Почему Вольфганг Вертен в истории 16-й танковой дивизии написал такое — я судить не берусь. Можно только предположить, что он перенёс опыт XIV моторизованного корпуса на всю группу Клейста. Но дело в том, что XLVIII моторизованный корпус за это время прошёл более 200 километров, и особо тяжёлых боёв они не вели.
Резюме. Первые дни Великой Отечественной войны показали полнейшую профессиональную непригодность советского командного состава. Приграничные сражения не выиграли Клейст, Лееб и фон Бок, их проиграли Кузнецов, Павлов, Кирпонос. Много говорится о сталинских чистках, обезглавивших армию, но нет никакой уверенности в том, что, останься те люди на своих постах, результат оказался бы иным. Немцы стремительно продвигались по всему фронту, и даже на тех участках, где шли «тяжёлые» бои, скорость наступления Вермахта составляла около 30 километров в день. Там, где их не было, наступление превращалось в обычный марш мирного времени со скоростью до 100 и более километров в сутки. Но при этом лишь Группе армий «Центр» удался классический блицкриг, который завершился окружением нескольких армий в районе Минска. На юге и севере немцы просто стремительно продвигались в глубь территории СССР. Однако нехватка сил у противника и грубейшие ошибки немцев в оценке военного потенциала СССР привели к тому, что операция «Барбаросса» провалилась буквально в первый же месяц. «Окружить и уничтожить главные силы русских» западнее Днепра немцы не сумели. Зато «победная лихорадка» всё больше и больше напоминала белую горячку, что сказалось довольно быстро.
Глава 7
Осенний марафон
В первый месяц войны против Советского Союза немцы одержали много сокрушительных побед. Были разгромлены практически все армии, развёрнутые на западной границе, захвачены огромные трофеи, заняты значительные территории. Однако мало кто понял, что эти победы заложили основы будущего поражения Вермахта. Мало того что разведка, что называется, подставила по-крупному своё собственное командование вооружённых сил, многократно занизив военный потенциал Советского Союза, так ещё вдобавок и сами панцергенералы совершенно неправильно поняли суть происходящего. Это уже 10 лет спустя после окончания войны в своих мемуарах они начали говорить, что всё видели, предостерегали и хотели… Ложь! Если они что и видели, то не сумели понять, что именно увидели, а уж насчёт «предостерегали» и «хотели» им бы вообще лучше помолчать.
Примерно к середине июля 1941 года настало время подвести первые итоги военных действий на Восточном фронте. Степень заблуждения немцев лучше всего характеризует запись в дневнике генерала Гальдера от 4 июля:
«В целом следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьёзной обороны своего нового рубежа, проходящего от прежней русско-эстонской границы по Западной Двине и Днепру и далее на юг. Об этом свидетельствует перехваченный вчера передававшийся по радио русский приказ о том, что на Западной Двине следует располагать лишь отдельные группы на переправах. В ходе продвижения наших армий все попытки сопротивления противника будут, очевидно, быстро сломлены. Тогда перед нами вплотную встанет вопрос о захвате Ленинграда и Москвы. Необходимо выждать, будет ли иметь успех воззвание Сталина, в котором он призвал всех трудящихся к народной войне против нас. От этого будет зависеть, какими мерами и силами придётся очищать обширные промышленные области, которые нам предстоит занять. Главное же сейчас состоит в том, чтобы лишить противника возможности использовать эти области».
Судя по всему, это заблуждение разделяли и остальные представили верховного командования Германии, потому что было решено фактически перейти к фазе преследования противника. Всё тот же Гальдер: «На фронте Группы армий «Центр» возможно обеспечить продвижение танковых частей вплоть до Москвы, а пехоты — за Западную Двину и Днепр». Что-то уж слишком оптимистично смотрел на ситуацию начальник Генерального штаба Сухопутных войск, потому что менее чем через неделю под Оршей и Могилёвом Гудериан и Гот столкнулись со свежими армиями второго эшелона. Наверное, для Гудериана это стало шоком, ведь в Минском котле были взяты 341.000 пленных, захвачены и уничтожены 4799 танков, 9427 орудий, 1777 самолётов.
Кстати, ещё одна запись Гальдера за тот же день, достаточно тесно связанная с блицкригом. Наши историки почему-то любят цитировать её только частично.
«Генерал Тома доложил о впечатлениях, полученных во время поездки на фронт 3-й танковой группы:
а. Борьба с гигантскими танками противника. Против них эффективны 105-мм пушка и 50-мм противотанковая пушка.
б. Танки T-I являются обузой для частей, и их следует отправить в тыл для внутренней охраны на отечественной территории, охраны побережья, а также в целях боевой подготовки».
У нас, как вы легко можете заметить, большой популярностью пользуется пункт «б», что совершенно справедливо. Несчастная танкетка и раньше причиняла массу неприятностей командирам дивизий, куда её запихивали, а уж на Восточном фронте превратилась прямо в каторжные кандалы. Но вот про пункт «а» почему-то вспоминать не любят. А ведь из него прямо следует, что не такой уж страшной угрозой считали немцы наши танки КВ. Да, неприятно, но не более того. И надёжные средства борьбы с ними уже найдены. Поэтому представляется, что истории о мистическом ужасе, который испытывали немцы, только завидев KB, больше похожи на сказки.
Маховик блицкрига был раскручен до предела, и уже сами хозяева не могли остановить колесо без риска для собственной жизни. Поэтому берлинские механики предпочитали не слышать противного скрежета на оси и не видеть, что колесо начинает понемногу бить из стороны в сторону. Зато если у фронтовых офицеров имелись какие-то иллюзии относительно перспектив дальнейшего наступления, они развеялись очень быстро. Во всяком случае, Гудериан пишет, что под Оршей он столкнулся с неожиданно сильным сопротивлением русских. Но деться было некуда, и 10 июля началось наступление на Смоленск. Гот нанёс удар силами XXXIX моторизованного корпуса в направлении на Духовщину, обходя Смоленск с севера. Одновременно 2-я танковая группа Гудериана начала наступление с юга, переправившись через Днепр по обе стороны Могилёва. Им удалось окружить 4 дивизии сил 13-й армии, которые, хотя и продолжали сражаться в окружении ещё 2 недели, замедлить продвижение немецких танков не сумели. Кстати, во время героической обороны Могилёва немцы начали называть его «Русский Мадрид», так как ещё помнили события Гражданской войны в Испании. Это тоже стало серьёзным знамением, которое панцер-генералы проглядели, хотя и не без оснований.
XLVII моторизованный корпус Лемельсена, наступавший севернее Могилёва, двинулся прямо на Смоленск. После боя под Красном уже 16 июля 29-я моторизованная дивизия ворвалась в город. Следом за ней подошла 17-я танковая дивизия. Как-то неожиданно выяснилось, что защищать город некому, потому что две дивизии 16-й армии генерала Лукина были брошены навстречу наступающим немцам. Оборонять город пришлось 129-й стрелковой дивизии, входившей в 19-ю армию, но потерявшей связь со своим штабом, позднее подошли ещё две дивизии из той же армии. Но это помогло плохо. Как обычно, в подобных случаях издаются грозные приказы. 17 июля маршал Тимошенко рыкнул на своих подчинённых:
