
Лео вдруг резко сдвинулся со своего места, подошел к Маше и встал так, будто загородил ее своей спиной от Вики. И произнес довольно грубо, чуть обернувшись к обидчице:
– Тебе может нравиться или не нравиться моя работа – это уже твое дело. Критикуй на здоровье, если не нравится. Но зачем ты человека обижаешь? Что Маша тебе сделала?
– Да никого я ничем не обидела! С чего ты взял? – удивилась Вика. – Что я такого сказала, не понимаю?
– Ну да, ты не обидела. Ты походя унизила человека своим небрежением, своими дурацкими вопросами! И я больше не позволю тебе, Вика. И даже более того – я попрошу тебя немедленно извиниться. Или я…
Маша не дала ему договорить, вскрикнула со слезной хрипотцой в голосе:
– Лео! Лео, не надо, слышишь? Остановись! Я не хочу. Не надо, Лео, пожалуйста…
С каждой фразой слезный фон в ее голосе все нарастал, и наконец она выдавила из себя последнее, что смогла:
– Вы извините, мне уйти надо. На кухню… У меня там мясо в духовке, извините… Вдруг пережарится.
Никакого мяса в духовке на кухне не было, стол давно был накрыт и ждал гостей. Лео двинулся следом за убегающей Машей, но Платон его резко остановил, проговорил ему на ухо твердо и спокойно:
– Не надо, я сам. Я поговорю с Машей, успокою ее, извинюсь за Вику. Это ты мою жену знаешь, Лео, а Машеньке еще придется привыкать к этим закидонам. И ты извини, брат, что так вышло. Я сам, сам поговорю с Машей, а ты займись лучше дамами, аперитив предложи. Вика от спиртного сразу добреет, через полчаса уже вполне покладистой и милой в общении станет. Давай, давай, хозяин, командуй…
Маша тихо плакала на кухне, стоя у окна. Платон подошел, встал рядом, вздохнул грустно. Потом так же грустно произнес:
– Представляешь, Машенька, так я и живу. И черт меня угораздил пять лет назад влюбиться в этого демона в юбке? Не жизнь, а сплошная полоса препятствий, которую я преодолеваю, преодолеваю… Никак преодолеть не могу, а только все больше застреваю в них, как в болоте. Любовь – это такая жестокая штука, Машенька… Это Лео повезло, что он влюбился в тебя, в ангела, а мне в этом смысле не повезло. Очень тяжело любить стерву. И выбраться из этого невозможно, как ни старайся. Поэтому я очень прошу тебя, Машенька, не обижайся на нее, пожалуйста. Ну, такая она, что ж поделаешь, правда?
– Хм… Странная у тебя логика, Платон… – икнув, шмыгнула носом Маша. – На стерву не следует обижаться просто потому, что она стерва, так, что ли?
– Ну да… Ее понять надо, она такая. Понять и простить авансом, чтобы голову лишними обидами не забивать. Ей сразу надо себя показать, понимаешь? Обозначить свою доминанту в последующих отношениях. Территорию пометить.
– Да не нужно мне такой доминанты, Платон! И территорию мою метить не надо!
– Ну ладно, ладно, не сердись… Это ж я так про доминанту и территорию сказал, условно. Да вы еще подружитесь, уверяю тебя! В общем и целом она личность интересная. Да, с ней сложно, но всякому человеку можно простить его маленькие слабости. Ты ведь умная девочка, я знаю. Умная и мудрая.
– Да ну…
– Правда, правда! Вон, что ты с нашим Лео сотворить сумела, это ж чудо настоящее! Ну, не плачь. Вон, слезинка по щеке побежала… Не плачь, ты молодец, Машенька. И спасибо тебе. Рядом с тобой наш Лео становится кем-то…
– Да он всегда был кем-то, просто вы этого не видели. Не хотели видеть. Для вас же как? Если у человека нет результата его деятельности, значит, он никто. А Лео… Он… Он очень талантливый, просто в него надо было поверить! Не словами, а сердцем поверить. Помочь…
